Изнанка Прекрасного (СИ) - Серебрянская Алита

И спорить с ним не стал. Он прав. Мешать личное и спорт – непозволительная роскошь.

– Я не раз говорил Рыжей, что главное не то, как ты бьешь, а как держишь удар.

– Вы что, Роки Бальбоа цитируете? – не выдержал я.

Ну а что, мы за эти пол года раз восемь посмотрели этот фильм. Я наизусть хоть сейчас мог его процитировать.

– Молчать, щенок! – гаркнул дед, а потом снова остыл. Сузил свои глазенки.

Не ожидал, что я в теме.

– А еще, бокс лучше всего отражает то, что происходит в жизни. Все в своей жизни получают нокдауны, но надо вставать и двигаться дальше. И я безумно рад, что она не сдалась.

– И не собирается, – заверил.

– Знаю, только в этот раз в нокдаун отправил ее ты, вот вместе и будете отдуваться, раз не умеете разделять личное и спорт.

– Не понял.

– Вместе налажали, вместе и будете разгребать. Что непонятно?

Все. Ничего.

– Ты тут визжал, что бокс ненавидишь?

Я напрягся. Дедуля что-то явно затеял.

– Не то, что бы ненавижу, – ну да, я дал заднюю. Хер знает этих пожилых людей. – Просто меня не привлекает, когда мою девушку избивают.

– Ничего. Потерпишь, – довольно хмыкнул он. – Соглашусь ее снова тренировать только при одном условии.

– Каком? – я от нетерпения заерзал на стуле.

Серьезно? Он снова готов взять ее? И похрен, что там за условия, я на все согласен, лишь бы она не грустила.

– Будешь тоже заниматься. Буду прививать тебе любовь к боксу.

Ёбушки-воробушки! Приплыли.

Это че еще за херня?

Он прикалывается?

– Но у меня футбол… – вяло попытался ему возразить.

Я действительно плотно был занят тренировками.

– Ну и что? Ты парень молодой, сильный. Никуда твой футбол не денется. Я же не профессионально тебя заставляю заниматься. Так, пару раз в неделю будешь ходить по груше молотить.»

И что? Мог я отказаться?

Конечно нет!

Домой шел одновременно и радостный, потому что не терпелось обрадовать свою конопатую вышибалу, и грустный, как в говно опущенный, потому что заниматься тем, что меня не втыкало, меня не радовало.

Правда, когда Рыжая повисла на мне на радостях, меня немного отпустило.

И, собственно, как дед и обещал, он снова стал тренировать мою малышку, а я уже два месяца ходил с разбитой мордой. Потому что этот старый хрыщ вот нихрена не пытался привить мне любовь к этому спорту, а просто оставлял мне цветную роспись на моей морде.

В общем, тешил свою самолюбие за мой счет.

Ладно, не только тешил. Как тренер он действительно был хорош. И неплохо учил меня выдержки. Потому что первые разы, когда я видел Бэмби на тренировке, которая получала по лицу, я срывался, бросая все на свете, на что получал по тыкве от деда. Он орал, что если она выбрала такой вид спорта, то я не должен, как курица-наседка бегать за ней.

Да как не должен, если у меня башню рвало, когда мою девушку кто-то обижал?

В общем, я психовал, пыжился, бесился, но с каждым разом проще было смотреть, как она огребает. А дед я вам скажу, специально изводил меня, жестко тренируя ее.

Малышка быстро раскусила задумку Аркадича, и ей совсем не нравилось, что он отыгрывался на мне. И регулярно просила меня, чтобы я не жертвовал своим лицом ради нее.

Да я чем угодно готов был пожертвовать. Разбитая морда – не самая дорогая плата.

Да и попривык я уже.

И я пока никому не собирался говорить, что бокс не такой уж и тупой спорт. Мне даже начало нравиться. Втянулся. Хотя прекрасно знал, что скоро ему наскучит возиться со мной, и он пошлет меня и дальше в свободное плаванье.

Сегодня у Рыжей была первая и, я надеялся, последняя гонка в этом сезоне, и это была еще одна моя проблема и страх. Потому что это ее увлечение мне тоже не нравилось. Да какого хрена она выбрала самую жесть?

Маленькая любительница адреналина!

Все в тот же день, пол года назад, когда друзья ушли, студенты рассосались, я долго не мог выпустить ее из своих рук, но все же пришлось, так как нужно было забрать вещи Бэмби и быстренько перевести их к себе, пока она впервые поехала упрашивать Аркадича не отказываться от нее.

Конечно, я не стал ей говорить о своих планах, надеясь, что не огребу. Ну, или хотя бы надеясь, что смогу прикрыться близнецами. Классно же придумал?

Никогда не забуду ее лицо, когда она расстроенная отказом тренера, вернулась к себе домой (и между прочим, эта конопатая жопа даже с адресом мне наврала), и не смогла открыть дверь своим ключом, так как отбитые братья вытолкали ее со словами, что она здесь больше не живет.

Малышка долбилась еще несколько минут под дверью, а когда вышла из подъезда, то увидела мою довольную морду и сразу все поняла.

И знаете что, даже слова не сказала против. Так что им не пришлось в спешке покидать страну, а я остался при свои яйцах!

В тот вечер после истерики с боксом мы много разговаривали.

Она, наконец-то, рассказала все. Про детство, в котором они жили достаточно скромно, где отец воспитывал троих детей, и им немного помогала бабушка. Как он развивал свой бизнес. Как они посещали спортивную гимнастику и часами зависали в гараже. Про свою первую влюбленность – раздолбанный мотоцикл (и да, я до сих пор ревную ее к мотоциклам, а еще к близнецам. Не спрашивайте – ничего не могу с этим поделать), про свою первую поездку на нем, про первое падение, травму, первую гонку и первую победу.

Про смерть отца и известие о долгах. Про Покровского, к слову, который был нашим соседом и хорошим другом моего отца. Да, он помог им в своих меркантильных целях, и я мог его понять, но все равно, когда я с ней поехал расписываться за ее последнюю гонку, не удержался и назвал его козлом. От дальнейшего сотрудничества с ним Бэмби отказалась наотрез. И я был рад.

Про институт, того парня, которого я видел возле парковки универа, который избил ее. Про реабилитацию и желание заниматься боксом для самообороны. Про перевод в другой универ. Знакомство с Нестеровыми. Про Михайлова, его подкаты и попытку изнасилования. Про очередной перевод и первую встречу со мной. Про мои идиотские шутки, над которыми же она только насмехалась, когда я думал, что она переживала и рыдала. Про желание близнецов пересчитать мне кости за то, что я докучал их сестре. Про то, как они каждый день спрашивали про меня и все время навязывали (пожалуй, это единственный плюсик им к карме). Про ее плотный график и умение засыпать везде, включая скамейку возле моего дома, где я ее и утащил к себе домой. Про сомнения относительно моих чувств к ней.

Про знакомство с моими родителями, где она обалдевшая встретила Нестеровых и моего отца, который влепил ей штраф и условку. Кстати, в тот же день я закрыл ее долг по делу. Мелочь – но на тот момент это единственное, что я мог сделать. Потом, когда она узнала про это, ругалась и ворчала, но я смог убедить ее отличным куни. Я же говорил, что у меня язык подвешен.

Рассказывала про ощущения после нашей первой близости и страх мне все рассказать. Боялась, что я откажусь от Рыжей. Ну, дурочка, ей богу. Я дышать без нее не могу.

А еще, наконец-то узнал, откуда у нее такая татуировка. И знаете что? Я то думал, что там великий смысл и космический посыл.

Черта с два! В восемнадцать она просто проспорила долбанным близнецам, и придурки придумали ей этот эскиз. Ладно, за это им еще один плюсик, так как татуировка была просто охренительная, и я любил вылизывать свою малышку не только между ног, но и проводить языком вдоль растянувшейся на пол тела змеи.

А еще меня отпустила совесть, что я раньше вечно пялился на задницу Рыжей, когда еще не знал, кто она в действительности. Я то не знал, а вот мои глаза легко могли найти попку своей любимой девушки.

Да. Сейчас я могу смело сказать, что я безумно люблю Рыжую. И Бэмби. Их обеих. Или ее одну. Потому что я не придумывал образ Бэмби, просто моя малышка могла быть абсолютно разной. Когда она краснела от моих пошлых шуточек, стеснялась или скромно прижималась ко мне, она всегда была лапушкой Бэмби. А вот когда садилась за свой байк, оттачивала свои удары по боксерской груше, громко стонала подо мной или брала в рот мой член, вот тогда она была Рыжей.