Упал. Очнулся. Папа! (СИ) - Логвин Янина

— Устал, как собака. Перелет, совещание, еще и секретарь нервы мотает… Ты меня кормить будешь? Мне кажется, я сейчас и коня съем.

Что? Я подняла глаза, да так рот и открыла, не уверенная в том, что услышала.

— К-кормить? — уставилась на Воронова. — А ты разве… не уйдешь? — глухо выдохнула, не зная, что и думать.

— Нет, — получила в ответ хмурый взгляд. — Зачем бы я тогда пришел.

— Но как же… Разве ты меня не… ненавидишь, после всего? Ты ведь сам сказал, что не хочешь меня видеть.

Андрей искренне удивился — ведь не могло же мне показаться?

— С чего ты взяла? Да, я зол на тебя и очень сильно, но это не одно и то же. Больше никогда за меня не решай, поняла? Ничего!

— Д-да.

— Я в семье главный. Сойдемся на том, что для меня это важно, — настоял.

— Но я не понимаю, Андрей… Почему?

— Почему я, взрослый мужик, у которого есть свой бизнес, дом, и прошлое — даже, если оно тебе не нравится, стою в твоей прихожей, понимая, что мне больше некуда идти? Тебе что, прямым текстом сказать?

Я кивнула. На другое действие просто сил не хватило.

И ведь даже не засмущалась ни разу. Я не могла поверить, что все происходит на самом деле.

— Не заслужила, Дашка! — рыкнул Воронов, но как-то не очень сердито. Произнес с ворчливым достоинством: — После зумбы и твоих подруг я у тебя даже спрашивать ничего не должен, а просто окольцевать и поставить перед фактом, нравиться тебе или нет.

Я продолжала молчать и смотреть на него.

Он что, простил мне обман? Неужели и правда… вернулся?

Или я сплю?

Видимо, сомнения настолько явно отразились на моем лице, что Андрей выдохнул, опуская плечи и пряча руки в карман пальто:

— Ну что мне, самому кашу готовить, Даш? Снова? Знаешь ведь, что только испорчу.

— Н-нет, не надо кашу, — кажется, я очнулась. — Я приготовлю что-нибудь. Й-я быстро!

— Уж постарайся. Я намерен долго на тебя злиться.

— Долго?

— Очень долго!

Но почему-то сойти с места оказалось трудно. И не только мне. Так и стояли молча, глядя друг на друга по-новому, уже честными взглядами.

— Степан! — неожиданно позвал сына Андрей, наконец первым нарушив молчание. — Хватит подслушивать, иди сюда!

Дверь детской открылась, и Степка тут же высунул из комнаты в коридор рыжую голову.

— Что, дядя Андрей? — звонко спросил.

При слове «дядя» Воронов поморщился, но я скорее ощутила это, чем увидела. Просто в какой-то миг дернулась жилка на смуглом виске и сжались губы.

— Одевайся, только быстро. Жду три минуты или уезжаю сам.

— Ага! Я сейчас!

И ни одного лишнего вопроса от сына или возражения. Забегал по коридору, закрутился юлой в прихожей, натягивая куртку, шапку и сапоги. Мне осталось только удивляться — Степка в жизни так быстро не собирался.

И наконец вытянулся стрункой возле Воронова, широко улыбаясь щербатым ртом.

— Все, я уже!

— Пойдем!

Дверь открылась, и мужчины шагнули к порогу. Я только рот открыла, чтобы спросить куда.

— Андрей, а вы…

Как Воронов сам обернулся и сделал ко мне шаг. Притянув к себе за спину, сказал в ухо тихо, но очень серьезно:

— Чем задавать вопросы, Дашка, лучше подумай о том, как будешь просить у меня прощения, когда вернусь. Про «долго» я не шутил!

И ушел.

— Дядя Андрей! — услышала я долетевший с лестницы радостный голос Степки. — А куда мы идем? А у вас что, есть машина?

И когда я уже думала, что Воронов ему не ответит, услышала мужское и очень твердое:

— Шахматы поедем покупать. Новые!

Степка с Андреем ушли, а я осталась стоять в прихожей и смотреть им вслед.

— Даш, — из спальни вышла Риточка и остановилась рядом. Обняв меня за талию, прильнула к боку. Я погладила племянницу по светлым волосам. — Он ведь остался, да?

— Не знаю, — честно ответила. — Ничего не знаю.

— Не плач. Ты ему нравишься.

Риточка не была очень взрослой, но была очень родной и понятливой.

— Сегодня я видела девушку из его прошлой жизни. Красивую.

— Ну и что, если ты для него лучше всех. И ты тоже красивая.

— Думаешь?

Девочка вдруг прижала щеку к моему плечу и сильнее меня обняла.

— Я так хотела, чтобы ты была счастливой! Конечно, лучше! Ты у нас самая-самая!

Я всегда хотела быть лучше для них. Смелее, сильнее, ответственнее, чем себя ощущала. Я хотела, чтобы ни Сонечка, ни Рита никогда не пожалели о том, что именно я их мама. Но о личном счастье не думала. Никогда, чтобы вот так… быть для кого-то лучшей.

Нет, не для кого-то. Для Андрея.

Для одного дня переживаний оказалось слишком много, и на кухне все просто валилось из рук. Я словно находилась между двумя плоскостями реальности и не могла понять, какая же из них настоящая. А еще все время подходила к окну, смотрела во двор и ждала, когда же Воронов со Степкой вернутся.

Они приехали где-то через час и, судя по тому, сколько всего успели накупить за это время, они очень торопились.

На этот раз продуктов в пакетах оказалось в два раза больше — просто гора вкусностей. Степка был страшно рад и горд собой, демонстрируя мне покупки, поэтому я без труда догадалась, что большей частью он их и выбирал.

— Что это, Степа?

— Мам, ты что! Это же утиный клюв! Он шоколадный! А это — жвачная резинка в тюбике! Из нее знаешь, какой большой пузырь можно надуть? Как мяч! А это — клыки графа Дракулы, я давно такие хотел! Скажи, прикольные?! — сын радостно засмеялся. — Мам, да не бойся ты, они же съедобные! Можно я их в школу возьму, Марьяше показать?

— О, господи…

Но привез Андрей не только продукты. Кроме новеньких и дорогих шахмат в белой коробке, он неожиданно купил дверной замок для спальни. И пока я заполняла холодильник продуктами, пытаясь успокоить расшумевшихся малышей, переоделся и, как ни в чем не бывало, пошел к Костику за инструментом. А вернувшись, тут же принялся этот замок в дверь ставить, что-то важно обсуждая со Степкой. Сын просто засыпал его вопросами, не замечая, как жадно поглядывает на меня Андрей, в простой футболке и спортивных брюках такой домашний и… неожиданно родной.

— Дядя Андрей, а зачем это? — Сонечка выбежала из кухни и остановилась рядом с братом, надкусывая огромное яблоко. Ужин был уже готов, потому я тоже вышла следом за дочкой. — Ты что, будешь с мамой от нас прятаться?

— Ой, малявка, смешная ты! — деловито рассмеялся Степка. — Целоваться они там будут, поняла?

Соня открыла рот, и кусок яблока упал на пол.

Я покраснела и шикнула на сына:

— Стёп, ну что ты такое говоришь!

А Воронову хоть бы хны. Кивнул по-мужски и спокойно похвалил:

— Молодец, Степан. Сообразительным растешь. Теперь, если дверь в спальню закрыта, чтобы всегда стучал. Надеюсь, это ясно?

— Ага! А как же мультики?

— Новый телевизор купим — в вашу комнату. Будете смотреть свои мультики, пока зима. А весной на велосипеды сядем, я тебе покажу места, где люблю кататься.

— Ух ты! Правда?

— Правда. И пещеру покажу, как обещал. Но только, если будешь стараться в школе. И вообще, подумай, чем хочешь заниматься. Хватит с тебя рыбок, пора мужчиной расти.

Не знаю, как это Воронову удалось, но после этих слов Степка напыжился и за ужином сидел, как распушивший хвост павлин. А вот Сонечка запросто забралась к Андрею на колени, еще и Катю следом втащила.

— Дядя Андрей, а ты придешь завтра в садик на праздник? Я тебя буду ждать!

— Обожаю детские утренники.

— Да-а?

— Конечно. Только не понимаю, Соня, почему ты решила быть… желтой пони? Разве девочки не хотят быть принцессами или снежинками?

— Ты что! Пони — они же такие красивые! Как ты!

Темная бровь Андрея с интересом поднялась.

— А я, значит, красивый?

— Очень! — Сонечка бесхитростно кивнула мужчине и подняла головку, любуясь Вороновым.

Я тоже засмотрелась на Андрея, позабыв о еде. Даже в глазах защипало. Сейчас он точно для меня был лучше всех.