Скандинавский король (ЛП) - Халле Карина

Он тянется в карман пиджака и достаёт сверкающее кольцо.

Я ошеломлена.

Ошеломлена.

Оно прекрасно, он прекрасен, о, Боже, это происходит.

— Всё, чего я хочу на этой земле, это чтобы ты разделила мою жизнь, моих детей и мой трон, — говорит он, голос дрожит, руки дрожат. Теперь он не такой уравновешенный. — Всё, чего я хочу, это чтобы ты была моей королевой. И я думаю, что ты будешь очень, очень замечательной в этом. Аврора, будешь ли ты мне ровней, моей королевой? Выйдешь ли ты за меня замуж?

Да.

Да.

Да.

Теперь больше нет секретов.

Теперь нас больше не держит прошлое.

Теперь мы оба свободны.

Все сомнения и страхи, которые у меня были, были стёрты, пройдя через огонь.

И на другом конце я выбираю его.

Навсегда.

— Да, — кричу я. — Ja! Ja!

Он улыбается мне, прекрасный, совершенный Аксель, и слеза катится из его глаза.

Он надевает кольцо на мой палец, и оно сверкает и сияет.

Затем он встаёт и притягивает меня к себе, целуя перед камерами, хотя мы оба вернулись в этот мир, созданный для двоих.

Этот мужчина — мой король.

И, читатель, я выйду за него замуж.

А К С Е Л Ь

— С Снаф-снафом здесь и Снаф-снафом там, здесь Снаф-снаф, там Снаф-снаф, везде Снаф-снаф!

Обычно эта вариация «Старого МакДональда» зарывается в мой мозг, как ушной червь, но сегодня она звучит для моих ушей как чистый рай.

Ну, почти. Клянусь, пение Клары стало ещё хуже. Жаль, что нельзя сделать автотюн своим собственным детям.

— Удивительно, что тебя это не беспокоит, — комментирует Аврора, наблюдая, как Клара и Фрея гоняются за Снаф-снафом по гостиной, распевая во всю мощь своих легких. У свиньи во рту один из немногих теннисных мячей, которые он ещё не съел в игре в мяч, которая переросла в игру в поддавки.

Обычно свинью не пускают в эту комнату, которую я считаю одним из своих последних настоящих владений, но поскольку мы все празднуем помолвку, и я чувствую себя на вершине мира, я разрешаю.

Пока что.

Как по команде, Снаф-снаф врезается в край торцевого столика, опрокидывая вазу. Мы все смотрим в замедленной съёмке, как ваза откатывается и падает на ковёр внизу.

Все ахают.

Она не разбивается.

— Хорошо, — говорю я себе под нос, собираясь встать с дивана. — Достаточно.

— Аксель, — говорит мне Аврора, положив руку мне на грудь, чтобы удержать меня. — Дай девочкам повеселиться.

Я игриво сужаю на неё глаза. — Ты в команде Акселя или в команде Снаф-снафа?

— В команде Снаф-снафа, конечно.

— Команда Снаф-снафа! — кричат девочки в унисон, пробегая мимо нас вслед за свиньёй.

— А вот и мы, — говорит Стелла, входя в комнату с подносом, на котором стоят четыре бокала и бутылка Dom¹¹. — Время для тоста. Майя, иди сюда! — кричит она, ставя поднос на журнальный столик.

Прошло всего несколько часов с тех пор, как я сделал Авроре предложение, и мы сбежали от цирка СМИ, который всё ещё находится за пределами дворца, в относительный мир и покой внутри. Или было бы так, если бы не эта проклятая свинья.

Стелла собиралась уехать в Англию вчера сразу после нашего возвращения, но поскольку я знал, что планирую сделать — сделать предложение Авроре на глазах у всего народа, — я попросил её остаться. Я знаю, что она хочет вернуться домой к Ане, но дело в том, что у меня нет другой семьи, кроме неё и Майи, и я хотел, чтобы все близкие мне люди были здесь.

— Ты могла бы попросить Карлу сделать это, — замечаю я, пока Стелла пытается откупорить пробку.

— Я справлюсь, — говорит она, борясь с бутылкой. — Поверь мне, после недели, проведённой на твоём месте, в роли регента, я бы хотела вернуться к простой жизни.

Пробка от шампанского хлопает, заставляя всех подпрыгнуть, и пробка летит через всю комнату, едва не ударив Майю по голове, когда она входит. Ей удаётся вовремя увернуться. Наша тётя ужасно ловкая.

— Пытаешься меня убить? — говорит Майя Стелле, приподняв бровь. — Я запомню это для своего завещания.

— Извини, — извиняется Стелла, хотя выглядит немного счастливой. Она наливает шампанское в четыре бокала и передаёт их нам, пока мы с Авророй поднимаемся на ноги.

— Можно мне немного? — спрашивает Клара, подбегая к нам.

— Ты можешь взять шоколад, — говорит Аврора. — Если, и только если, вы с Фрейей выведете Снаф-снафа из комнаты. Нам, взрослым, нужно поговорить.

— Хорошо! — радостно кричит Клара. — Надеюсь, это бельгийский шоколад, — добавляет она себе под нос, когда они с Фрейей выбегают из комнаты, а свинья следует за ними.

— Что не так с нашим шоколадом? — Клянусь, с каждым днём она становится всё разборчивее.

— Ладно. Что ж. Выпьем за моего дорогого брата, Акселя, — говорит Стелла, поднимая за меня бокал. — Несмотря на то, что ты всегда был моим старшим, старшим братом, я никогда не чувствовала дистанции между нами в детстве. Мои самые приятные воспоминания, мои самые ранние воспоминания всегда были связаны с тобой. Я с самого начала знала, что тебе суждено стать королём, и я знала, что ты справишься с этой задачей лучше, чем кто-либо другой. У тебя есть сердце и мораль, даже если ты скрываешь всё это, будучи холодным и невыносимым большую часть времени. — Я бросаю на неё, переходи к делу, взгляд.

Она продолжает со смехом, хотя теперь её глаза слезятся. — Это правда. Но я увидела ту сторону тебя, которую никто не видел… пока ты не встретил Аврору. Я знала, с того момента, как я встретила её, с того момента, как я увидела, как ты смотришь на неё, что она влезла тебе под кожу. Что она увидела тебя настоящего, и ты понял это. С самого начала было очевидно, что между вами что-то назревает, и я могла только надеяться и молиться, чтобы один из вас пришёл в себя. Потому что ты, брат, король, которому нужна была правильная королева рядом с ним. И она — та самая королева.

— Так и есть, — говорит Майя, поднимая свой бокал.

— Спасибо, — говорю я Стелле, стараясь держать свои эмоции под контролем и не обращать внимания на горячий узел, образующийся в моём горле. Я ценю похвалу, но мне от неё не по себе. — Только дурак не влюбился бы в неё. — Я сжимаю руку Авроры.

Аврора краснеет и пытается отмахнуться от комплимента. — Или, возможно, только дурак смог бы.

— Обычно я бы не стал с тобой спорить, но, боюсь, мне придётся возразить.

Честно говоря, когда я решил, что задам вопрос во время пресс-конференции, я думал о том, не буду ли я в итоге выглядеть дураком. Сама пресс-конференция была не в моём характере, поскольку у меня такие отстранённые отношения с прессой и публикой, и я знал, что не только объявление о наших отношениях, но и сделать ей предложение вот так, должно было взъерошить некоторые перья.

Но, чёрт возьми. Какой смысл сидеть на троне, если ты не можешь время от времени взъерошивать перья? Они не ожидали этого от меня, но, возможно, теперь, в будущем, будут ожидать. Я не уверен, в какого короля я превращаюсь, но, возможно, Стелла была права, и именно таким королём мне суждено стать.

Кроме того, существовал огромный риск, что Аврора откажет мне, тем более что она практически сказала мне об этом в Санта-Крус. Я знаю, что это было во время ссоры, и в тот момент всё было на волоске, и эмоции были очень, очень высоки, но это всё равно ранило довольно глубоко, это всё равно посеяло крошечное зерно сомнения. Это был риск, который, к счастью, окупился.

С тех пор, как мы познакомились, всё было риском.

Было рискованно добиваться её, действовать в соответствии со своими чувствами.

Было рискованно признаться в своих чувствах к ней, признать свою правду.

Это был ещё большой риск — открыть своё сердце так, как я это сделал, и позволить себе падать без парашюта даже после того, как мы сошлись.