Тест на верность (СИ) - Бонд Юлия

Сердитый Гофман заглядывает в салон. Из-за плохого освещения я не вижу выражение лица мужа, но и без этого ощущаю нереальное напряжение, которое от него исходит. Чувствую, Эрик сдерживается, но когда мы останемся с ним наедине неприятного разговора не избежать.

– Добрый вечер, – тишину нарушает Андрей.

– Для кого-то недобрый, – грубит Эрик, дверцу с моей стороны открывает: – Выходи.

– Пока, – бросаю Теплинскому. Неудобно получается, но думаю, Андрей это переживёт.

Выскочив из машины, Тёма спешит обнять отца и поделиться своими сильными эмоциями. Пока идём к дому, Артём без умолку рассказывает Эрику о том, как мы с ним провели день. Едва не через слово звучит имя Андрея, а я закусываю губу, на нервах вся. Вот и говорить ничего не нужно Гофману, сын выложил всё как на духу: и про шашлыки, и про картинг.

Оказавшись внутри дома, мне ещё становится тревожней. Пока Тёма рядом Эрик не посмеет скандалить и я до усрачки боюсь того момента, когда мы с мужем останемся наедине.

На часах почти восемь вечера. Переодевшись в домашний халат и умудрившись избежать остаться наедине с Эриком, сбегаю в кухню. Готовлю для всех чай, делаю бутерброды. Мыслями уношусь на несколько часов назад. Нет, я ни о чём не жалею. Мне действительно понравилось то, как мы втроём провели время. А главное, ребёнок был счастлив в этот момент. Андрей воплотил его мечту, усадив за руль карта. Тёма долго просил Эрика разрешить ему покататься на карте, но муж был категоричен в своём отрицании, мол, маленький ещё, не дорос.

– Нагулялась? – стальной голос Гофмана лязгает за спиной.

Слышу его приближающиеся шаги и вся сжимаюсь.

Остановившись возле меня с правой стороны, Эрик упирается ладонью в мраморную столешницу, где я ножом нарезаю на бутерброды колбасу. Боковым зрением ловлю его нахмуренные брови. И сглатываю с трудом.

Может, на этот раз мне повезёт, и Эрик не будет так сильно злиться, как он умеет, а просто побурчит немного для профилактики?

Я никогда не была дурочкой, сколько себя помню, но иногда включать эту функцию очень полезно для семейных отношений.

Напустив на себя невозмутимый вид, почти естественно улыбаюсь. Продолжаю готовить бутерброды, игнорирую нарастающую внутри меня тревогу.

– Нагулялась. Мы с Тёмой замечательно провели время. Ты же помнишь, как сын мечтал покататься на картинге? – глотаю смешок. – Представляешь, даже я сегодня каталась… впервые в жизни.

– А кто вам разрешал кататься на картинге, хм? Дядя Андрей?

Избежать прямого контакта глаза в глаза не получится. Если Эрик решил выяснить отношения, то его уже не остановить.

Повернувшись к мужу лицом, понимаю, что была права. У Эрика на скулах играют желваки, крылья носа раздуваются, а губы сжаты в одну плотную линию. Он реально на взводе, а я так не люблю с ним ссориться, всегда избегаю конфликты, ведь ни к чему хорошему они не приводят.

– Я писала тебе на мессенджер, спрашивала разрешения, но ты не ответил.

– Значит, не мог ответить.

Кивнув, игнорирую подрагивающие пальцы на руках. Нет, в таком состоянии я не могу удерживать нож в руке, лучше заняться чем-то другим, пока немного не отпустит.

Иду к холодильнику, открываю его дверцу и ищу взглядом, чтоб “такого” достать. На самом же деле мне ничего не нужно, просто за этим действием я скрываю настоящую панику, нахлынувшую на меня удушливой волной.

– Дана, мне не нравится, как ты поступила. Ты не подумала о безопасности восьмилетнего мальчика. Безобидные на первый взгляд гонки на картах – очень опасно, если бы с ребёнком что-то случилось, как думаешь, ты бы смогла себе это простить?

Качаю головой в ответ, губу закусываю, чтоб ничего не сказать лишнего. В такие моменты, как сейчас, когда Эрик отчитывает меня как школьницу, лучше молчать, не перечить ему, иначе всё закончится очень плохо. Муж подавит меня морально, заставит себя чувствовать виноватой, я расплачусь, как было много раз в похожих ситуациях, и всё закончится его криком, а после – моей истерикой, только Эрик её не увидит, потому что я запрусь в ванной и проплачу там хороший час, пока не отпустит.

– Я запрещаю тебе без моего согласия принимать какие-либо решения, которые касаются жизни и безопасности моего сына. Сейчас я тебя прощаю, но если это повторится, пеняй на себя, – чеканит Эрик. – Ты меня поняла? Поняла, я спрашиваю?

– Поняла, – бубню.

– В глаза мне смотри, – приказывает, и я вынуждена смотреть в глаза Эрика. – Что ты больше не будешь делать, Дана?

– Не буду принимать какие-либо решения, которые касаются жизни и безопасности Артёма, без тебя.

– Умница. Надеюсь, этот урок ты хорошо усвоила.

Взгляд Гофмана становится немного теплее, его отпускает, а меня напротив – сковывает обида и невысказанный гнев. Приходится копить всё внутри.

Тёма входит в кухню. Игнорируя эмоции, рвущиеся наружу, разливаю по чашкам горячий чай, ставлю на стол тарелку с бутербродами. Уже собираюсь уходить, как голос Эрика раздаётся за спиной:

– А ты что, чай с нами пить не будешь?

– Плохо себя чувствую. Пейте без меня, – отвечаю, смотря на Тёму. Гофмана, после всего, что он тут устроил, даже видеть не хочется.

– Богдана Алексеевна, к вам директор “Карго Трейд”, – сообщает охранник по внутреннему телефону.

– Сделайте ему временный пропуск, пожалуйста, – говорю я, а руки тянутся к зеркальцу, что лежит в косметичке.

Поправить причёску, припудрить нос и обновить губную помаду успеваю за минуту. Выдохнув, взглядом утыкаюсь в монитор, заставляю себя включиться в работу. Как только охранник сообщил, что на "проходной" директор “Карго Трейд”, у меня внутри всё перевернулось, и теперь я смотрю на таблицу, на мониторе, не понимая, что к чему.

Стук в дверь и я вздрагиваю, потому что через мгновение в кабинет входит Теплинский. Отыскивает меня взглядом, улыбается во все тридцать два.

Сегодня Андрей одет в светлую рубашку с закатанными до локтей рукавами и тёмные брюки. Немного непривычно видеть в его подобном амплуа, отчего мои губы подрагивают в лёгкой улыбке.

Размашистым шагом Теплинский минует разделяющее нас расстояние, приближается к моему рабочему столу. А у меня ощущение, что все мои сотрудники сейчас смотрят на нас двоих. В отделе аудита словно жизнь остановилась: все одновременно перестали барабанить пальцами по клавиатурам, не разговаривают. Настолько тихо, что слышно как у коллеги Олега, который сидит напротив, тикают наручные часы.

– Добрый день, Богдана Алексеевна, – опустившись на свободный стул, Теплинский закидывает ногу на ногу, а на стол кладёт увесистую папку с документами.

– Добрый день, Андрей Викторович. Неожиданная встреча. Честно признаться, я ожидала увидеть вашего бухгалтера, – смущаясь, не знаю, куда деть свой взгляд.

Обычно на работе я веду себя достаточно профессионально. Соблюдаю дистанцию с налогоплательщиками, не позволяю себе лишнего. Но дело в том, что Андрей – не обычный директор фирмы, с которыми я постоянно взаимодействую. Андрей – даже не просто лучший друг моего мужа. Здесь что-то другое, волнительное, но об этом предпочитаю не думать.

– Я принёс все документы, которые вы просили для встречной сверки, – тишину нарушает Теплинский, и я благодарна ему за это. Я же сейчас двух слов связать не могу – это впервые, когда Андрей пожаловал ко мне на работу. Очень волнительно.

Взяв со стола папку, просматриваю копии первичных бухгалтерских документов, которые запрашивала официальным письмом. Пока я занята, листая накладные, договора, акты выполненных работ и прочее, Андрей просит достать ему “квадратик” из блока бумаг для заметок.

– Пожалуйста, – передав бумагу и ручку, боковым зрением ловлю, как Теплинский что-то пишет и даже рисует. Аккуратно пододвигает ко мне эту записку.

Вспыхиваю румянцем, потому что со стороны можно подумать, что сейчас мы с директором договариваемся о взятке, но нет. Теплинский просто приглашает меня на кофе. Под текстом улыбающийся смайлик и подпись “Круассан идёт бонусом”.