Оливия Голдсмит - Семейный стриптиз

Энджи представила себе Тони, встреча с которым ждала ее в конце пути, и вздрогнула. Она была благодарна ему за помощь и все-таки не могла забыть, что в свое время он точно так же предал жену, как и Рэйд. Вся разница в том, что отец сотворил это после двадцати лет супружества и не признавался до последнего – то есть пока не был пой­ман с поличным. Он до сих пор клялся и божился, что его связь на стороне не должна была разрушить брак.

– Тьфу ты! Прошу прощения – пропустил дорогу на Логан. Придется искать разворот.

Отлично. Шанс упустить рейс и застрять в аэропорту на ночь увеличивается. Хотя, если подумать, – какая раз­ница, где страдать бессонницей? О том, чтобы заснуть, не может быть и речи – вернуть бы способность нормально дышать. Энджи казалось, что грудь ее набита острыми ос­колками или металлической стружкой, которая при каж­дом вдохе вонзалась в легкие.

Господи, ну как такое могло случиться с ней, при ее-то осмотрительности?

В колледже и почти до самого окончания юридической школы Энджи не позволяла себе даже думать о замужестве. Далеко не глупая и очень независимая, она хотела стать хо­рошим юристом и своими знаниями помогать людям. С мужчинами, конечно, встречалась, но особенно им не доверяла, частенько предпочитая свиданиям возможность подработать. Она до сих пор жертвовала существенные суммы в фонд «Спасите детей», участвовала во всех акциях против СПИДа и раз в месяц бесплатно трудилась на благо «Помощи инвалидам». Достойный гражданин и сильная личность – это про нее, Энджи. Она всегда считала себя умной, упорной и осторожной.

Кроме всего прочего, мать в свое время засыпала ее рассказами о несчастных судьбах своих замужних подруг, и дочь вняла советам. Избегая алкоголиков, психопатов и прочую шушеру, она наконец напала на человека, который сам искал встреч с ней, а не наоборот. Рэйд к тому же вырос в семье, не знавшей мужских измен: его отца можно было обвинить в холодности, но уж никак не в излишнем пыле. Энджи опасалась, что Рэйд на ней не женится из-за пропасти в социальном статусе. Но предательства она никак не ждала.

Такси уже подъехало к аэропорту. Круто вырулив к самому терминалу «Дельты», ирландец затормозил и вылез из машины – акт невиданной вежливости среди таксистов Северного побережья! – чтобы открыть дверцу для Энджи.

– Сорок один доллар, мисс, – певуче проговорил он. Ситуация была бы безвыходной, если бы Энджи не вспомнила про коробочку фирмы «Шрив, Крамп и Лоу». Она быстро открыла ее и вынула перстень.

– Вот, возьмите. Я забыла кошелек, но это стоит боль­ших денег.

Сунув пустую коробочку в карман, она двинулась к электронным дверям терминала – прочь от Рэйда, прочь от их рухнувшего брака.

Джада взглянула на приборный щиток и чертыхнулась сквозь зубы. Половина девятого, черт побери! Ладно, если очень повезет, к ее приезду дети будут накормлены и даже – может быть – отправлены кто в кровать, кто за уроки. Но Джаду ждал еще один неприятный сюрприз: стрелка манометра приплясывала в максимальной близости к нулю. Трижды черт побери! Теперь без заправки не обойтись. Какого дьявола Клинтон себе думает?! Мало того что бездельничает день-деньской, так еще и бак пус­той оставляет! Куда его, спрашивается, вообще вчера черти носили?

Джада отлично понимала причину собственного него­дования. В последнее время – а вернее, всегда – Клинтон плевал на интересы жены.

Свернув направо, Джада остановилась на островке авто­заправки и заглушила мотор в ожидании полного – впрочем, на данный момент любого обслуживания. Опыт пос­ледних лет научил ее ценить собственное время больше денег, но какой смысл платить за полный сервис, если приходится тратить у колонки столько драгоценных ми­нут?

В ответ на ее нетерпеливый сигнал преклонных лет служащий неохотно покинул свое стеклянное укрытие.

– Полный бак! – бросила ему Джада и со вздохом включила отопление, от которого, впрочем, при выклю­ченном моторе все равно не было толку.

Приблизив к зеркальцу лицо с неестественно яркими в темноте белками, потрескавшимися губами и уже просту­пившими симптомами зимы – неровными дорожками об­ветренной кожи под глазами и вокруг губ, – Джада снова вздохнула. Не так давно перешагнув тридцатилетний порог, она все еще была поразительно красива, но… На­долго ли этой самой красоты хватит, при здешних-то не­милосердных зимах?

Старый дурень наконец взялся за «пистолет», но дело не продвинулось: похоже, возникли проблемы с крышкой бензобака. Матерь божья и все святые угодники! Синдром спешки в действии: если торопишься, все так и норовят вставить тебе палки в колеса. В банке этот недуг особенно свирепствует. Ну почему идиоты вокруг тебя ползают сон­ными мухами именно в тот момент, когда время поджима­ет? Загадка природы!

Джада рывком распахнула дверцу, выскочила из маши­ны, одной рукой вмиг отвинтила крышку, другой вырвала у старикана «пистолет» и сама сунула в бензобак.

Старый хрыч, похоже, ее помощь не оценил. С ума сойти – платишь за сервис, сама делаешь всю работу, и тобой же еще и недовольны! Похоже на ее жизнь в миниа­тюре: вечно ей приходится рассчитывать только на себя.

Джада едва сдерживала слезы.

В последнее время ей все чаще случалось сомневаться в милосердии божьем. Родители Джады, островитяне, были людьми глубоко верующими, но им ведь куда как проще. Теплый климат располагает к вере, а в ледяном Нью-Йорке поневоле усомнишься в любви всевышнего. Джаде частенько думалось, что господь создал браки исключи­тельно для того, чтобы проверить, до какой степени раз­дражения могут дойти супруги. Если ее теория верна, то супруги Джексоны исполнили план божий на все сто. В последнее время они почти не общались, но что самое ужасное – это необщение устраивало обоих больше преж­них ссор. Сегодня тем не менее их ждет серьезный разговор. Джада твердо решила поднять давно назревший между ней и Клинтоном вопрос.

Она нырнула на свое место. Кажется, вечность прошла, прежде чем старикан сунул ей в окно подносик с карточ­кой и квитанцией. Джада быстро нацарапала роспись, ото­рвала свою копию и ткнула поднос обратно. Вместо того чтобы забрать его и отпустить клиентку, старик пригнулся к окну:

– Славная машинка, – отметил он развязно. Здрасьте! Очень ей интересно выслушивать мнения всяких там…

– И дамочка в ней очень даже славная, – тем же па­нибратским тоном продолжал престарелый олух.

Джада открыла рот, чтобы сказать спасибо и отвязать­ся, когда он добавил:

– Только уж больно чванливая.

Джада треснула по кнопке на дверце, наглухо отгора­живаясь стеклом от нахала, но преграда оказалась слиш­ком тонка, чтобы избавить от неминуемого оскорбления: