Дженни Хан - P.S. Я все еще люблю тебя

Боже. Она меня заметила. Ее глаза прищурены, она направляется прямо ко мне. Мне хочется уехать, но я не могу. Она стоит прямо передо мной, сердитым жестом показывая мне опустить окно. Я так и делаю, но мне трудно смотреть ей в глаза.

Она грубо спрашивает:

– Ты видела?

Я слабо отвечаю:

– Нет. Я ничего не видела…

Лицо Женевьевы краснеет – она знает, что я вру. На секунду я испугалась, что она собирается заплакать или ударить меня. Лучше бы она просто ударила меня.

– Вперед, – умудряется произнести она. – Выбей меня. Ты же за этим сюда приехала. – Я качаю головой, и тогда она отрывает мои руки от руля и шлепает ими по своим ключицам. – Вот. Ты выиграла, Лара Джин. Игра окончена.  

А потом она бежит к своей машине.

Есть корейское слово, которому научила меня бабушка. Оно называется «чон». Это связь между двумя людьми, которая не может быть разорвана, даже когда любовь превращается в ненависть. У вас все еще остаются к человеку все те старые чувства, и вы никогда не сможете полностью избавиться от них, и всегда будете испытывать в своем сердце нежность к нему. Думаю, что это, в какой-то степени, – то, что я чувствую к Женевьеве. «Чон» является причиной того, почему я не могу ее ненавидеть. Мы связаны. 

И «чон» является причиной того, почему Питер не может ее отпустить. Они тоже связаны. Если бы мой папа сделал то, что сделал ее отец, разве я не обратилась бы к единственному человеку, который никогда от меня не отворачивался? Который всегда был рядом, который любил меня больше всех? Питер является таким человеком для Женевьевы. Как я могу упрекать ее в этом?

Позавтракав блинами, мы убираемся на кухне, и папа произносит:

– Кажется, еще у одной девушки Сонг скоро день рождения. – Он поет: – Тебе шестнадцать, почти семнадцать…

Я ощущаю сильный прилив любви к нему – своему папе, которого мне так повезло иметь.

– Что за песню ты поешь? – вмешивается Китти.

Я беру Китти за руки и кружу ее вместе с собой по кухне.

– Мне шестнадцать, почти семнадцать;

Я знаю, что наивна.

И пусть парни, которых я встречаю,

Говорят, что я мила;

Я охотно в это поверю.

Папа перекидывает кухонное полотенце через плечо и марширует на месте. Глубоким баритономон поет:

– Тебе нужен кто-то постарше и помудрее,

Чтобы говорить тебе, что делать…

– Эта песня – сексистская, – заявляет Китти, когда я отпускаю ее.

– Действительно, так, – соглашается папа, шлепая ее полотенцем. – И парень, о котором идет речь, на самом деле не был старше и мудрее. Он был нацистским курьером.

Китти отбегает подальше от нас обоих.

– О чем, ребят, вы вообще говорите?

– Это из «Звуков музыки», – поясняю я.

– Ты имеешь в виду тот фильм про монахиню? Никогда его не смотрела. 

– Как ты могла посмотреть «Клан Сопрано», но не посмотреть «Звуки музыки»?

Папа обеспокоено спрашивает:

– Китти смотрела «Клан Сопрано»?

– Только рекламу, – быстро отвечает Китти.

Я продолжаю напевать про себя, кружась по кругу, как Лизль в беседке:

– Мне шестнадцать, почти семнадцать,

Невинная, словно роза…

Пусть парни, которых я встречаю,

Говорят, что я мила,

И я охотно в это поверю…

– С чего бы это тебе охотно верить каким-то случайным парням, которых ты даже не знаешь?

– Это песня, Китти, не я! Боже! – Я перестаю кружиться. – Хотя Лизль была в некотором роде простушкой. Я имею в виду, в основном, это была ее вина, что их чуть не схватили нацисты.

– Рискну предположить, что в этом был виноват капитан фон Траппа, – говорит папа. – Рольф еще сам был ребенком, он собирался отпустить их, но затем Георг настроил его против себя. – Он покачивает головой. – Георг фон Трапп, у него было еще то эго. Эй, нам следует устроить вечер «Звуки музыки»!

– Обязательно, – соглашаюсь я.

– Этот фильм звучит ужасно, – говорит Китти. – Что за имя такое – Георг?

Мы игнорируем ее. Папа спрашивает:

– Сегодня? Я приготовлю тако аль пастор!

– Я не могу, – отвечаю я. – Я собираюсь в Белвью.

– А что насчет тебя, Китти? – интересуется папа.

– Мама Софи учит нас готовить латке, – говорит Китти. – А вы знали, что на них сверху кладется яблочное пюре и получается вкусно?

Папины плечи опускаются.

– Да, я знал это. Мне придется начать бронировать вас за месяц вперед, ребята.

– Или ты бы мог пригласить к нам мисс Ротшильд, – предлагает Китти. – Ее выходные тоже довольно-таки одинокие.

Он как-то странно на нее поглядывает.    

– Уверен, у нее есть много чего, чем бы она занялась с большим удовольствием, чем смотреть «Звуки музыки» с соседом. 

Я радостно добавляю:

– Не забывай про тако аль пастор! Они тоже могут послужить приманкой. И ты, конечно. Ты – приманка.

– Ты определенно приманка, – подпевает Китти.

– Ребята, – начинает папа.

– Постой, – перебиваю я. – Позволь мне сказать кое-что. Тебе следует ходить на свидания, папочка.

– Я хожу на свидания!

– Ты, как бы, вообще ходил только на два свидания, – говорю я, и он умолкает. – Почему бы тебе не пригласить на свидание мисс Ротшильд? Она симпатичная, у нее хорошая работа, Китти ее обожает. Да и живет она совсем близко.

– Видишь, именно поэтому мне не следует приглашать ее на свидание, – отвечает папа. – Никогда не следует встречаться с соседом или коллегой, потому что вы будете продолжать видеть друг друга, если ничего не получится.

Китти спрашивает:

– Ты подразумеваешь цитату: «Не сри там, где ешь»? – Когда папа хмурится, Китти быстро поправляет себя: – Я имела в виду, «Не какай там, где кушаешь». Ты подразумевал это, папочка, верно?

– Да, полагаю, это я и имел в виду, но, Китти, мне не нравится, что ты используешь бранные слова.

Она говорит с раскаянием:

– Прости. Но я все-таки думаю, что ты должен дать мисс Ротшильд шанс. Если ничего не получится, то не получится.

– Ну, мне не хочется, чтобы вы, девочки, потом расстроились, – произносит папа.

– Такова жизнь, – отвечает Китти. – Не всегда все получается. Посмотри на Лару Джин и Питера.

Я бросаю на нее неодобрительный взгляд.

– Мда, спасибо большое.

– Я просто пытаюсь изложить свою точку зрения, – заявляет она. Китти подходит к папе и обхватывает его руками за пояс. Этот ребенок действительно пускает в ход все средства. – Просто подумай об этом, папочка. Тако. Монахини. Нацисты. И мисс Ротшильд.