Дороти Иден - Никогда не называй это любовью

Вилли, в отличие от жены, не старался скрыть своей обиды.

– Этот малый напрочь лишен хороших манер.

О'Горман Махоун разразился своим громоподобным хохотом: происходящее чрезвычайно забавляло его. А Анна, сестра Кэтрин, с легким злорадством пыталась узнать, с чего это Кэтрин вообразила, будто, как всегда, проведет званый вечер с неизменным успехом, хотя это не всегда удавалось другим светским дамам, выступающим в роли хозяйки дома.

– Может быть, ему нездоровится? – предположила Кэтрин.

– Ха, нездоровится!.. Что за ерунда! – возразил мистер Махоун, еще больше забавляясь ситуацией. – Сегодня он произносил речь в парламенте с двух до половины пятого. Разве человек, которому нездоровится, смог бы так? К тому же он был просто божественно красноречив! Слова лились из него фонтаном. Если вам когда-нибудь захочется взглянуть на него, миссис О'Ши, то, надеюсь, вы все-таки заглянете на парламентскую сессию. По правде говоря, я бы весьма рекомендовал вам это сделать. Такого человека стоит послушать. Это вам не заплесневелый, запинающийся старикашка, размахивающий в запале сливовой тростью, даже если он при этом считает, что таким образом освобождается от общественных приличий.

Вообще-то Кэтрин намеревалась обязательно посетить здание парламента, но не так, как это предлагал сделать О'Горман Махоун. Она испытывала все большее любопытство к этому человеку, умеющему так искусно полемизировать. И она очень волновалась, устраивая этот званый ужин и приглашая на него гостей, которых, по ее мнению, мог бы заинтересовать мистер Парнелл. Теперь же она чувствовала себя униженной в глазах этих людей.

Однако, когда она заговорила, ее голос был спокоен и мягок:

– Обещаю, что в следующий раз вас не постигнет разочарование. Мистер Парнелл обязательно будет здесь.

И она незамедлительно стала осуществлять свой план. Утром Кэтрин не вернулась в Элшем, а уговорила Анну сопровождать ее в поездке. Они сели в наемный кэб и подъехали к палате общин. Там Кэтрин послала мистеру Парнеллу записку, в которой вежливо просила его выйти и переговорить с ней.

Анну сразу же охватило благоговение от такого смелого поступка сестры.

– Неужели ты считаешь, что добьешься успеха? Да он только возненавидит тебя за то, что ты выставляешь его в таком свете.

– Я не намереваюсь никак выставлять его, – сдержанно ответила Кэтрин. – Я только хочу встретиться с ним.

– Он не выйдет. Придумает какой-нибудь предлог и пришлет тебе записку с извинениями.

Тем не менее Парнелл явился. Высокая, совершенно прямая, худощавая фигура неспешно приближалась к ним по мощеному двору. Он был молод. Или молод для тех поступков и действий, о которых говорили повсюду. Голова его была непокрыта, густые каштановые волосы тщательно причесаны, безупречная борода блестела. Красивое, породистое лицо было очень бледным. Но – полнейший контраст лицу! – его глаза, когда он повернулся к Кэтрин, смотрели так пристально и испытующе, что показались ей почти черными, хотя, когда он подошел ближе, она увидела, что они карие и блестящие. Этот взгляд был весьма красноречив. Кэтрин почувствовала, как сердце ее забилось сильнее.

– Миссис О'Ши? – с учтивым поклоном осведомился он.

Она заметила, что Парнелл не рассержен тем, что его оторвали от важного дела. Он показался ей интересным. Кэтрин протянула ему руку.

– Я – миссис О'Ши. А это моя сестра – миссис Стил. Я пришла сюда, чтобы выяснить, почему вы не пришли на мой званый ужин вчера вечером. Мои гости были весьма разочарованы вашим отсутствием.

– На ваш званый ужин? Вчера вечером?! – переспросил он, нахмурившись. – Боюсь, что я ничего не знал об этом.

– Разве вы не получили мое приглашение? Я отправила его на Кеппел-стрит, туда, где вы, как мне сообщили, остановились.

– И где, безусловно, я живу в настоящий момент. Должен признаться, у меня есть прескверная привычка никогда не распечатывать писем.

Кэтрин казалось, что его взгляд прожигает ее насквозь. Теперь она уже совершенно не сомневалась насчет того, что перед ней весьма незаурядный и любопытный человек.

– Однако, если вы пригласите меня еще раз, миссис О'Ши, то я обещаю прийти.

– Ловлю на слове.

Этот банальный разговор совершенно ничего не означал. Между ними протекала всего лишь вежливая беседа, не более. Но оба сразу же глубоко осознали, что не нуждаются в словах, А легкомысленное заявление О'Гормана Махоуна о том, что Чарлз Парнелл не любит женщин, отзывалось теперь как простое эхо. Она не сомневалась, что Парнелл никогда прежде не смотрел на женщину так, как на нее. И она еще ни разу в жизни не смотрела так на другого мужчину, даже на своего собственного мужа…

Анна каким-то совершенно не значащим замечанием вернула ее к реальности.

– Должно быть, мы оторвали вас от дел, мистер Парнелл, – проговорила Кэтрин и, чуть подавшись вперед, протянула ему руку.

Когда она наклонилась, белая роза, приколотая к ее платью на груди, отцепилась и упала. Он стремительно нагнулся, чтобы поднять ее с земли. Однако вместо того, чтобы возвратить розу Кэтрин, он сначала поднес ее к губам, а потом вдел себе в петлицу. Затем еле заметно улыбнулся, склонил голову в учтивом поклоне и удалился.

– Восхитительно! – воскликнула Анна. – Да он дамский угодник, нужно признать. Несомненно, ты очаровала его.

– Ты так считаешь?

– Ну, если, конечно, он не превосходный актер. А ты ведь намеренно уронила эту розу? Признайся, Кэт! Никогда бы не подумала о тебе такого.

– Да нет же, – недовольно проговорила Кэтрин, но на ее губах затрепетала улыбка, – это произошло совершенно случайно.

– Какая милая случайность, – усмехнулась Анна, абсолютно не веря сестре. – После такого изящного проявления галантности вряд ли он откажется прийти к тебе на званый ужин. Кого ты еще пригласишь?

Этим утром Вилли уехал в Ирландию. Он намеревался возвратиться примерно через две-три недели. Кэтрин не хотелось дожидаться его возвращения. Ведь к тому времени мистер Парнелл сам, возможно, покинет Лондон. Что бы там ни было, ей не хотелось устраивать большой официальный званый вечер. Ведь это подразумевало огромное скопление людей, которым придется оказывать очень много внимания, а значит, не удастся уделить достаточно времени человеку, с кем ей так хотелось поговорить. Неужели он вернется в здание парламента с розой в петлице? Она была крайне возбуждена, взволнованна, все случившееся представлялось ей словно бы во сне. Словно она была девочкой-подростком. Какая чепуха! И, кстати, довольно опасная. Она действительно не любит мужа, однако влюбиться в другого мужчину кажется ей поистине безумием.