Джилл Мэнселл - Милли Брэди меняет профессию

— Подождите минуту...

— Нет, Хью, выслушай меня. — Милли торопилась дойти до кульминации, прежде чем ее окончательно разберет смех. — Ты отвел меня наверх и соблазнил, и я не позволю тебе отделаться от меня. Я беременна, Хью, я жду твоего ребенка.

Это сообщение было встречено подходящим случаю молчанием.

Наконец Хью произнес:

— Слушайте, мне в самом деле очень жаль, но это неправда.

— О, я должна была знать, что так и будет. Ты отъявленный мерзавец, — застонала Милли. — Сначала ты изменял жене, а теперь решил посмеяться надо мной! Скажи, она знает, чем ты занимаешься, стоит ей отвернуться?

Еще одна пауза. Затем:

— Вы имеете в виду Луизу?

— Именно ее. — Милли с триумфом взглянула на Эстер. — Да, так ее звали, Луиза.

Голос Хью Эмерсона мгновенно изменился. Вся прежняя мягкость исчезла. Теперь он звучал так, как будто резко распахнули дверцу морозилки.

— Ладно, я не знаю, черт возьми, кто вы такая и зачем это делаете. Но к вашему сведению...

— Не слышу, — с отчаянием прошептала Эстер, когда его голос вдруг замолк. Дергая Милли за рукав, она прошипела: — Я ничего не слышу. Что происходит?

Клинк! Милли бросила трубку на рычаг. С побелевшим лицом, потрясенная, она уставилась на Эстер.

— Что? Что?

Милли не могла говорить, она вся сжалась от ужаса. Руки и ноги у нее похолодели.

— Хватит так на меня смотреть, — попросила Эстер. — Что он сказал?

Милли было тошно. От стыда она не могла поднять голову.

— Последние восемь месяцев они уже не живут с Луизой.

— Ха, что я тебе говорила? Они разошлись, потому что он ей изменял.

— Не совсем так, — возразила Милли. — Она умерла.

Эстер обняла Милли перед сном.

— Перестань, не хмурься, ты же не знала, что она умерла.

Милли покачала головой.

— Я такая идиотка.

— Это же была просто шутка, — утешала ее Эстер. О да, отличная шутка получилась.

— Мне так стыдно. Так стыдно.

— Я рада, что ты не забыла включить антиопределитель номера, — беззаботно произнесла Эстер. — По крайней мере, он не сможет выследить нас, прийти и пристрелить.

Она отправилась наверх, в спальню, а Милли осталась внизу, понимая с полной безнадежностью, что теперь не в состоянии уснуть. Она не могла не думать о телефонном звонке. Снова и снова она проигрывала в уме каждое слово и фразу. От воспоминания о том, как резко изменился тон Хью Эмерсона, — и разве можно его винить за это? — по спине у нее бегали мурашки.

Не было в мире силы, которая заставила бы Милли отнести бумажник в местный полицейский участок, поэтому она нацарапала на чистом (то есть абсолютно безликом) листке бумаги такую записку.

«Дорогой Хью!

Тысяча извинений за телефонный звонок. Мы нашли Ваш бумажник и хотели пошутить, но шутка получилась ужасной.

Горько сожалеем.

P. S. Простите, простите, простите».

Чтобы не мучиться долго над вопросом, достаточно ли таких извинений, Милли поскорее упаковала записку вместе с бумажником и его содержимым, написала на конверте адрес Хью и обклеила его всеми марками, которые держала дома на крайний случай.

В два часа ночи, желая побыстрее избавиться от улики, она добежала босиком до угла и опустила посылку в почтовый ящик.

ГЛАВА 4

Через неделю Эстер явилась домой ошарашенная.

— Ты просто не поверишь...

— Ричард Брэнсон пришел на рынок, увидел тебя за прилавком и сразу же тебя нанял, — предположила Милли. Эстер продавала дешевые, веселенькие и иногда крайне эксцентричные серьги, и ее вряд ли могли избрать Деловой женщиной года. — Он хочет, чтобы ты возглавила новую ювелирную империю «Девичьи безделушки».

— Ха, ха. Отгадывай снова. — На этот раз в виде подсказки Эстер прижала обе руки к груди, изображая учащенное сердцебиение.

— Ты собираешься вымыть окна, почистить ковер и заняться вместо меня посудой.

Конечно, это была еще одна дружеская шутка; всерьез Милли не ждала, что это произойдет.

— Повнимательнее, ладно? — выкрикнула Эстер. — Я потеряла голову. Я в экстазе. Видишь? Смотри на меня. — Она драматически закатила глаза, как Рудольф Валентино — Я падаю в обморок, потому что никогда такого не испытывала.

— Ясно. На улице ты столкнулась с Джимом Дэвидсоном и он сказал: «Эй, привет! Эстер, дорогуша, сделай одолжение: я с ног до головы измазался в горячем шоколаде и был бы очень благодарен, если бы ты его с меня слизала».

Эстер испытывала необъяснимую слабость к Джиму Дэвидсону. «Игра поколений» была ее любимой телепередачей.

— Неверно, — отреагировала Эстер. Но без малейших признаков досады.

— Хорошо, я сдаюсь.

— Он вернулся.

— Кто? Арнольд Шварценеггер в роли Терминатора?

В следующий момент Милли догадалась. Легкое, но очевидное ударение на слове «он» выдало правду. Милли посмотрела на Эстер, которая только что не прыгала на месте от радости.

— О боже. — У Милли упало сердце. — Это Лукас, верно? Лукас Кемп.

Если речь шла о серьезных чувствах, то Лукас оставлял Джима Дэвидсона далеко позади. В стороне, в жалком виде и без всяких надежд. В годы бурного гормонального созревания Эстер Лукас Кемп был большой любовью ее жизни. Большую часть времени он относился к Эстер с откровенным равнодушием. Но изредка, когда бывал в настроении и имел достаточно девиц под рукой, он уделял ей немного внимания, танцевал с ней на вечеринках, провожал домой и страстно целовал — все в таком роде.

От этого Эстер, конечно, только еще больше любила его. Сам факт, что Лукас так с ней обращался, бесспорно доказывал, что он лучше нее и что она не заслуживает быть рядом с кем-либо столь потрясающим.

Лукас Кемп был диким и обаятельным, со смеющимися зелеными глазами и дерзкой усмешкой на губах. В те времена он носил длинные темные вьющиеся волосы и обтягивающие джинсы. Рядом с ним Эстер постоянно чувствовала себя в опасности — и этому невозможно было сопротивляться.

Однако, как думала Милли, это было уже давно. Шесть лет назад Лукас оставил Корнуолл ради более ярких огней Лондона. Возможно, теперь у него брюшко и он лысеет, может, работает в банке и ходит в свободное время в боулинг, и у него не больше обаяния, чем у тюбика с вазелином.

Все возможно, подумала Милли.

Хотя маловероятно.

— Можешь теперь говорить. — Голос Эстер звучал обиженно. — Не помешает хоть какая-нибудь реакция.

Ладно.

Милли бросила на нее пристальный взгляд.

— А как же Нэт?

— О! — возмущенно воскликнула Эстер. — Мне следовало знать, что ты заведешь разговор об этом. Обязательно надо его сюда вмешивать, да?