Упал. Очнулся. Папа! (СИ) - Логвин Янина

В эту секунду об Анне не помнил, но она сама отозвалась. Отступив от меня, нахмурила недовольно брови, обернувшись ко входу. Но руку с груди не убрала…

— Что не так с этой девушкой, Андрей? — спросила озадаченно, огорчившись, что ее прервали. — Что с твоим секретарем?!

…пришлось самому снять с груди непрошенную ладонь и ответить не без раздражения: потому что эта ладонь жгла, и потому что хватит оставлять место сомнениям.



— Ревнует. Влюбилась и жить без меня не может! Только не поняла еще.

— Ох! — Петушок вновь, как ветром сдуло. Сорвалась с места и только дверь хлопнула.

Мы остались с Анной одни.

— Она что, твоя любовница? — догадалась незваная гостья, и чувств в ее словах оказалось гораздо меньше, чем удивления.

— Нет, не любовница.

— А кто, Андрей?

— Жена.

Даша

Ужасный день. Просто ужасный! Еще никогда, никогда мне не было так больно, так плохо и так стыдно! Если бы могла, под землю бы провалилась! А еще лучше — память потеряла, чтобы не помнить ничего, не видеть и не слышать!

Сначала откровение Воронова в присутствии всех директоров, а теперь эта стильная молодая брюнетка… И пусть винить в случившемся кроме себя больше некого, но я ведь тоже живой человек! Я все чувствую! А он…

Прав был Лешенко, когда сказал, что наши миры не пересекаются. Они совершенно разные, теперь я это еще лучше уяснила! Не знаю, что со мной произошло, когда увидела Андрея с незнакомкой… Я просто дар речи потеряла, а сердце чуть не остановилось в груди от пронзившей его боли, но разве можно меня упрекать за то, что я чувствую?

Я бы никогда, никогда не стала им мешать! Разве я надеялась, что у Андрея до меня никого не было? Или что все слова он мне говорил всерьез? Нет, это не правда! Я знала, что у нас нет будущего и старалась держаться. Я бы уже ушла, но он сам меня остановил с этим проклятым кофе. И если решил наказать за обман, то это вышло слишком жестоко!

Я выскочила из кабинета в приемную и бросилась в небольшую подсобку, где стояла злосчастная кофемашина, и где в шкафу висела моя одежда. Сбросив с ног туфли, переобулась в сапоги, схватила с вешалки шарф, пуховик и натянула на себя. Отыскав сумочку, выбежала назад в приемную, намереваясь на этот раз навсегда уйти из «Сезама»… и наткнулась на Андрея.

Глаза ничего не видели, их застилали слезы, но высокую, широкоплечую фигуру шефа обойти оказалось сложно.

— Пропусти, я ухожу!

— Петушок, прекратите истерику, — услышала в ответ твердое и мрачное. — Я вас не отпускал!

Если бы шеф остался в своем кабинете со своей гостьей, мне было бы легче достойно исчезнуть. А так он стоял передо мной, как никогда важный и деловой, и губы задрожали.

— Как ты мог! — я не выдержала, отступая на шаг и поднимая на Воронова взгляд. — Зачем… зачем ты сказал ей! Она ведь все поняла! Им всем про ресторан зачем?

— Вас не поймешь, Петушок. То почему я не сказал Пригожевой, что между нами ничего не было, то теперь почему сказал. Иногда кому-то полезно узнать правду, вот и все. Остальным же придется с этой правдой считаться.

— Кому-то? — я изумилась, и слезы сорвались на щеки. — Как у тебя все просто! А меня ты спросил?

— Не успел. — Воронов достал из кармана носовой платок и протянул мне. — На вот, возьми, плакса.

— Оставь себе! — и не подумала я взять предложенную вещь, но слезы обиды остановить не смогла. Просто смахнула их пальцами. — Почему, Андрей? Неужели я так сильно тебя обидела, что ты никогда не простишь? Ты ведь мог и не унижать меня, даже зная правду! Я пообещала, что уйду и ничего от тебя не хотела. Или думаешь, если я обычный секретарь, а не расфуфыренная фифа из твоего круга, так у меня сердца нет? Гордости? И можно мои чувства, как коврик, под ноги стелить? Так, что ли?!

— На комплимент напрашиваешься, Дашка? — сузил взгляд Воронов. — Снова хочешь узнать, что я о тебе думаю?

— Да очень надо!

— Вот и хватит решать за меня! Пообещала она!

Что? Ну, до чего же он невозможный тип! Однако «Ненавижу» показалось не совсем подходящим словом, и я гневно выдохнула:

— Это не ты, это я тебя видеть не могу. И терпеть тоже!

— Ничего, как-нибудь переживу.

— Пропусти! Я полагала, что тебя ждут!

— Подождут, — холодно отчеканил Воронов.

— Сноб и ледышка, вот ты кто!

— А вот это ты зря, Даша… Очень опрометчиво, и тебе это известно.

— Да мне все равно. Я увольняюсь!

— Отлично решение, Петушок. Давно пора!

— Ах так… Ну и прощай!

Я метнулась к своему рабочему месту и достала из папки уже готовое заявление об увольнении. Положив его на стол, на видное место, широко расписалась под текстом ручкой.

В этот момент дверь кабинета вновь открылась и из него вышла темноволосая незнакомка. Обратилась к Андрею с каким-то вопросом, но я ее не слушала. Я больше никого не слышала…

— Даша, стой! Подожди меня на улице, слышишь!

… схватив сумку, я уже выбежала из приемной и торопливо уходила по коридору, готовая каждую секунду сорваться на бег.

Подождать? Зачем? Что это сможет решить? Поможет не так больно расстаться?

Нет, все закончилось. И на этот раз окончательно!

В детском саду было по-новогоднему красиво и тихо, как всегда бывает в подобных местах перед большим праздником. К этому часу почти всех детей успели забрать родители и в небольшом холле возле тонкой елочки, под присмотром дежурного воспитателя, сидело всего четверо малышей. И только моя Сонечка, одетая в комбинезон и светлую шапку, с Катей в обнимку, стояла у окна и ждала. Я понадеялась, что меня.

— Мама, а дядя Андрей сейчас где? — спросила дочка, когда мы с ней вышли на улицу и пошли за руку по дорожке к входной калитке.

Ну, хоть не «папа». Но и забыть еще не готова.

— На работе, солнышко. Он очень занят.

— А у него будет на работе утренник, как завтра у нас в садике?

— Нет. Не думаю.

— Жаль. Я хотела попросить Деда Мороза принести ему подарок. Я знаю, что он хочет, он мне говорил.

— Правда? — я удивилась. У обоих было грустное настроение, и мы шли не спеша.

— Да, только это секрет, мамочка. Если я тебе скажу, ты больше никому не расскажешь?

— Конечно, нет.

— Он хочет куклу. Маленькую волшебницу Зои с розовыми волосами, совсем, как я! Чтобы у Кати была подружка. Ей та-ак скучно одной!

Дочка вздохнула, опустила взгляд и отвернулась, подумав о чем-то о своем, о детском, а я замолчала, поразившись смекалке Воронова. И хотя была расстроена, а все равно вспомнила его с благодарностью.

Вот и подумай, кто из них оказался хитрее: Соня, наверняка замучившая Андрея вопросом, или Воронов, сумевший выведать, о чем же малышка мечтает.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Автобусная остановка в это вечернее время оказалась заполнена людьми, Сонечка заупрямилась, и мы пошли домой пешком. Я крепче обхватила детскую ладошку в вязаной перчатке своей и подумала о том, что надо будет обязательно купить дочке розоволосую куклу. И сказать, что это подарок от дяди Андрея. Пусть порадуется, если уж я не могу.

Пока шли домой, сто мыслей пролетело в голове и сто воспоминаний — все, что случилось в моей жизни за эти две недели. Даже и не ожидала, что их окажется так много. И от сонма этих мыслей вся обида на шефа истаяла, как рассветный туман, словно ее и не было вовсе. Оставив меня один на один с голой правдой и… чего уж от себя таить, с разбитым сердцем.

Да, все закончилось, только как жить дальше? Чем заглушить заполнившую душу тоску, которая не пройдет ни завтра, ни послезавтра — я это чувствовала. Андрей сильный, он справится со всем и без своей заполошной секретарши. Вернется к привычной жизни, вещам и окружению. А я? Сколько времени потребуется мне, чтобы забыть его? Забыть, что в моей жизни, пусть и короткое мгновение, но был рядом человек, о котором можно только мечтать.