Нерина Хиллард - Темная звезда

— Жалко? — Маргарет раскладывала на тарелке бисквиты и удивленно посмотрела на дочь. Ли кивнула.

— Это глупо, я знаю, он достаточно богат, чтобы иметь все, что только пожелает, но почему-то иногда мне кажется, что он очень несчастлив. Потом он становится, как обычно, холодным и недоступным, и я понимаю, что все это просто вообразила. Возможно, его это устраивает.

— Возможно, он и правда несчастен, но скрывает это за внешним холодом. Даже у богатых есть проблемы, я так предполагаю.

Чайник резко засвистел, мать и дочь занялись чаем. Когда они вышли из кухни и шли по коридору, Джон Дермот входил в парадную дверь — в тот же момент Стелла появилась на верху лестницы, сбежала вниз и протянула руки отцу. Он по-медвежьи обхватил ее и засмеялся, когда Стелла заметила, что он мнет ее бархатное платье.

— В наши времена бархат уже не мнется, — шутливо возразил он. — Ли может тебе рассказать об этом, именно такие ткани они и делают в Мередит.

— Ах, да, этот знаменитый босс Ли. — Стелла с легкой насмешкой повернулась к сестре. — Мне еще предстоит с ним познакомиться.

— Ты ничего не потеряла, дорогая, — сказала Ли, наигранно содрогаясь. — У него ужасная манера смотреть сквозь человека.

Зазвенел звонок, и Тэсс помчалась открыть дверь. Открыв дверь, она очень громко закричала, что пришла Керри. Сама Керри вошла через минуту после столь громогласного объявления. Взгляды ее и Стеллы встретились, и между ними мгновенно вспыхнула искра враждебности. Стелла очень быстро, с умением опытной актрисы скрыла свою неприязнь, но и Керри не намного от нее отстала.

— Привет, Стелла, — уверенно проговорила она. — Я слышала, что ты приехала сегодня.

— На целых две недели, — счастливо пропела Жюли, спустившаяся по лестнице следом за старшей сестрой.

«На две недели больше чем надо», — мрачно подумала про себя Керри. Ее не покидало смутное предчувствие беды. Она не любила Стеллу и не доверяла ей, и, по всей вероятности, актриса это чувствовала. Именно этим и объяснялась их взаимная антипатия.

Керри придирчиво осмотрела Стеллу. Стелла выглядела великолепно, как в день своего восемнадцатилетия, когда холодно объявила своей семье, что добилась кинопробы и что ей предложили роль в фильме. Это было шесть лет назад. Теперь она знаменита. Ее точеная фигура, совершенные черты лица, блестящие черные волосы и слегка раскосые зеленые глаза, — все это вместе с артистическим талантом сделало ее знаменитой.

Богатая и знаменитая, она, однако, не забыла близких, и они любили ее за это все больше и больше.

Одна только Керри подозревала, что у Стеллы Дермот были совсем иные причины для приездов домой. По мнению Керри, актриса навещала родных только потому, что это было ей выгодно, а вовсе не оттого, что они что-то значили для нее. Однако Керри была достаточно мудра, чтобы молчать об этом. Ей не поверили бы и стали бы все отрицать, а ее дружба с Ли, которая очень много значила для Керри, без сомнения, была бы разрушена, и она молчала, хотя в душе была совершенно убеждена, что Стелла вспоминала о собственной семье, чтобы использовать это в своих интересах. Просто они могли ей когда-нибудь пригодиться, поэтому она с ними и не порвала окончательно. Ей нравилось, что публика считала ее провинциальной красавицей, ставшей знаменитостью, но не забывшей свою семью. Это было нужно для поддержания образа, который создавала ей пресса, — иначе Стелла Дермот отряхнула бы пыль Корвенстона, маленького городишки в Кенте, где она выросла, со своих дорогих туфелек и забыла бы о самом его существовании.

В этот раз Стелла приехала домой на две недели и наверняка сделает какую-нибудь гадость. Керри пока не знала, какую именно, но это неизбежно, как заход солнца. Особенно Керри беспокоилась за Ли.

Она не знала Стеллу ребенком, но интуиция подсказывала ей, что та тянула свои жадные руки к игрушкам своей сестры, всегда получала их, потому что была красива и все обожали ее. Через некоторое время Стелла переставала интересоваться тем, что отобрала, и бросала игрушки, чтобы их подобрал настоящий хозяин, если, конечно, хотел, — но к тому времени игрушки были испорчены: медвежата с вырванными глазами и оторванными лапами, любимая кукла без головы или с разбитым телом. Стеллу никогда не шлепали и не ругали, потому что она была любимицей, красивой Стеллой.

Минут через двадцать снова раздался звонок, и Ли открыла дверь Брюсу… Он был коренаст, с грубоватыми чертами лица. Этого двадцатишестилетнего мужчину всего на год старше Ли — трудно было назвать красивым. Не отличался он и грацией. Но Ли была уверена в его совершенной искренности и надежности. Керри и на этот счет имела собственное мнение. Ей, в общем-то, нравился Брюс, но она видела в нем слабость и упрямство которые проявлялись чаще всего, когда он бывал не прав. Однако Ли выбрала его и любила, а потому Керри помалкивала.

Ли ввела Брюса в дом и с гордой улыбкой представила Стелле, и Керри поняла, чего она страшилась: Стелла, посмотрев на мужчину с резкими чертами лица и каштановыми волосами, нежно улыбнулась.

«Не его! — мысленно взмолилась Керри. — Только не его».

Игрушечный медвежонок, сломанная кукла, а теперь мужчина, которого любила Ли. Стелла хочет отобрать и его.

У Руиса Алдорета неожиданно возникла проблема. Письмо, которое он сейчас держал, одним ударом разрушало барьер, возведенный им десять лет назад. И все вернулось: тоска по тому белому дому, окруженному высокими деревьями и массой цветов, по прохладному ветру, что веял с гор.

Он взглянул на письмо. Он богат — это дали ему Мередиты, но письмо давало ему больше — на одном условии: он должен быть женат, если хочет вернуться, но только не на Мерседес Ластро.

Если он попытается опротестовать завещание, немедленно потеряет наследство, которое в таком случае уйдет на благотворительные цели. На выполнение условия давалось три месяца, в течение которых он должен жениться, если еще не женат, и привезти свою жену в Карастрано, или снова отказаться от того, от чего он уже отказался в прошлом.

Старый Диего Алдорет знал своего внука и был уверен, что молодой человек сделает все возможное, чтобы завладеть домом и поместьем, которые любил еще ребенком.

Руис снова посмотрел на письмо. Его холодный острый ум анализировал ситуацию, заставив его отбросить в сторону смятение, вызванное известием. Завещание невозможно опротестовать, но должен быть другой путь. Он перечитал письмо. Он должен быть женат, если еще не женился, в течение трех месяцев с момента прочтения завещания. Руису было совершенно ясно, что это означало, Карастрано нужен наследник.