Измена. Развод. Моя (не)случайная беременность - Лика Ланц

Надо как-то это пережить. Перешагнуть через себя. И, может, Илья поможет мне забыть кошмар. То, что меня всё же сломало…

К счастью, Илье было некогда. Что-то происходило вокруг него, и я вспоминала бахвалистые слова Майского. О том, что Илье что-то угрожает.

Так прошло почти две недели. Рейнер снова уехал. Стыдно сказать, но я этому даже радовалась.

А потом позвонил Андрей.

– Я приезжаю завтра, сестра. Встретишь меня? Очень-очень хочу тебя увидеть.

И реальность навалилась на меня с новой силой. От Андрея ничего не спрячешь. Но уже можно и не скрываться. Всё, что могло, случилось.

Я так нервничала, что не находила себе места. Может, поэтому позвонила Машке.

– Так, без паники! Скоро буду, грей чайник, выкладывай на стол пироги!

– Какие пироги? – с ужасом я обвела пустую кухню и попыталась вспомнить, есть ли у меня хоть что-нибудь в холодильнике. Ильи нет, а я даже готовить перестала – как-то мне не до того. Я вообще жила, как в тумане.

– Ой, ну тебя, Сотникова! Жди, я не гордая, приеду со своими!

Машка прибыла, как фокусник. С пакетами и бутылкой шампанского.

– Мы так и не отпраздновали твоё освобождение. Хотя, наверное, ты в девках недолго засидишься?

Я всхлипнула и прижалась к Машкиной груди. Сама не знаю, как вывалила на неё всё. Вперемешку. И то, что случилось, и то, что не могу жить так, и то, что завтра Андрей приезжает.

– Дурочка ты моя, – погладила Машка меня по голове. – Надо было твоего Вадю сразу за жабры брать, писать заявление за побои. И ославить его на весь мир. Чтобы ему даже собаки лапу не подавали. А ты всё в себе переживаешь. И за то, что он с тобой сделал, тоже нужно было сразу. Но что уж теперь…

– Как с этим жить, Маш?

– Как, как… вот так. Я чебуреков принесла. Будем есть. Завтра твоего братца встретим. Я его на себя возьму, если хочешь. А то он у тебя такой – с шашкой наголо.

– Я не собираюсь Андрею ничего рассказывать, – ужаснулась я даже самой мысли. Машка тем временем шуршала пакетом. По кухне разнёсся запах жареных чебуреков. Я сглотнула слюну. А потом меня затошнило. Резко и сильно. Так, что я еле до туалета добежала, хоть он в двух шагах всего.

– Анька, да ты беременная поди, – Машка стояла рядом, как часовой. – Точно беременная.

Это словно время повернулось вспять.

– Ты головой больше нигде не билась?

– Нет, – и снова мотнулась в туалет, – это твои чебуреки!

– Ясно-понятно, убираем, – пока я сидела над унитазом, Машка упаковала их обратно. – Ты тут это. Я ненадолго. Избавлюсь от чебуреков и тесты тебе куплю.

Я без сил прислонилась к стене. Я как-то и не обратила внимания, что критические дни так и не пришли. Соврала тогда Илье и, наверное, в памяти отложилось: было. На самом деле – нет. Так что… У меня задержка. Задержка!

Время тянулось, но я его не замечала. Будто отупела враз.

– Держи, – это Машка вернулась. Теперь с тестами. – Давай, подруга, сделай это.

И я пошла. И сделала. И увидела две полоски. Впервые в своей жизни. Очень хорошие полосочки. Но, кажется, так и не обрадовалась.

Я вышла из туалета, зажимая в руке три положительных теста.

– Йуху! – скакала вокруг меня, как коза, Машка. – Ай да Рейнер! Ай да молодец, сукин сын! Поздравляю, Ань!

Я посмотрела на неё печально.

– Это может быть и не его ребёнок, – сказала глухо. – Не его малыш.

– Да ну нафиг, – чуть покачнулась Машка. – Бред! Столько лет не было и вдруг – от Майского? Да он вообще бесплодный!

– Нет. У него любовница беременная. Я же тебе рассказывала. А тут… у меня, получается, был секс с двумя мужчинами. И каждый из них может быть отцом моего ребёнка.

Машка побарабанила пальцами по столу.

– И что будем делать? Впрочем, какая разница-то? Скажи Рейнеру, что его. Пятьдесят процентов всё же есть вероятность!

– Я не смогу, ты же знаешь. Не смогу соврать. И рассказать – выше моих сил. Майский угрожал. Не мне. Ему. У Ильи и так были неприятности из-за той драки. Я случайно узнала. А тут дела куда поважнее крутятся. Я знаю Вадима. Этот его взгляд. Эти его жесты со сжатыми кулаками. Он так делает только тогда, когда уверен в успехе. Если Илья узнает… что было в тот день, он же размажет Майского.

– Да и пусть бы его уже кто-нибудь размазал наконец-то, – буркнула Машка.

– И сядет в тюрьму. А у него сын. И старенькая прабабушка.

– У кого сын? – ахнула Машка.

– У Ильи. Ромка, шестнадцать лет, – поведала я подруге «тайну».

– Так. Давай ты ничего не будешь сейчас решать, ладно? Слишком много… всего. А завтра ещё и Андрей на нашу голову. Когда ты говоришь, он приезжает?

– Да-да. Встреть его, пожалуйста, – попросила я подругу. – Мне никак не отпроситься, – соврала я.

Им нужно встретиться. Я это чувствовала. А мне… я уже и так всё решила. Главное сейчас подруге не проговориться.

– Ладно, тогда до завтра, – отметила она в телефоне прибытие поезда. – Встречу я твоего братана, не переживай.

Машка ушла, а я осталась. В тишине. На журнальном столике приютились тесты. Я нет-нет да поглядывала на них.

Я беременная. И это мой малыш. И мне не важно, кто его отец. Но и обманывать, хитрить не мой вариант. Я никогда так не поступала, не поступлю и сейчас.

Всю ночь я писала Илье письмо. Старомодно – ручкой по бумаге. Комкала и переписывала, пыталась подобрать правильные слова. Всю ночь я плакала и мысленно прощалась. Так будет проще и для него, и для меня.

Утром я отправилась на работу и забрала документы.

– Илья Эдуардович в курсе? – поинтересовался Евгений Николаевич.

– Да, конечно, – солгала я и не дрогнула.

Где-то в это же время прибыл поезд, который привёз моего брата Андрея.

Я позвонила Машке через три часа. Больше ждать не могла. Надеюсь, они поговорили.