Крутая Бамбина (СИ) - Смирновская Маргарита

Я вздохнула. Да, он представления не имеет, что меня в любом случае не уволят… Даже жалко его стало. Не думала, что мое опоздание на работу его так обрадует. Хотя я и не опоздала. Карточка пробита на проходной даже раньше положенного времени. Ну, я ему настроение не стану портить.

До обеда я выполняла оставшуюся со вчерашнего дня рутинную работу. А в обеденный перерыв за мной пришла Алина:

— Надеюсь, в этот раз Высоковский тебя оставит со мной пообщаться?

— Понятия не имею, что там у него сегодня в планах, — заметила я и прикусила губу. Я же должна играть роль его невесты, а веду себя, как подчиненная. — Сегодня у него день ненормированный как никогда, — добавила я.

— Тогда пошли, пока его нет. Я должна тебе сообщить не очень приятную вещь.

Вот так всегда. Как только тебе кажется, что земля ровная под ногами, как бац — и колдобина. Идешь и чувствуешь, что почва-то под тобой зыбкая…

— И что на этот раз? — спросила я.

Но Алина не сразу ответила. По дороге она отвлекалась, здороваясь со всеми и интересуясь, как прошел праздник в детском саду у Лешеньки, нашла ли Яна поставщиков элитных лежанок, отошел ли цветок от перезаморозки… И мне казалось, что это бесконечно, и мы дойдем до кафе где-нибудь в конце рабочего дня. И как она только успевает про все узнавать? Как она вообще работает? Или ее работа — это знать, о чем думает коллектив на рабочем месте и какие проблемы на самом деле решает? У меня уже живот стало крутить от волнения, от мыслей, что же она мне такого хочет сообщить? Когда мы сели с едой за столик, она, наконец, начала свой рассказ:

— Сегодня должна в офис приехать Лена, жена Павла, — Алина это так вкрадчиво произнесла, что мне даже смешно стало. Словно Лена приедет в офис меня на дыбу вешать.

— И что из этого? — не поняла я.

Алина осмотрелась и тихо, заговорщицки начала объяснять:

— Я понимаю, ты ничего не знаешь… Но она истерику Мишке закатила, когда узнала от Таси, что вы помолвлены. И в больницу к тебе не один раз ходила, просто ее не пропустили.

Это да, ко мне благодаря Высоковскому даже подруг не пускали.

— Я уверена, она едет увидеться с тобой, — продолжила Алина. — И поверь, это ничего хорошего тебе не сулит.

— А что ей от меня надо?

— Ну-у, то, что было слышно от нее… Это слышали многие.

— Что?

— Ты его изменила. Ты деревня и, конечно, не такая, как она.

Ха!

— Я и не такая, как ты. Мы все разные. Тоже мне, открыла Америку! — поспешила возразить я.

— Ты не их статуса, — серьезно подметила Алина. — Ни Миша, ни Пашка никогда не смотрели на положение в обществе. А Лена из высшего общества. Ей этого не понять. Готовься к худшему. Она вас будет разлучать.

Я засмеялась. Это, интересно, как? Мы и так не вместе. Даже любопытно стало. Но нервы, конечно, она нам потреплет. Может, это из-за нее Миша теперь отгораживается мной? Ну хотя бы для того, чтобы не быть ей обязанным.

Потом Алина рассказала, что ходят слухи, будто она пыталась переехать к Мишке домой и возила ему ребенка показать. Он интеллигентно заметил, что скоро женится. А та заявила, что якобы я была любовницей Павла и, скорее всего, убила его на почве ревности. Еще она в полиции заявляла, что видела меня и Павла вместе в ресторане накануне, и я приезжала к ней, устраивала скандал и требовала у нее развод.

— Ну, это же неправда, Вика?

— Нет, конечно! — выкрикнула я. — Я ее даже никогда не видела.

— Я тоже так решила… Вы ведь и встречаться с Мишей стали недавно. А как вы познакомились, кстати?

— В день смерти Павла. Маша познакомила, — неожиданно сказала правду я.

— И вы сразу стали встречаться?! Вот это страсть!

Она что, правда, поверила, что мы в течение недели решили пожениться?! Весь обед я рассказывала в красках, как Михаил увидел меня и не хотел такси отпускать, пока имя этой красавицы, то бишь мое, не узнает. Как потом в больницу к Маше приходил, и у нас, точнее, у меня от его заботы проснулись нежные чувства к нему. Ох, бре-е-ед! Знала бы она, какие у меня к нему тогда были чувства! Не знаю как, но она эту грубо состряпанную ложь проглотила, и мне даже показалось, что она ей понравилась.

Идя с этого обеда, я была гораздо более выдохшейся, чем когда давала показания Петрову. Я не думала, что вранье может быть таким тяжелым трудом. Это какую надо иметь фантазию, чтобы придумать красивую любовную историю с человеком, которого ты недавно подозревала в убийстве!

Подходя к двери своего офиса, я услышала, как разрывался мой мобильник, распевая новую мелодию. Наверняка, проделки Гущина, кто же еще поставит такое?!

«Сережа, он все знает, он все может,

Он мне сердце растревожил, я небеса о нем молю, молю, молю, молю.

Сережа, он все знает, он все может, нет на свете мне дороже,

Я навек его люблю, я навек его люблю, я навек его люблю…», — вопил мой мобильник. Я схватила его и крикнула:

— Да!

— Любовь моя, — в нос протянул Гущин, — я беспокоюсь. У тебя от работы с компьютером уже мозг стал отказывать и развивается ранний склероз. Глицинчику надо тебе попить, кислородиком подкачать память…

— Ты чего звонишь мне? — орала я, забыв, что начальник мог вернуться.

— Богиня моя, не горячись, — затараторил Сергей. — Ты должна была мне позвонить в обед и рассказать, как поела. Так вот, спрашиваю: как ты поела?

Я готова была его убить и набрала воздуха полную грудь, размышляя, как его отшить так, чтобы отвалил наконец. И тут мой взгляд упал в угол, где стоял Высоковский и посмеивался. Я подавилась воздухом.

— Что с тобой? Попей водички, — неугомонно протарахтел Гущин.

Я была красная, как вареный рак, и меня ужасно смущали эти зеленые глаза, застывшие на моем лице. Откашлявшись, со слезами на глазах я уже мягче ответила:

— Все хорошо. Я поела. Не звони мне сюда больше. И что за песню идиотскую ты поставил?

— Это чтобы ты не забывала, кого ты на самом деле любишь.

Я отключилась, не дослушав. Смысла не было. Все мои мысли сейчас блуждали только около Высоковского. Я пыталась понять, зачем он пришел. Неужели мы на час раньше с работы уедем?

— Это был журналист?

Врать не было смысла.

— Да.

— Почему он у вас ночевал?

Он и это знает?!

— Это ты у Маши спроси. Я его не приглашала, — выкрутилась я.

— Но пустила.

Меня уже это стало, мягко говоря, доставать.

— Я в этой квартире на таких же правах, как и Сережка! Как я могла его не пустить, если его позвала Маша? И что-то ты больно въедаешься в роль жениха!

— Я интересуюсь, а не въедаюсь, — спокойно, как удав, комментировал Высоковский. — Я должен быть в курсе, где и с кем живет моя невеста, чтобы другие журналисты или какие-нибудь Алины не застали нас врасплох.

Да, понятно, что он не ревнует. Но жить-то не мешал бы!

— Я пришел напомнить про тренировку. И ты вещи собрала?

— Да, — неохотно ответила я.

Меня уже достали оба: и Сергей, и Михаил. Бродила даже мысль, чтобы бросить все и уехать в деревню. Но как подумала, что Высоковского тогда точно убьют, захотелось не отходить от него ни на шаг.

Миша пошел к выходу, но остановился около меня и очень близко нагнулся к моему уху, так, что я почувствовала тепло его тела и дыхание.

— Выше нос, — прошептал он и вышел.

Я с размаху ударила рукой по столу, подпрыгнула от боли и завыла. Да что они себе позволяют?! Он издевается надо мной? И тут пискнул мой рабочий телефон.

— Галя! — крякнул мой начальник. — Наоралась? Разобралась со своими женихами? Вот теперь догоняй своего недоделанного принца и неси ему проект на подпись.

— Где проект, Владимир Львович?

— Ты что, теперь, кроме генерального, ничего не видишь? На твоем столе!

Начальник отключился. И тут я действительно увидела на своем столе большую папку с проектом. Пришлось самой идти на встречу с Высоковским.

Я вошла в приемную Мишиного секретаря, и тут меня настигло первое разочарование. Я увидела ту самую модель-секретаршу, с которой соревновалась за должность, когда пришла устраиваться на эту работу после похорон Павла. Получается, Высоковский взял красавицу себе?!