Фиктивная семья для босса - Николь Келлер

и пришибить. Есть у меня такая особенность: если озверею, теряю контроль. Вот и сейчас я в таком положении. Одно неверное движение, и ниточка оборвется. И тогда Привалова ничего не спасет. Но и что будет с Лией, я тоже не могу знать. Поэтому данный способ достижения целей мне не подходит.

Опускаюсь в кресло напротив и без обиняков спрашиваю:

– Чего ты хочешь, Юрий Михайлович?

Но инвестор ответить не успевает: входит секретарша, манерно виляя бедрами, не спеша ставит коньяк, бокалы и лимон.

– Спасибо, Наташенька. Ты, как всегда, любезна.

Издевается, тварь. Он теперь не успокоится, пока не отыграется полностью за тот спектакль на свадьбе и за то, что я хотел его использовать в своих целях.

– Чего я хочу, Роберт? – Привалов манерно отпивает кофе и довольно откидывается в кресле. – Фирму твою, конечно же. Ты мне задолжал за тот цирк, ты не находишь?

– А ничего не треснет?

– Ох, как ты заговорил…Я же ни на чем не настаиваю, дорогой. Но дочь – то не жалко?

Сцепляю зубы, вцепляясь обеими руками в подлокотники. Тварь!

– Что, вернулся в девяностые, Юрий Михайлович? А всем заливаешь про семью и семейные ценности, мол, такой положительный и правильный.

– Так одно другому не мешает, Роберт. Да и давно я хотел тебя подвинуть, дорогой, да все никак случая не представлялось. А тут твой косяк, да и братец твой с предложением, от которого нельзя отказаться. Пришлось вспомнить былые, лихие годы, – Юрий Михайлович, усмехается, явно довольный собой, и окидывает меня взглядом.

– Какое предложение?

–Ну, так я тебе все и рассказал, дорогой. Коммерческая тайна. Вот что, – пододвигает мне темную папку, – раз ты торопишься и все о делах хочешь поговорить, то вот, изучи. Тогда перейдем к разговору о твоей дочери.

Открываю папку, и в глаза бросается название «Договор дарения». Я не читаю дальше первого пункта. Юристы Привалова наверняка оформили все грамотно. Беру ручку и подписываю, не глядя.

– Даже до конца не прочтешь? – выгибает бровь в усмешке.

– Мне плевать, что там написано. За дочь я бы продал и почку, и душу, и все, что попросили бы. Потому что для тебя, Юрий Михайлович, слова о семье и семейных ценностях – пустой звук и пыль в глаза для окружающих, а для меня – то, ради чего я теперь просыпаюсь по утрам. И нет важнее для меня жены и дочери. Фирму я подниму заново, с нуля, а семью мне никто не заменит. Итак. Где. Моя. Дочь?

Привалов молча достает мобильный из кармана и кому-то набирает.

– Подгони машину. Да, все подписано, можешь передать ребенка.

Встаю и иду на выход, не прощаясь. Пусть подавится фирмой. Вообще плевать хотел. Денег я еще заработаю, а вот контракты и поставки, деньги никогда не прошепчут мне на ухо: «Папочка, я люблю тебя!».

На выходе меня ждет Антон с Лией на руках. Подбегаю, и сердце пропускает удар: моя малышка без сознания и с кровью на голове.

– Что, мать вашу, случилось?!!– ору на всю улицу, осторожно беря на руки девочку. Дышит. Тяжело, но жива. Бледная, правда.

– Мне такую передали. Сказали, что упала и ударилась головой.

Тваааааари!!!! Но орать и разбираться нет времени. Дочери требуется помощь. Как и ее матери. Зараза! Как разорваться?! Что делать?! Паника захлестывает с головой, мешая мыслить разумно.

– О Вадиме узнали что-нибудь? Требования выставлял?

– Он на вашей старой даче. На связь не выходит. Но Сабина Альбертовна точно там.

Кидаю взгляд на дочь. Прости, малышка, но папа очень нужен маме. Я не имею права опоздать. Мне и так страшно представить, что там Вадим УЖЕ успел натворить…

«…он сказал, что возьмет свое».

Я должен успеть. Обязан.

Роберт

Целую дочь в лоб и аккуратно передаю в руки Антону. Как бы мне не хотелось лично доставить ее в больницу и убедиться, что все будет хорошо, у меня нет такой возможности. Как бы цинично сейчас не звучало, но я больше нужен Саби. И только так я могу спасти обеих. Хотя бы попытаться.

– Я вызываю частную «скорую», – я набираю номер телефона на мобильном и инструктирую, пока идут гудки, – ты отвезешь дочь в клинику, проконтролируешь, чтобы ею занялись лучшие специалисты. Отзвонишься, как и что. Держи меня в курсе. Отвечаешь за нее головой и всеми остальными частями тела. Не дай Бог что…

– Понял, – серьезно кивает Антон, – а вы?

– А я наведаюсь на «вечеринку» к брату, – стискиваю челюсти, в красках представляя, что я сделаю с гаденышем. – Ключи от машины.

Зам поворачивается ко мне боком, чтобы я достал ключи из кармана его пиджака. Хватаю их, прыгаю в машину и резко жму по газам, не оборачиваясь. Иначе точно никуда не уеду. И случится непоправимое.

Мчу по оживленным улицам города, не обращая внимания ни на знаки, ни на запрещающие сигналы светофора, ни на камеры. Плевать, даже если штрафов придет как годовой бюджет моей компании. Бывшей компании. Сейчас для меня ничего не имеет значения.

Гаденыш «правильно» выбрал место, все рассчитал. Старая дача – это самое первое загородное приобретение родителей, поэтому оно так дорого их сердцу, и они не продают его. Там нет ничего особенного: небольшой домик у реки, и участок с насаждениями. Но эта дача навевает на них столько ностальгических воспоминаний, что они не могут расстаться с ней. Участок – последний на улице, стоит чуть поодаль от всех. В ближайших домах никто не живет – дачный сезон еще не начался. Идеальное место, чтобы спрятать того, кто будет кричать и отбиваться. Никто не услышит.

От этих мыслей мерзкий холод ползет вдоль позвоночника, и я втапливаю педаль газа еще сильнее. Хрен тебе, Вадим, а не моя женщина!

Через сорок минут я останавливаю машину недалеко от участка. Машину братца вижу сразу же – стоит напротив входа. Выпрыгиваю из авто и широким шагом иду к дому. Адреналин гуляет по венам, в голове шумит. Я не отдаю отчет своим действиям, у меня есть единственная цель – забрать свою жену. Любой ценой. Даже если эта цена – жизнь брата. О последствиях я подумаю потом. Мне неважно, что станет со мной, но моя женщина не должна страдать.

Еще на входе я слышу крики Сабины.

– Отпусти меня! Не трогай! Помогите!

– Ты можешь кричать сколько угодно. Тем более, меня это заводит, – по голосу слышу, как скалится братец. – Все равно никто не услышит и не придет тебе на помощь. И чего ты орешь?