Будь моим первым (СИ) - Вечная Ольга

Я кидаюсь к отцу, щупаю пульс, слушаю сердце. Я понимаю, что он не дышит. Илья тоже здесь, я чувствую его присутствие. Но он не подходит. Просто стоит и смотрит. Ничего не делает.

Я начинаю реанимацию, но у меня не получается! Я никогда в жизни не делала массаж сердца человеку, я… это мой отец, что в сотни раз усложняет задачу. У меня кружится голова, глаза заволакивают слезы. Боже, но не так же!

— Илья, пожалуйста! Помоги! Илюш, я тебя умоляю! — прошу я.

Он не двигается с места. Да, он ненавидит Барсукова, но нельзя же просто стоять и смотреть! Илья не такой, он врач, он сначала спасает людей, а потом уже все остальное.

— Илья, заклинаю тебя! Пожалуйста, помоги! Это папа! Он зло, я знаю, что ты его ненавидишь. Но ради меня! Умоляю, родненький! Сделай что-нибудь!

Ветров не шевелится. Минуты тянутся, скорая едет. Я беспомощно плюхаюсь на пол и закрываю лицо. В следующую секунду Илья все же подбегает, отталкивает меня и начинает реанимацию.

Артём было кидается к нему, но я останавливаю охранника.

Илья старается минут десять, но, когда приезжает помощь, врачам остается только констатировать дату и время смерти.

Полина

Дальнейшие события я помню плохо. Они сменяли друг друга, я терялась, путалась. Меня обнимала Мия. Кричала, что Илья виноват в смерти папы. Полиция появилась быстро, нам задавали вопросы. Илья уехал с ними.

Следующую ночь я провела с сестрой. Ночевала в этом доме впервые за долгое время. Я спала. Не хотела сначала, такой стресс, вроде как не положено и глаз сомкнуть. Но организм меня вырубил словно невидимым рычагом. Голова трещала, кровь запеклась на виске, но сил на душ не нашлось. Так и спала в своей комнате крепким детским сном.

Я не знала, что там случилось на самом деле, могла лишь догадываться. И одна версия казалась страшнее другой. Мне стоило бежать быстрее, чтобы предотвратить. Но у меня так болела голова! Я помнила только одно — человек умирал, а Илья стоял и ничего не делал. Просто смотрел.

Ветров никогда таким не был. Когда мы впервые увиделись, он был готов рискнуть карьерой, но использовать малейший шанс, чтобы спасти людей. Несмотря на то, что терпеть не может роды, он боролся со смертью до последнего. Я помню, как с его висков тек пот, как жадно он курил потом из моих рук. А сейчас… стоял и смотрел.

Это я с ним такое сделала? Моя семья? Моя любовь? Выжгла его душу. Испортила хорошего человека.

Два дня я ничего не ела, сидела в своей детской комнате. Папы больше нет, это не укладывалось в голове. Я совершенно по нему не скучала. Будто умер кто-то чужой, незнакомый. Да, жалко, но что поделаешь, такова жизнь. Сожалела только о том, сколько ему наговорила напоследок. Он умер с мыслью, что я его ненавижу. Мия сказала, что комиссия будет решать, какова степень вины Ветрова в случившемся.

Папа был не последним человеком в городе, поэтому все происходило очень быстро. Вскрытие, принятие решения. В ночь перед вердиктом Илья приехал ко мне. Он прислал мне СМС: «Давай поговорим? Я внизу».

Я подошла к окну и действительно увидела его машину. Илья вышел из прадика и посмотрел четко на меня. Потом залез на капот машины, не сводя глаз с моего окна. А я смотрела на него. Смотрела и не узнавала. Если он правда не помог нуждающемуся… Что он за человек теперь? Как мы будем с этим жить? Разве я смогу его теперь любить? А он меня?

Свет в моей комнате был выключен, но откуда-то Илья точно знал, что я смотрю на него. Поэтому все его внимание было отведено моему окну.

Так и сидели. Больше он не написал ни слова. Не взял телефон в руки, чтобы скоротать время. Все, что он делал, — это ждал.

Илья просидел всю ночь на капоте прадика. В какой-то момент я отключилась прямо на подоконнике, а когда проснулась, уже светало. Он был на том же самом месте, на капоте машины, просто в другой позе. На окна больше не смотрел, только вниз. Склонил голову, понурил плечи. Ночью прошел дождь, его одежда была мокрой. Я заметила, что он дрожал от холода. Сердце больно кольнуло, я вскочила на ноги, бросилась к выходу. Спустилась по лестнице, выбежала на крыльцо и замерла.

Илья спрыгнул с капота, посмотрел мне в глаза. Совершенно серьезный, спокойный. А глаза пустые… Я сразу все поняла. Дыра у него внутри была, и он не знал, что с ней делать. Кажется, он не хотел меня видеть, но все равно приехал. Потому что больше не к кому было, потому что по привычке. Плохо ему было, он приехал к своей жене. Роднее ведь много времени никого не было. Мы думали, что уже и не будет.

Он посмотрел на меня, а потом покачал головой. Сел за руль. В самый последний момент я заметила, что кисти его рук были почерневшими от синяков. Моргнула, не поверив глазам. Прищурилась, чтобы разглядеть лучше, но он уже уехал.

Комиссия его полностью оправдала. Вскрытие показало, что папа перенес несколько инфарктов на ногах, жить с таким сердцем было невозможно. То, что он ходил и что-то делал, — было чудом. Других травм на его теле не обнаружили, Илья его пальцем не тронул. Настя плакала по телефону, корила себя. Но что она могла сделать? Папа никогда никого не слушал. Все вокруг всегда были тупыми.

Сразу после вынесения оправдательного вердикта Илья уехал из города. Он сменил номер телефона, и никто из его родных и друзей не стал делиться со мной заветными цифрами. Его родители попросили время, чтобы прийти в себя. Да и я не настаивала на общении, хватит уже с них.

А потом я узнала, что Илья ездил на операцию в Новосибирск. Узнала самым простым образом. Ко мне приехал Рома Дёмин и все честно рассказал. Я как раз сидела на крыльце и смотрела на скачущую Газировку, как увидела его машину.

Вышла за забор.

— Привет, Рома, — поздоровалась. Сцепила пальцы. Разнервничалась, знала, что он здесь из-за Ильи или по его просьбе.

— Привет, Полина, — ответил Рома спокойно. — Я хотел сначала позвонить, но потом подумал, что такие вопросы по телефону не решаются.

— Я слушаю.

— Илья попросил о тебе позаботиться.

— Попросил? В каком смысле?

— Он хотел, чтобы я сделал вид, будто инициатива исходила от меня. — Он помолчал. — В общем, если что случится — поадобится холодильник перевезти или обидит кто… Звони. Поможем, сделаем.

— А Илья… Он… ты можешь сказать, где он служит? Мне никто ничего не говорит. Я чувствую себя привидением, которое не замечают.

— Он здесь, в городе.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Да?! Боже, мне сказали, что он уехал! Я ведь так и не выяснила, куда его перевели.

— В связи со всеми разборками встал вопрос об увольнении, и перевод отменили. Пока разбирались, то-се… — Рома вздыхает. — Илья ездил на операцию в Новосиб, охранник твоего отца неудачно выбил ему пальцы.

Я сильнее прижимаю руки груди.

— Правильно боишься. Представь, каково хирургу потерять подвижность суставов. Полина, он всю жизнь положил, чтобы освоить это мастерство. А с ним так… Я понимаю, что Барсуков был твоим отцом, но ведь… Илья тебе ничего плохого не сделал. И никому из твоей семьи. По крайней мере настолько серьезное, чтобы ломать ему жизнь.

— Он… просто стоял и смотрел. Я понимаю, что мой отец был ужасным человеком, но я умоляла помочь…

— Поля, ты себе представляешь боль, которую он испытывал? Он принялся за дело, как шок отступил и искры из глаз перестали сыпаться. Твой отец был не жилец, его могло спасти только чудо. И ты это знаешь. Мы можем лишь догадываться, что там случилось на самом деле. Я слышал версии твоей сестры и вашего охранника. Но лично мне ближе версия Ветрова, я ее и придерживаюсь. Тем более что в его действиях не нашли ошибок.

Как только шок отступил… Искры из глаз перестали сыпаться…

Значит, он физически не мог помочь?

— Он больше не сможет оперировать? — меня поражает страшная догадка.

— Я не знаю. Он завтра улетает, ему пошли навстречу, контракт переподписали. Илья уходит миротворцем в горячую точку. То ли врачом общей практики, то ли фельдшером… Не помню, какую вакансию ему предложили. Не хирургом.