Только между нами (СИ) - Салах Алайна

— Я знал… Я ещё тогда знал…

Я жмурюсь, потому что солнце слепит, провоцируя новое слезотечение. Знал, ещё когда я плакала у него на руках в съёмной квартире, — вот что он имеет в виду.

Утыкаюсь ему в плечо, меняю слёзы на улыбку и тоже смеюсь.

— Конечно ты знал. Ты же грёбаный прогнозист.

Get You The Moon — Kina feat. Snøw

Стелла

— Стелла, кинь ещё салфетки. Кое-кто наверняка испачкается, а потом будет хныкать, что стала некрасивой.

Последние слова, произнесённые с шутливой укоризной, Матвей, конечно, адресует нашей дочке. Я опускаю упаковку влажных салфеток в сумку, завязываю волосы в хвост и, быстро оценив отражение в зеркале, выскакиваю в прихожую. Там застаю привычную картину. Аня, болтая ногами, по-королевски восседает на кушетке, а Матвей, стоя на коленях, зашнуровывает ей кроссовки. Это их традиция. Когда папа дома, собирать её на прогулку должен лишь он. Мои же обязанности куда менее почётные: не забыть взять с собой воды или, как сейчас, прихватить салфетки.

— Ну что, идём? — Я перевожу взгляд с Матвея на дочь: — Малыш, ты готова?

Аня ощупывает ладошкой белокурые кудряшки, собранные в хвостики, скептически осматривает кроссовки и деловито резюмирует:

— Я красивая. Идём.

Матвей считает, что желание блистать дочь унаследовала от меня, как и цвет волос. В свои два с половиной года Аня и правда имеет непреодолимую тягу к эстетике: обожает по несколько раз на дню менять наряды и причёски и жутко горюет, если по какой-то причине ей доведётся испачкаться.

Главная модница в семье теперь именно она, потому что я сама стала одеваться гораздо проще. Пришлось. Сначала была беременность, потом двухчасовые прогулки с коляской, на которых было невозможно разгуливать в пиджаках и на каблуках, а затем я попросту привыкла к комфорту. Тем более что в офис мне ходить больше не приходилось. На сроке пять месяцев я официально закончила работать у Разумеева и вышла в трёхгодичный декрет.

Поначалу боялась, что начну тосковать по офисной суете и драйву, но этого на удивление не случилось. Своей беременностью я по-настоящему наслаждалась. Во время неё со мной действительно произошло то, к чему я когда-то стремилась: я стала спокойнее, женственнее и мягче. Меньше думала, больше гуляла. С разрешения врача мы с Матвеем даже успели слетать в Испанию. Это и стало нашим медовым месяцем. В нём было много солнца, прогулок, шума волн и паэльи, оставшейся моим любимым блюдом даже по приезде домой.

— Давай сюда. — Матвей забирает сумку и, повесив её на плечо, берёт меня за руку.

Его палец привычно гладит мою ладонь. Годы идут, но ничего не меняется. Он всё так же одержим прикосновениями. Иногда может искать меня по квартире, чтобы просто подойти и обнять. Удивительный. Необыкновенный. Потрясающий.

Аня тоже обожает ходить с папой за руку. Любовь к тактильности она унаследовала от Матвея: порой, сидя у меня на коленях, начинает гладить моё лицо. А ещё у неё солнечные карие глаза.

Матвей садится за руль, мы с Аней занимаем заднее сиденье. Я всё чаще отказываюсь ездить сама — слишком освоилась на пассажирском кресле.

— А я мороженое буду вот такое. — Дочка расставляет ладони шире плеч и смотрит на меня одновременно требовательно и вопросительно. Как я к такому отнесусь?

— Это очень большое. Не боишься, что заболит горло или животик?

— Папа мне вылечит, — без тени сомнения отвечает Аня и в подтверждение пытается дотянуться носком кроссовки до водительского сиденья.

Она тоже доверяет ему, как и я. Знает, что Матвей сможет всё, что не подведёт. Потому что он действительно никогда не подводит.

Чтобы дочь не заскучала в пробке, в которую мы встаём спустя десять минут пути, я кладу ей на колени любимую игрушку. Это кубик-рубик. В последнее время Аня полюбила крутить его в поездках. Собрать целиком у неё пока не получается, но я почти не сомневаюсь, что со временем она сможет. Аня ведь дочь своего гениального отца.

Я наблюдаю, как она, выпятив нижнюю губу, сосредоточенно перемещает разноцветные грани, и неожиданно понимаю, что, наверное, пора. Пришло время подумать про второго. Эти два с половиной года я целиком посвятила Анюте, сознательно не желая лишать её даже толики своего внимания. Истинное материнство — это не погоня за количеством, а ежедневное наслаждение процессом.

Глаза Матвея смотрят на меня из зеркала заднего вида. Почувствовал, или совпадение? Он ни разу не спрашивал меня о втором ребёнке. Ни разу не заикнулся о том, что хотел бы сына. Он, как и я, сполна наслаждается отцовством самой прекрасной на свете дочери.

— Аня грозится съесть мороженое размером с мою голову, — с улыбкой сообщаю я.

Карий взгляд в отражении начинает шутливо искриться.

— Ну разумеется. А в итоге мне придётся доедать половину.

В парке сегодня людно. Люди, уставшие от холодной весны с непрекращающимися дождями, радостно приветствуют майскую жару в плюс тридцать три.

— Какое будешь? — Матвей подхватывает Аню на руки, чтобы позволить ей разглядеть всю витрину. — Есть с мармеладом. Его ты прошлый раз кушала. А есть с шоколадом.

Я не могу ими не любоваться. Эти двое как с картинки. Матвей, высокий, красивый, широкоплечий, и наша дочь, похожая на маленькую фею в своём воздушном белом платье. Такое счастье — каждый день видеть это своими глазами. Как бережно он её касается, как меняется его тон на сугубо личный, существующий специально для неё. Я знала, что Матвей будет отличным отцом. Но знать и быть свидетелем — да, это совершенно разные вещи.

Ими любуюсь не только я. Продавщица, стройная голубоглазая девушка в кокетливом переднике, тоже смотрит на них во все глаза.

— Возьмите с солёной карамелью. — Она с улыбкой тычет пальцем в витрину и, порозовев, прикусывает губу.

Матвей всегда привлекал и будет привлекать внимание женщин — этот факт не изменить. Вопрос в том, как к этому относиться. А я отношусь спокойно. Было время, когда меня кидало как листок по ветру, но сейчас я наконец нашла то самое дерево.

С появлением дочери возраст неожиданно потерял для меня значение, годы отстали и наконец перестали дышать в спину. Моё время пришло именно тогда, когда нужно, не позже и не раньше. В тридцать девять у меня есть всё, о чём можно только мечтать.

— Спасибо, не надо. — Нырнув свободной рукой в карман джинсов, Матвей извлекает телефон. — Дайте нам одно с мармеладом и два шоколадных.

Расплатившись, он опускает дочь на ноги и по очереди вручает нам мороженое. Мне вместе с пломбиром достаётся поцелуй в губы. Я чувствую на себе взгляд продавщицы, но о причине её любопытства надолго не задумываюсь. Да, он меня младше. А ещё он лучший муж, заботливый отец, и мы вместе — красивая пара. Своё счастье мы заслужили.

— Пойдём туда, — указывает Матвей на свободную лавку, уютно примостившуюся в спасительной тени деревьев.

По соседству сидит пара: беременная светловолосая женщина в голубом в компании мужа и кудрявого мальчика. Они тоже едят мороженое.

— Давай скорее, — тороплю я и обхватываю ладошку Ани, увлечённо кусающей своё эскимо. На подол белоснежного платья уже упали первые капли. Скоро она заметит и будет скандал. — Хорошо, что её ещё не заняли.

Не знаю, что в этот момент заставляет меня повернуть голову. Пожалуй, ощущение чьего-то пристального внимания. Я нахожу его источник почти сразу же и от неожиданности вздрагиваю. С соседней аллеи на меня смотрит Роман.

В этом году ему исполнилось пятьдесят, что выдаёт побелевшая голова и сухие заострившиеся черты лица. Хотя выглядит он по-прежнему хорошо. Рядом стоит эффектная блондинка в стильном пудровом платье, держа за руку мальчика лет четырёх. Удивительно. В этот парк мы приезжаем крайне редко, но именно сегодня Рома решил появиться здесь с семьёй.

Его взгляд перебирается с меня на Аню. Задержавшись на мгновение, смещается правее, к Матвею, а потом вновь возвращается ко мне. Блондинка склоняется к нему и что-то говорит, красиво шевеля ртом. Рома слегка мне кивает. На одно призрачное мгновение его губы дёргаются вверх, после чего он поворачивается к жене.