Луч судьбы. Я дождусь (СИ) - Таирова Таша

— Пап, а ты очень маму любишь?

— Очень! — Виктор посмотрел на жену и прижал дочь к себе. — И не только маму, но и тебя, и Кирюшку, и бабушку. А сейчас, — перебил он открывшую рот Лиду, — мы все вместе идём ужинать, а потом уроки проверять.

Лидочка закатила глаза и покачала головой, сползая вниз и направляясь на кухню. Что за мысли приходят этим взрослым! Фр, уроки проверять. Да она уже и портфель на завтра собрала! Уро-о-оки…

А Платов опять обнял жену и тихо прошептал:

— А маму я и правда люблю. Очень…

Семь лет назад. Генерал Морозов

Кирилл слушал Татьяну Платову и широко улыбался.

— И запомни, Кирилл, я не признаю никаких отказов! Всё-таки шестой десяток только раз в жизни приходит!

— Малявка, — со смехом отозвался Морозов.

— Да ладно! — Татьяна громко рассмеялась. Затем прошептала: — Боже, Кирюх, как быстро пролетело время! Ведь совсем недавно мы были двадцатилетними сопляками, а нынче у меня внуки подрастают! Ты обязательно приходи, Кирилл, с семьёй моей Дашеньки познакомишься. Они прекрасные ребята, Катюша врач, Серёжа дизайнер. Их сын Матвей нашей Лидочке ровесник, такой мальчишка смешной, серьёзный до умопомрачения, маленький мужичок.

Кирилл Сергеевич нахмурился, вспоминая свой разговор с Виктором Платовым. Катя, красавица-сестра, о которой говорили и Виктор, и Даша. В любом случае он поедет поздравить жену друга с юбилеем. Назвать Таню вдовой язык не поворачивался. Нет, не вдова, жена. И пусть со дня смерти друга прошло уже немало лет, он останется в сердце живым. Смеющимся и хитро подмигивающим. Вечно молодым…

Смех Лидочки был слышен даже на улице. Сегодня опять выпал снег, спрятав голые ветви деревьев, серый асфальт, тёмные крыши, превратив город в сказочное февральское королевство. А вот и маленькая фея. Кирилл Сергеевич развёл руки в стороны, ловя выскочившую во двор визжащую девочку.

— Дед Кирилл, а бабушке чашки подарили! Такие красивые! Мы с тобой сейчас чай из них пить будем. Мама такой торт вкусный испекла! А папа маленького Кирюху спать уложил, мама сказала, что он налопался и теперь спать будет до утра!

Морозов прижал к себе маленькую болтушку, защищая её от сквозняков. Татьяна выглянула в коридор, махнула рукой, приветствуя старинного друга, и скрылась на кухне. Из комнаты доносились негромкие голоса, тихий смех и бурчание телевизора.

— Нам теперь громко говорить нельзя, — вдруг серьёзно заговорила Лидочка. — А то Кирюха громче меня орёт, когда просыпается! Знаешь, деда, а он уже сидит, скоро бегать будет и играть.

Морозов слушал малышку Платову, а сам жадно рассматривал незнакомую молодую женщину, сидящую на диване рядом с Дашей и что-то шепчущую той на ухо. Она на мгновение отстранилась, и обе женщины закрыли себе рот ладошками, смеясь над чем-то.

Виктор Платов с улыбкой шагнул к Кириллу Сергеевичу и крепко пожал протянутую руку, затем мягко щёлкнул дочь по носу:

— Сползай, доча, дай деду отдохнуть. Кирилл Сергеевич, познакомьтесь с сестрой моей Даши Катей и её мужем. Сергей, Катюш, это Кирилл Сергеевич Морозов, друг моего отца. Они с детства были не разлей вода, а сейчас он для наших детей за деда!

Катя бросила короткий взгляд на сестру и с улыбкой кивнула Морозову, Сергей тоже чуть склонил голову и пожал протянутую мозолистую руку.

— Кирилл Сергеевич, располагайтесь, я пока маме помогу, — Даша сорвалась с дивана и, мимолётно поцеловав пришедшего гостя в щёку, вышла из комнаты.

Морозов опустился в кресло и неожиданно для себя самого смущённо заявил:

— Мне Виктор с Дашей много о вас рассказывали, Катя… Простите, не знаю вашего отчества.

— Что вы! — Катя махнула ладошкой. — Давайте просто Катя. Мне так привычнее. Это на работе я Екатерина Александровна… хотя какая Александровна. Ай, — она опять взмахнула рукой, — Катя я и всё. А Даша нам тоже много о вас поведала! И о вашем сыне.

Морозов откинулся на спинку, чувствуя непонятное самому себе доверие и симпатию к этой женщине. Красивой, с такими необычными светло-зелёными глазами с крапинками, будто мелкие камешки рассыпались по дну прибрежной океанской бухты.

— Так, гости дорогие, прошу к столу, — Татьяна Дмитриевна появилась в комнате в сопровождении Даши, неся к столу большое блюдо с запечённым гусём. — Витя, наливай! Катюша, Серёженька, а где Матвей?

— Они с Лидой в детской, мам, сейчас позову, — тут же откликнулась Даша и скрылась за боковой дверью.

Гости рассаживались за столом, наполняли тарелки разнообразными закусками, тихо переговариваясь и посмеиваясь над обычными фразами Татьяны Дмитриевны на тему «что тут есть? так, перекусить слегка». Вскоре дети умчались к себе, не забыв прихватить по куску торта и чашки с горячим чаем. Взрослые неспешно беседовали. Сергей Воскобойников обратился к Морозову:

— Кирилл Сергеевич, я ошибаюсь или вы были вместе с отцом Виктора у нас в госпитале? Я тогда мало что соображал, да и память как-то избирательно вспыхивает, какими-то урывками — контузия была тяжёлая, но вот ваш голос мне кажется очень знакомым. И лицо.

— Да, ты прав, Сергей. Были мы там с Кириллом, как раз перед самой высадкой платовского полка. Он там и ранение получил. Да, было такое… извини, Танюш.

— Да ничего, Кирилл, он всегда останется с нами.

— А у тебя память хорошая! — заметил с улыбкой Морозов.

— Это профессиональное, я могу забыть дату и время, но лица и фон помню очень хорошо.

— Да, бывает такое. Иногда довольно запомнить одну деталь, и потом ты по ней человека через несколько лет узнаешь. — Генерал опустил голову и вздохнул. — Вот и у меня сейчас такое дежавю. Смотрю на ваших жён, парни, а передо мной другая женщина. Уж больно глаза у вас, девочки, необычные. Будто в океан смотришься.

Катя улыбнулась и посмотрела на сестру.

— Эти глаза нам от мамы достались, — тихо выдохнула Даша. Виктор протянул руку и сжал её кулачок своими пальцами. — Мама погибла десять лет назад, Кирилл Сергеевич, попала под машину. Остались мы с Катей одни.

— А отец? — Морозов виновато посмотрел на грустных женщин, что сидели рядом, слегка соприкасаясь плечами.

— Именно из-за его неразборчивости в связях и погибла мама, — вдруг жёстко произнесла Катя. — Виктор тогда очень помог нам с Дашей. И в деле гибели мамы, и в деле спасения своей будущей жены.

Сергей быстро налил в стакан минеральной воды и тихо прошептал:

— Котёнок, тебе нельзя нервничать, не надо об этом.

— Я в порядке, Серёжа, спасибо. Мама наша была редкой красавицей, да только жизнь её не баловала. Уже после её смерти мы узнали, что с Дашей мы сёстры именно по матери. Своего отца я, оказывается, никогда не знала, а мама никогда о нём не говорила. А человек, которого я считала отцом, опосредованно стал причиной её гибели.

— Простите, я не хотел испортить праздник.

— Что ты, Кирюша, — Татьяна Дмитриевна махнула рукой. — Я очень рада, что девочки помнят маму и часто ездят к ней, а с ними и я к Кириллу наведываюсь. Они умницы — и порядок наведут, и цветы всегда приносят. А главное, что помнят родного человека. Свою маму Лидочку, вот и малышку нашу мы назвали в её честь, а внука в честь деда.

Морозов посмотрел на сестёр и тихо спросил:

— Вашу маму звали Лидия?

— Да, Лидия Степановна. Булавина Лидия Степановна.

— Булавина… Александр Михайлович Булавин ваш отец? — удивлённо спросил он. Потом помотал головой, будто отгоняя какие-то мысли и серьёзно уставился на Дашу после её фразы — «он мой отец, Кирилл Сергеевич, не Катин». — Но я его никогда не видел с женой… А, да, десять лет… я как раз тогда только вернулся домой… он никогда не говорил мне о гибели жены. Да и о дочерях ни разу не вспоминал. Никогда, даже когда речь заходила об детях, он… не говорил…

— А вы знакомы? — Даша с улыбкой смотрела на мужчину, мельком переглядываясь с сидящими за столом.