Анна Берсенева - Единственная женщина

Ужас охватывал ее, настоящий ужас! Немедленно сделать что-нибудь со своей жизнью, вырваться из этого болота! Плевать на Широбокова, найдет себе другого — только бы растормошить саму себя, вернуться к нормальному существованию.

— Буду платить пять долларов в час, только найди, — решительно сказала Инга. — Иначе выброшусь из окна, — добавила она, чтобы заставить мать искать поактивнее.

И вот тогда-то эти женщины, от которых она прежде шарахалась, стали появляться в ее доме. С нянями ей по-прежнему не везло, но теперь Инга твердо знала: как бы там ни было, а надо соглашаться с тем, что есть, лишь бы не обижали Тошу — за этим она следила, дотошно расспрашивая сына о постоянно сменяющихся няньках.

Иногда она отвозила его на дачу к бабушке и дедушке. Но Элечки надолго не хватало, а папа старался напоследок своего функционерства в разваливающемся Союзе получить как можно больше — и ему тоже было не до внука.

Так прошел год. Инга лихорадочно наверстывала упущенное за время своего странного замужества. Она провела почти месяц в мастерской, написала несколько вполне сносных картинок. Инга давно уже поняла: не так важно, что именно и как изображено на холсте, дело в репутации, а выдать за новое слово в искусстве можно все, что угодно.

Когда натюрморты и пейзаж были готовы, Инга с головой окунулась в прежнюю свою жизнь — с бесконечными посиделками, тусовками, ресторанами и прочими проявлениями богемности, позволявшими ей чувствовать себя весьма интересной дамой. Тем более что счет Широбокова в солидном коммерческом банке позволял ей не стеснять себя: ее далекий супруг, вероятно, понял за время недолгой совместной жизни, что, при всех своих недостатках, Инга не транжира и не станет злоупотреблять его финансовым доверием.

У нее завелся даже любовник, вполне приличный скульптор средних лет, до сих пор подающий большие надежды. Правда, Инга никогда не приводила его в квартиру Широбокова: наверное, давали о себе знать понятия о порядочности, усвоенные в детстве; а может быть, просто неловко было перед Тошей.

Но Тоша, Тоша — чувство вины перед ним мучило ее постоянно! Сейчас, несмотря на то, что мальчик уже подрос, она чувствовала себя примерно так же, как когда-то, прислушиваясь к его младенческому дыханию и не зная ни минуты покоя.

Что он делает там, дома, с очередной няней — как всегда, сомнительной особой, больше всего на свете любящей болтать по телефону? Какой-то он стал бледный, грустный. Ему пошел шестой год, а он даже букв не знает, и это внук членкора академии! Инга приходила в отчаяние, но ничего не могла поделать: годы шли, упускать время было нельзя, надо было устроить свою судьбу…

Никто не мог понять, почему не складывается ее жизнь, даже любимый брат Юра.

— Зря ты беспокоишься, Ин, — говорил он, заезжая к сестре и играя со сразу веселеющим племянником. — Нормальный пацан, зря только в городе сидит, ты бы его на дачу отправила.

— С кем, Юрочка, с кем? — отчаивалась Инга. — Элечка, конечно, не против, но ведь она через три дня позвонит и скажет, что мальчик заболел, что она не справляется, и мне придется снова забрать его в город. Пойми, я не могу уехать с ним больше, чем на лето, у меня не та жизненная ситуация, чтобы можно было расслабляться на даче!

Юра не возражал: наверное, он и сам прекрасно понимал — не такое теперь время, чтобы расслабляться… Даже Инга видела, что карьера брата развивается стремительно и блестяще. Едва окончив университет, он окунулся в свой компьютерный бизнес.

Сначала никто не верил, что Юра занят чем-то серьезным: сидели мальчишки в каком-то подвале на Тверских-Ямских, собирали-разбирали свои железки. Инга в это время как раз рожала, расставалась с Широбоковым — ей было не до Юриных дел.

И вдруг оказалось, что ее брат, которого она привыкла считать маленьким, хотя он и всего-то двумя годами был моложе, — возглавляет какую-то крупную фирму, ездит за границу на какие-то совещания, приезжает навестить сестру на «мерседесе»! И даже женитьба в восемнадцать лет ему не помешала… Как незаметно это произошло — впрочем, Инга уже привыкла к тому, что вся ее жизнь напоминает замедленное кино…

И вот он сидит в гостиной широбоковской квартиры, Тошка собирает на полу привезенный дядей Юрой средневековый замок «Лого», а Инга смотрит на брата — и не узнает его. Нет, внешне он не очень изменился, Юрка всегда считался в их семье красавцем: темно-серые глаза, широко поставленные, как у отца и у нее, Инги, твердый подбородок с неожиданной детской ямочкой, волосы то и дело падают на высокий лоб, правая бровь удивленно приподнята — но это всегда у него так, просто из-за шрама: подрался в детстве с деревенским хулиганом.

«Но если бы я писала его портрет, — вдруг подумала Инга, — уже нельзя было бы написать его таким, как пять лет назад… Взгляд стал другим: жестким, внимательным и недоверчивым. Губы его, бывшие в раннем детстве предметом постоянных насмешек — Юрка, рот закрой, а то ворона влетит! — сомкнуты теперь в твердую линию.

А все-таки он совсем не похож на бизнесмена Широбокова: тот вон — приезжал недавно — обрюзг, растолстел как-то, хоть и живет в Европе, где это вроде бы не принято. А Юрочка — в отличной форме, и походка такая же, как в пятнадцать лет — легкая, летящая, чуть вразвалочку — они любили с соседскими пацанами друг перед другом изображать морских волков, так и осталась походка…

— Зря ты с ума сходишь, Ин, — повторил Юра. — Конечно, времена теперь суровые, но ведь и возможности большие. Все от тебя зависит. Я вот, например, не верю, что невозможно приличную няню найти — тоже мне, проблема! Конечно, эта мымра, что сейчас с ним сидит, никуда не годится. Чтоб пацан в шесть лет читать не умел! Ну так обзвони подруг, маму заставь поискать — сама же говоришь, нельзя расслабляться.

Инга понимала, что брат прав. Но как объяснить ему, действительно привыкшему, что все в его руках, — как объяснить ему, что ей просто не везет в жизни, ну бывает ведь такое, во все времена бывает! И с нянями не везет, и с мужем — такая уж судьба…

Юра посидит немного — и исчезнет, окунется в свою непонятную жизнь, до Инги ли ему, до Тошки ли! Конечно, если бы с ними, не дай Бог, несчастье случилось, если бы без денег остались, Юра наверняка бы помог. А так — живут ведь как-то…

И вдруг, пару месяцев назад, все переменилось, как по мановению волшебной палочки, и Инга впервые за много лет вздохнула свободно…

— Здравствуйте, я к вам от Наташи Успенской. Ведь вам нужна гувернантка для мальчика?

Лиза остановилась на пороге, глядя на хозяйку квартиры, не предлагавшую ей войти. Инга Широбокова, о которой говорила ей невестка, оказалась худощавой женщиной лет сорока, со следами былой если не красоты, то оригинальности. Она была одета в узкую черную юбку, засыпанную сигаретным пеплом, и в мягкий серый пуловер; русые прямые волосы падали на плечи, Инга то и дело отводила их от глаз, рассматривая Лизу. Злой она, во всяком случае, не казалась — уже хорошо.