Розамунд Пилчер - Снег в апреле

— Вы оба должны пойти.

— Куда они собрались? — спросила Элайн.

— В «Арабеллу». Это небольшой клуб, где записан Хью...

— Звучит интригующе... — Элайн улыбнулась Хью, и это выглядело так, как если бы она знала нечто сенсационное относительно ночных клубов. Хью и Каролин, извинившись и пожелав хорошей ночи всей компании, вышли. Каролин пошла наверх, чтобы надеть пальто, и задержалась, причесывая волосы. У двери к Джоди она остановилась, но свет не горел, и изнутри ничего не было слышно, так что она решила не тревожить брата и пошла вниз, туда, где в холле ее ждал Хью. Он открыл перед ней дверь, они вышли вместе в мягкую темноту и спустились с тротуара к тому месту, где он припарковал свой автомобиль. Поехали через площадь и по главной улице Кенсингтона. Она увидела, что показалась луна и по ее лику пробегают облака, гонимые ветром. Деревья в парке тянули свои голые ветви, в небе отражался оранжевый отсвет городских фонарей. Каролин опустила стекло, чтобы прохладный ветерок слегка раздувал волосы, и подумала, что в такую ночь хорошо быть за городом, бродить по темным, неосвещенным дорогам, слушая шорох ветра в ветвях деревьев, и чтобы только прерывистый лунный свет освещал путь.

Она вздохнула.

— Из-за чего? — спросил Хью.

— Что — из-за чего?

— Ты вздохнула. Так печально.

— Просто так.

Через какое-то время Хью снова нарушил молчание:

— Все хорошо? Ты ничем не взволнована?

— Нет. — В конце концов, ведь не случилось ничего такого, из-за чего ей быть взволнованной. Ничего. И все-таки... Ощущать себя все время больной — это очень нелегко. Она задумалась, почему об этом невозможно говорить с Хью. Возможно, потому, что он всегда думает только о себе. Энергичный, активный, полный сил и, очевидно, никогда не устающий. Во всяком случае, скучно всегда себя плохо чувствовать, вдвойне скучно говорить об этом. Молчание между ними затянулось. Наконец, в ожидании, когда свет светофора сменится с красного на зеленый, Хью заметил:

— Ландстромы восхитительны.

— Да. Я рассказала господину Ландстрому об Ангусе, и он выслушал меня.

— Что еще, ты думаешь, ему оставалось?

— То, что каждый всегда делает. Смотрит потрясенно и испуганно или восхищенно и меняет тему разговора. Диана ненавидит, когда мы говорим об Ангусе. Я предполагаю, потому что он — ее неудача. — Она поправилась: — Он — ее единственная неудача.

— Ты имеешь в виду, что он не вернулся в Лондон вместе с вами?

— Да, и не стал учиться на дипломированного бухгалтера или на кого-то еще, как она хотела. Вместо этого он сделал то, что хотел сам сделать.

— Хоть я и рискую так высказываться, но я принимаю сторону Дианы в этом вопросе. И тебе советую то же. Несмотря на все ее возражения, ты поступила в театральную школу и даже сумела проработать по специальности...

— Шесть месяцев. Вот и все.

— Ты заболела. У тебя было воспаление легких. Это не твоя вина.

— Нет. Но лучше бы я после выздоровления возвратилась к своей работе и попробовала снова. Но я так не сделала, я спасовала. Диана говорит, что у меня нет стойкости, и она права. Единственно, что она не говорит: «Я предупреждала».

— Но если бы ты все еще была на сцене, — сказал Хью мягко, — ты, вероятно, не вышла бы за меня замуж.

Каролин поглядела на его профиль, причудливо освещаемый уличными фонарями и светом от приборной панели. Он выглядел мрачным, даже слегка злодейским.

— Да. Думаю, что не вышла бы.

Но все было не так просто. Причин, чтобы выйти замуж за Хью, у нее был легион, и они так тесно граничили друг с другом, что было трудно отделить одну от другой. Но благодарность была наиболее важной: Хью вошел в ее жизнь, когда она возвратилась из Греции с Дианой. Ей было пятнадцать лет. Но даже тогда, угрюмая и несчастная, наблюдая, как Хью справляется с багажом, паспортами, усталым и плачущим Джоди, она признала его качества. Он был образцом заботливого мужчины, в котором она всегда нуждалась, но никогда не встречала. И было приятно, чтобы о тебе заботились и защищали — не по-отечески, но заботились по-настоящему, — это она знала.

Другой силой, с которой необходимо было считаться, была Диана. С самого начала она, казалось, решила, что Хью и Каролин составляют идеальную пару. Для того чтобы свести молодых людей, использовались самые тонкие способы. Поскольку Диана была слишком умна, чтобы действовать напрямую, она поощряла их быть вместе. «Хью может отвезти тебя на станцию. Дорогая, останься обедать, приедет Хью, и я хочу, чтобы ты составила ему компанию».

Но даже это неустанное давление не имело бы никакого смысла, если бы у Каролин все пошло иначе с Дреннаном Колфилдом. После этого... После их любви Каролин казалось, что такое больше не повторится. Когда все это кончилось и она смогла осмотреться вокруг глазами, наполненными слезами, она увидела, что Хью все еще рядом. Ожидает ее. Неизменный — за исключением того, что теперь он хотел жениться на ней. Теперь на земле не оставалось никакой причины, по которой она могла не согласиться.

Он произнес:

— Ты весь вечер молчала, и я подумал, что говорю слишком много. Ты расскажешь мне, если тебя что-то тревожит?

— Только то, что все происходит слишком быстро и так много дел. Встреча с Ландстромами заставила меня почувствовать, как будто бы Джоди уже уехал в Канаду и я никогда не увижу его снова.

Хью затих и потянулся за сигаретой. Он прикурил от устройства на приборной панели, затянулся и сказал:

— Я уверен, что ты страдаешь предсвадебной депрессией или чем-то вроде этого, как оно там называется в «Вуманз пейдж».

— А какова причина?

— Слишком о многом надо думать и заботиться. Слишком много писем надо написать, слишком много подарков распаковать, нарядов примерить и тому подобное. Поставщики провизии и цветочницы ломятся в двери. Этого достаточно, чтобы вывести любую девушку из равновесия.

— Тогда почему ты позволил нам быть вовлеченными в эту свадебную кутерьму?

— Потому что мы многим обязаны Диане. После регистрации проведем два дня в Брайтоне, это доставит ей бесконечное удовольствие.

— Но мы же люди, а не жертвенные ягнята.

Он накрыл ее ладонь своей.

— Не стоит унывать. Скоро наступит вторник, а затем все будет закончено, и мы полетим на Багамы, и ты сможешь лежать на солнце весь день, не писать ни одного письма и есть только апельсины. Как это тебе нравится?

Она сказала, прекрасно осознавая, что это ребячество:

— Мне жаль, что мы не едем в Грецию.

Хью явно начал раздражаться:

— Каролин, ты же знаешь. Мы говорили на эту тему тысячу раз...