Цена твоей Любви (СИ) - Магницкая Доминика

— Не торопи события. Мы отвезём тебя к врачу, чтобы убедиться, что ты в порядке, а потом я отвечу на все твои вопросы. Обещаю.

Джина иронично хмыкает. Она явно замечает, что я очень часто стала говорить о нас с Роном как о едином целом. И, вопреки всем сомнениям, это вызывает у меня лишь счастливую улыбку, которая, к сожалению, резко сползает с лица.

Раздается выстрел.

— Ты серьезно? Того врача, который пытался меня убить, подослал Брайс? — выпучиваю глаза от удивления.

Мы сидим в квартире Джины и ждём, пока та примет душ. К счастью, в больнице её тщательно проверили и не выявили никаких проблем. Просто посоветовали больше отдыхать и пропить курс витаминов.

— Да, и это явно не последнее дерьмо, которое он устроил, — Рон согласно кивает и крепко сжимает мои руки. Настолько крепко, что костяшки пальцев начинают белеть. — Уже плевать. Я не хочу о нём говорить.

— Хорошо, будь по-твоему. Тогда расскажи мне, каким образом ты нас нашёл, — аккуратно высвобождаю ладони, облокачиваюсь о его плечо и прикрываю веки, вдыхая сильный мужской аромат.

Шмидт молчит и как-то инстинктивно напрягается. Краем глаза вижу — сжимает руки в кулаки. Мой вопрос ему явно не нравится.

— Я жду, — настойчиво повторяю.

— Разве это важно? — выдавливает холодную улыбку и кладёт подбородок на мою голову. — Давай лучше поговорим о наших планах. Что будем делать завтра?

— Хорошая попытка, Шмидт, но нет. Мне важен твой ответ.

— Какая настырная девчонка, — довольно хмыкает и хрипло шепчет на ухо. — Ты ведь тоже носишь мою фамилию. И слишком часто об этом забываешь. А, может, я редко напоминаю?

Носом ведёт по шее, посылая сотни мурашек по телу, и тихо усмехается, заметив моё смущение.

— Рон! — теряю терпение. — Я ведь всё равно узнаю. Готова поспорить, что Нико не откажет мне и ответит на все вопросы.

— Мужик и так в больнице, поэтому лучше не нарывайся на мою ревность, — цокает языком и неодобрительно цедит, нарочито тяжело вздохнув. — В твоём кулоне есть отслеживающий маячок, но подожди размахиваться кулаками! Я его ни разу не использовал. Только сегодня.

Вот оно как. Значит, Рон не зря настаивал на том, чтобы я его не снимала.

— Я не собираюсь злиться, ведь в итоге ты спас нас обеих, — выпрямляюсь и грозно щурю глаза. Наверное, я выгляжу смехотворно, раз с лица Шмидта не сходит провокационная улыбочка. — Но больше никакой слежки, понял? Иначе я на тебя в суд подам и разведусь. Найду какого-нибудь милого и доброго парня без этих твоих властных замашек.

— Размечталась. Да любой парень через день сбежит, не выдержав твоего тяжелого характера, — насмешливо фыркает.

— Как будто ты — сущий подарок судьбы. Да на тебя разок взглянешь, и сразу сердце в пятки уходит.

— Поддерживаю! — колко кричит Джина, заходя на кухню.

Подруга явно чувствует себя неловко, поэтому я быстро встаю и подхожу к ней, вглядываясь в напряженные и взволнованные черты лица.

— Как ты себя чувствуешь?

— Это я у тебя хочу спросить. Вышла замуж за монстра и еще обо мне беспокоится, — искренне негодует, прожигая Шмидта ядовитым взглядом.

— Если бы не Рон, мы бы обе давно уже последний дух испустили. Пожалуйста, просто выслушай и попробуй нас понять, — тихо прошу, поворачиваясь к мужу.

Джина запахивает теплую кофту, ежится и холодно выдавливает.

— Я благодарна за спасение, но это мало что меняет. Ты так настрадалась из-за него и при этом продолжаешь защищать?

Боже. От этих двоих у меня жгучий ток бежит по венам. Что же будет, когда она узнает о нашем отъезде…

Страшно представить. Да и Рон совсем не помогает. Сидит, молчит и со скрытой усмешкой смотрит в нашу сторону. Словно намекает — сама разбирайся. Девчачий треп — явно не его тема.

— Всё наоборот, — прочищаю горло, нервно сцепляю ладони и спокойно начинаю. — Это Рон пострадал из-за меня. Ты лучше присядь, а то от новостей и поплохеть может.

— Да не тяни резину, — хрипло обрывает Шмидт. — Так и скажи, что через час у нас самолет.

— Что?! — рвано выдыхаю. — Какой самолёт? Куда?!

Мужчина вальяжно машет рукой, разваливается в кресле и с нескрываемым любопытством добавляет.

— Ты, кажется, исповедоваться собралась. Так начинай. Мне очень интересно послушать твою версию событий.

Да он издевается. Мы ещё даже не успели обговорить наш отъезд, а тут с порога такие громкие заявления.

— Так куда мы летим?

Придушила бы на месте, да ведь не могу. И кто вообще придумал эту пресловутую любовь, от которой коленки трясутся, а сердце заходится в очередном припадке?

— А мне кто-нибудь скажет, с чего это вы решили уехать? — у Джины скоро нервный тик начнётся. — Разве сейчас время для путешествий?

— Какие путешествия? — Шмидт улыбается, как чеширский кот. — Мы переезжаем. Навсегда.

Ну всё. Занавес.

Я хотела ненавязчиво об этом рассказать, а он сразу перед фактом поставил.

Зараза.

— Я тебя сейчас убью, — подруга подтверждает мои опасения.

— Подожди. Давай сначала его завалим, а потом уже мне будем гроб колотить, — криво улыбаюсь в ответ на усмешку мужа.

Ну и как на такого злиться. Ему только попкорна не хватает, будто пришёл фильм посмотреть и с нетерпением ждёт завершения рекламы.

Я устрою ему шоу. Такое шоу, что он годами будет вспоминать.

— Рон, еще одно слово, и я за себя не отвечаю, — мрачно предупреждаю.

— Ну не при свидетелях же, Царапка, — тихо посмеивается и встаёт на ноги. — Ладно, вы тут пока всё обсудите, а я лучше пойду.

— Давно пора, — обиженно бормочу себе под нос.

— Моника, я слушаю, — окликает Джина, стоит нам остаться в одиночестве. — Почему вы решили переехать?

— Может, начнем с чего-то попроще? — сипло усмехаюсь, переживая о её ментальном здоровье.

Пожалуй, подробности о Ндрангете и мафии лучше опустить, а то я точно живая не выйду.

— Куда мы летим? — спрашиваю, уже сидя в самолете.

Рон не дал мне посмотреть ни на билеты, ни на табло, оповещающее о начале посадки. Он даже силком заткнул мне уши и строго приказал включить самую громкую музыку, чтобы я случайно не узнала место, в которое мы так внезапно собрались.

— Ты слишком нетерпеливая, — хитро прищуривает глаза и начинает новый круг допроса. — Это точно ты ждала меня три года? — обиженно фыркает, как маленький ребёнок. — У меня появляются сомнения.

— Ой, заткнись, а то договоришься, — шутливо стукаю его по плечу. — И тогда не я буду тебя ждать, а наоборот.

— Мне заткнуться или на вопрос отвечать? — нагло ухмыляется и подтягивает к себе, вынуждая руками опереться о его стальные мышцы.

Несмотря на все трудности, через которые мы прошли, я всё еще робею, стоит Шмидту резко сократить расстояние между нами. Его черные глаза словно живьем хотят меня съесть, и от хриплого шепота, царапающего слух, я вообще теряюсь в пространстве.

Передергиваю плечами, нервно прочищаю горло и с трудом выдерживаю провокационный взгляд. С недавних пор мне вообще постоянно кажется, будто он специально надо мной издевается. То взглядами ошпаривает, то словами в краску вгоняет.

В буквальном смысле таранит рассудок и бесцеремонно оставляет в моей голове единственный образ — свой.

— Мы летим в Швейцарию, если тебе всё еще интересно, — мимоходом взъерошивает мои волосы и закрепляет их на затылке, не позволяя отвернуться.

Словно боится, что я просто встану и уйду, воспользовавшись временем посадки. Самолет-то еще не взлетел.

— А почему туда?!

— В этой стране говорят по-итальянски, нам будет проще освоиться. К тому же там очень низкий процент преступности, поэтому я буду спокоен за нашу семью.

Черт возьми. Он реально сказал запретное для многих мужчин слово «семья»?

Я нерешительно прокашливаюсь, чувствуя приток крови к голове, и озадаченно протягиваю.