Анна Дэвис - Такси!

— Что с Джимми и Эдди, Стеф? Что с твоими друзьями?

Стеф вздохнул, его тощая фигура еще больше сгорбилась над столом. А потом поднял на меня глаза — горестные, жалкие.

— Я хочу, чтобы ты была со мной, Кэт. Хочу, чтобы этим вечером ты перебралась со мной в убежище, чтобы ты вошла в мою новую жизнь. Мы можем пожениться или еще как-то…

Тут брови поползли вверх даже у бесстрастного охранника в углу. Хотя, возможно, мне это просто померещилось.

— Боже, в голове не укладывается. — Я думала обо всех ночах, проведенных в его объятиях, о его волшебных руках, касающихся моего тела.

— Ну же? Кэт?

Стеф с отчаянием смотрел на меня. Его почти лихорадило.

— Что с Джимми и Эдди? — повторила я, хотя уже знала ответ. Он сдал двоих лучших друзей, чтобы спасти свою паскудную шкуру. Он заложил бы мать родную, если бы понадобилось. Он заложил бы и меня. Я вспомнила, как впервые повстречала Стефа — как спасла его от двоих громил, а он в знак благодарности попытался слинять, не заплатив за поездку…

— У меня не было выбора. — Стеф смиренно поднял руки ладонями кверху.

— Выбор есть всегда, Стеф. — Я поднялась на ноги.

Весь мир вокруг вновь помутнел, вернулись радиошумы.

— Кэт, не бросай меня. — Голос Стефа едва пробивался сквозь свист и треск у меня в голове. — Пожалуйста, не бросай меня так! Я люблю тебя, Кэт, я хочу, чтобы ты была со мной… Вернись, Кэт… Не бросай меня, ты, сучка!

— Побереги глотку, Стеф.

Я все еще слышала его крики, когда уходила по коридору, мимо мистера Проссера — прочь из этой преисподней. Устала. Как же я устала…

«Пожалуйста, оставьте сообщение для мистера Саммера».

«Это Кэтрин. Стеф заключил сделку, — впрочем, ты наверняка уже в курсе. Не такой уж он, оказывается, и никчемный, да? Но я вот о чем: в этом деле, как я понимаю, замешан Генри Фишер, и мне очень страшно за Джоэла. Крэйг, ты можешь мне позвонить, как только это получишь? Пожалуйста. Я оставляю красный мобильник включенным — звони в любое время… Да, кстати, привет Марианне».

Ну и зачем я это ляпнула? Да что со мной такое… Хоть обратно эти слова глотай.

Что-то непрерывно стучало в моей голове, рвалось наружу. Пока ехала по Хэкни, держа курс на восток, сожрала очередные две таблетки и запила их очередным виски. А не от того ли у меня трещит башка, что я весь день ничего не ела? Зарулю-ка за кебабом. Но стоило мне притормозить у палатки и взглянуть на блестящий серый комок, насаженный на вертел, как желудок скрутило, и я резко рванула обратно на дорогу, едва не смахнув с велосипеда какого-то старого сморчка.

У светофора пришлось остановиться на красный, и в окно постучала какая-то пухлая азиатка; одной рукой она прижимала к себе ребенка неопределенного пола. Я покачала головой. Огонек же не был включен. Женщина указала на ребенка — он плакал. И похоже, был нездоров. Губы женщины произнесли одно-единственное слово: «Пожалуйста». Вспыхнул зеленый свет, и я двинулась вперед, а женщина осталась стоять на дороге, глядя мне вслед. Ребенок кричал. Надо было их взять — поступила я дерьмово. Но сегодня я должна подумать о себе. И пошли все к черту.

Я обязана повидаться с подругой. Вперед, в Илфорд, к дому Винни.

Сандра принесла чай на подносе и выложила на тарелку несколько бисквитов. Ее белокурые волосы были заплетены в две косички, она была босиком и старалась не наступить на подол своей длинной ночной рубашки.

— Спасибо, дорогая, — произнес Пол.

Он сидел на кушетке и дымил сигаретой. Белая футболка вся в пятнах, небритый. Выглядел он таким же вымотанным, как и я. Томми свернулся возле него на подушке и спал, держа во рту большой палец. Линди уже была в постели. Телевизор в углу работал без звука; крутили девятичасовой выпуск «новостей».

Бисквит я взяла, хотя и не люблю сладкое. Сандра пристроила поднос на кофейном столике, села и, приподняв краешек сетки, выглянула в окно. Что ее так заинтересовало в муниципальных домах округи? Хотя, может, ей парнишка из дома напротив нравится.

Я заставила себя поднять глаза на Пола:

— Плеврит?

— Да. Ей откачивают воду из легких. У нее внутри трубка, а рядом на полу — большая стеклянная бутылка.

Казалось, он вот-вот заплачет. И что мне тогда делать прикажете?

— Но с ней же все будет в порядке? Пол кивнул:

— Говорят, да. Но, Кэтрин, как же это тяжело — видеть ее такой беспомощной, в палате, полной полудохлых старух…

— Я навещу ее завтра. — Меня грызло чувство вины. Столько времени почти не вспоминала Винни или вспоминала только в связи с собственными проблемами — то она хорошая подруга, то не очень, то злит меня и выводит из себя… А ведь всего несколько дней назад она помогала мне волочь бесчувственного Джонни из машины на седьмой этаж. Кашляла как заведенная, дышала с присвистом, а я… Может, это именно из-за того случая она теперь в больнице. Больница… Лабиринтофобия…

— Странно, что ты до сих пор у нее не была. — Глаза Пола слегка сузились при этих словах.

— А откуда мне было знать, что она там? Я что, телепат?

— Да, верно. — Он шмыгнул носом и взял свою чашку. — У меня трое детей, и всем им не хватает матери. Некогда обзванивать всех и каждого.

— Извини, Пол. Конечно, у тебя есть заботы поважнее. Вам всем сейчас очень трудно. — Я ненавидела его безволие, его нежелание общаться со мной. Ненавидела его высокие моральные устои и грязную футболку. И — как теперь было очевидно — Пол тоже ненавидел меня.

— Только не вздумай грузить ее своими проблемами. — В его голосе звенела ярость. — Ей все силы нужно сосредоточить на выздоровлении.

Этот кусок дерьма, похоже, возомнил, будто видит меня насквозь, — ну так он ошибался. Мне важна была Винни. Чтобы больше не смотреть на Пола, я глотнула чай — он оказался с сахаром. Я обернулась к Сандре и попыталась изобразить сердечную улыбку:

— Прекрасный чай, Сандра. Облокотившись о подоконник, она с отсутствующим видом теребила косички.

Мысли разбегались, и я не знала, куда податься. Не будь так поздно — рванула бы к Винни. Мурашки бежали по коже, когда я представляла ее в больнице, одинокую, испуганную. А заброшенная бедняжка Сандра, которая нянчится с сестрой и братом, пока папочка сидит и жалеет себя! Невозможно было забыть, как она выглядывала из окна — будто надеялась, что вот-вот из-за угла вырулит сияющая мамина машина. И еще я думала о залитом слезами лице Эми в свете костра, о Джонни со свежими синяками и старыми шрамами, о Стефе с покрасневшими глазами, кусающем пальцы, и о Джоэле на пассажирском сиденье «мерседеса».