Николас Спаркс - Свадьба

Мой офис находится в историческом центре города, и после ленча я иногда прогуливаюсь по старым улочкам. Нью-Берн был основан в 1710 году выходцами из Швейцарии и Италии, это второй из старейших городов Северной Каролины. Когда я только переехал сюда, большинство старинных зданий стояли заброшенными и обветшавшими. За последние тридцать лет ситуация изменилась. Один за другим новые хозяева начали возвращать домам былую славу, и теперь прогулка по городу заставляет меня уверовать в чудеса реставрации. Знатоки архитектуры заметят стекла ручной работы, антикварные латунные украшения на дверях, резные панели, полы из ели. На узкие улочки выходят изящные крылечки, напоминая о тех временах, когда по вечерам люди усаживались на них подышать свежим воздухом. Дубы и кизил отбрасывают густую тень, каждую весну расцветают тысячи азалий. Короче говоря, это одно из самых прекрасных мест, которые мне только доводилось видеть.

Джейн выросла в предместье Нью-Берна, в старой усадьбе, построенной около двухсот лет назад. Ной отреставрировал дом вскоре после войны с присущим ему тщанием, и здание, подобно многим историческим постройкам города, выглядело грандиозно.

Иногда я бываю в старом доме – захожу после работы или по пути в магазин, а порой отправляюсь туда специально. Джейн не знает про эти посещения. Конечно, она бы все равно не стала возражать, но есть особое удовольствие в том, чтобы наносить визиты в одиночку. В таких случаях я чувствую себя членом тайного общества – ведь у всех, включая Джейн, есть свои секреты. Время от времени я гадаю, каковы они.

О моих посещениях знает лишь одна живая душа. Харви Уэллингтон, пожилой афроамериканец, который живет в маленьком дощатом домике по соседству. Его семья обитала там еще в конце прошлого века. Он – священник в местной баптистской церкви. Харви всегда дружил с Джейн и ее родителями, но с тех пор как Элли и Ной перебрались в Крик-Сайд, наше общение свелось к ежегодному обмену поздравительными открытками на Рождество. Приходя сюда, я частенько замечаю, как он стоит на ветхом крылечке, но одному Богу известно, о чем Харви думает, видя меня.

Я редко захожу в дом. Он заколочен с тех пор, как Элли и Ной уехали, вся мебель накрыта чехлами и выглядит удручающе. Я предпочитаю погулять вокруг – бреду по гравийной дорожке вдоль забора, затем огибаю дом и выхожу к реке. Река в этом месте сужается; когда вода спокойна, ее гладь напоминает зеркало, отражающее небеса. Иногда я стою на пристани, любуюсь отражением неба и слушаю, как ветер тихонько шелестит в листве.

Я оказался неподалеку от шпалер, которые Ной выстроил после свадьбы. Элли всегда любила цветы, и Ной высадил вокруг фонтана целый розовый сад в форме сердец, которые хорошо было видно из окна спальни. Еще он установил несколько фонарей, которые подсвечивали цветы в темноте, – эффект получился потрясающий. Пройдя под резными шпалерами, можно было попасть в сад, а поскольку Элли была художницей, сад нередко появлялся на ее полотнах – картинах, которые отчего-то всегда несли на себе отпечаток грусти, невзирая на красоту. Теперь розарий одичал и зарос, шпалеры потрескались, но я по-прежнему был глубоко растроган, попав сюда. Ной вложил массу сил в то, чтобы сделать сад, как и дом, уникальным. Я нередко дотрагивался до резьбы или просто смотрел на розы, надеясь проникнуться талантом, который был мне недоступен.

Это место мне дорого, потому я прихожу сюда. Именно здесь я впервые понял, что люблю Джейн. Моя жизнь обрела смысл благодаря ей, но, вынужден признать, я до сих пор удивляюсь, как такое могло случиться.

Разумеется, я не собирался влюбляться в Джейн, когда провожал ее до машины в тот дождливый день 1971 года. Мы были едва знакомы, но, стоя под зонтиком и наблюдая за тем, как она уезжает, я вдруг почувствовал, что хочу увидеть девушку снова. Много позже, сидя вечером за книгами, я слышал, как ее слова эхом отдаются в голове: «Ничего страшного, Уилсон. Мне нравятся застенчивые».

Не в силах сосредоточиться, я отложил книгу и встал из-за стола. Я убеждал себя, что у меня нет ни времени, ни желания завязывать роман. Пошагав по комнате и вспомнив о своем безумном расписании (а также о стремлении быть финансово независимым), я решил больше не ходить в это кафе и выбросить из головы мысли о Джейн. Это было непростое решение, но верное, как показалось мне тогда.

Наследующей неделе я занимался в библиотеке, но сказать, что я не виделся с Джейн, было бы неправдой. Каждый вечер я воскрешал в памяти нашу короткую встречу. Ее волосы, ниспадающие на плечи, певучий акцент, терпеливый взгляд. Чем усерднее я заставлял себя не думать о ней, тем навязчивее становились образы. Я понял, что не выдержу еще одну неделю, и утром в субботу решительно достал ключи от машины.

В кафе я ехал без намерения пригласить Джейн на свидание. Скорее, собирался доказать самому себе, что это – минутное увлечение. Она самая обыкновенная девушка, твердил я, стоит мне увидеть ее еще раз, как я сам это пойму. Я уже почти поверил в это, когда остановился перед входом.

Как обычно, кафе было переполнено, и я долго лавировал в толпе, прежде чем добрался до своего излюбленного места. Столик недавно протерли, и мне пришлось промокнуть его салфеткой, а потом открыть книгу.

Я погрузился в чтение и, услышав шаги, склонил голову. Я делал вид, что ничего не замечаю, пока официантка не остановилась у столика. Когда я поднял глаза, то обнаружил, что это не Джейн. Передо мной стояла женщина лет сорока с блокнотом в кармане передника и карандашом за ухом.

– Кофе? – спросила официантка. В ее действиях была уверенность, характерная для человека, проработавшего здесь много лет. Интересно, отчего раньше я ее не видел.

– Да, пожалуйста.

– Минуту, – бодро прочирикала она, оставляя на столике меню.

Как только она отвернулась, я огляделся и заметил Джейн, которая несла тарелки в дальний конец кафе. Я наблюдал за девушкой несколько секунд, гадая, знает ли она, что я здесь, но Джейн всецело была поглощена работой и даже не смотрела в мою сторону. В тот момент мне показалось, что она какая-то особенная, и я облегченно вздохнул, поверив, что избавился от странного наваждения, которое так долго не давало мне покоя.

Принесли кофе. Увлекшись книгой, я успел прочесть с полстраницы, когда услышал знакомый голос:

– Привет, Уилсон.

Джейн улыбнулась, когда я взглянул на нее.

– А в прошлую субботу тебя не было, – запросто сказала она. – Я уж подумала, что ты испугался.

Я вздохнул, не в силах ответить. Она была еще красивее, чем помнилось мне. Не знаю, сколько времени я глазел на нее, не произнося ни слова, видимо, достаточно долго, потому что на лице Джейн отразилась тревога.

– Уилсон, ты в порядке?

– Да, – сказал я. Удивительно, но лучшего ответа я не сумел придумать в тот момент.

Она с озадаченным видом кивнула:

– Ну… ладно. Прости, я не заметила, как ты вошел. Ты вроде как мой постоянный клиент.

– Да, – повторил я, прекрасно понимая, что в моем ответе мало смысла. Просто это было единственное слово, которое я мог произнести в ее присутствии.

Джейн подождала, ожидая продолжения, но тщетно, и по ее лицу проскользнула тень разочарования.

– Вижу, ты занят, – наконец сказала она, указывая на книгу. – Я всего лишь хотела поздороваться и поблагодарить за то, что проводил до машины. Приятного аппетита.

Она уже собиралась уходить, когда я наконец стряхнул с себя оцепенение и выдавил:

– Джейн…

– Что?

Я поперхнулся от волнения.

– Ты не против, если я как-нибудь еще разок провожу тебя до машины? Даже если дождя не будет?

Она несколько секунд молча смотрела на меня.

– Я буду рада, Уилсон.

– Может быть, сегодня?

Джейн улыбнулась:

– Конечно.

Она развернулась, и я вновь позвал:

– Джейн…

Она взглянула через плечо:

– Что?

Наконец осознав истинную причину своего прихода, я обеими руками вцепился в книгу, как будто надеялся почерпнуть из нее силы.

– Может, поужинаем в выходные?

Джейн, кажется, изрядно позабавила моя нерешительность.

– Да, Уилсон, – ответил она. – С удовольствием.

Трудно поверить, что тридцать лет спустя мы сидим и обсуждаем предстоящую свадьбу дочери.

Условие, высказанное Анной, – сыграть свадьбу, было встречено дружным молчанием. Джейн поначалу замерла как громом пораженная, а затем, собравшись с мыслями, принялась качать головой и энергично твердить:

– Нет-нет-нет…

Если подумать, реакция была довольно закономерная. Настал один из самых счастливых моментов жизни матери – ее дочь выходит замуж. Все начинает вращаться исключительно вокруг предстоящего важного события; естественно, матери имеют четкие представления о том, каким должен быть этот день. Идеи Анны явно противоречили тому, о чем мечтала Джейн, и, хотя это была не ее свадьба, моя жена не могла отказаться от иллюзий – все равно что отказаться от собственного прошлого.