Лицензия на убийство (СИ) - Серебрянская Алита

– Я хочу, чтобы ее прооперировали сейчас, – нетерпеливо уточнил.

– В смысле сейчас? Минимум нужно ее согласние и…

– Оно не обязательно. Ты же знаешь, что она хотела бы вернуть зрение, – перебил его.

– Тох, у отца легальная клиника. Он не будет проводить операцию без ее согласия, – попытался поспорить он.

– Брось, ты же спокойно можешь решить эту проблему, – напирал я. – Что с донором? – спросил то, что действительно было важно.

– Откуда бы ему взяться? Пересадку роговицы делают с трупов, но для этого тело нужно подготовить заранее. Сейчас мы просто не найдем материал для нее. Ты чего распаниковался то так? Это дело пары дней. Не думаю, что для нее они что-то изменят, – не понимал он моего напряжения.

– Что на счет живых доноров? – все так же глядя на нее, спросил.

– Да ты ебанулся что ли? Ни один адекватный человек не согласится на это. И главное нахера, когда есть такие безопасные альтернативы, – прифигел он от моего вопроса.

С Мерчем я разговаривал еще долго, а потом, когда он так и не понял моего желания, послал меня нахер и вылетел из палаты, громко хлопнув дверью.

У меня было немного времени побыть с Алиной. Мне итак разрешили остаться неофициально, а я не хотел больше доставлять хлопот другу.

Уже сегодня ее прооперируют, а завтра она увидит мир, как я ей и обещал. Это единственное обещание, которое я смог сдержать.

Нежно поцеловал ее, касаясь губ и замирая так на мгновение, а потом не оглядываясь ушел из палаты.

И же наткнулся на Карамелю. Им тут что, медом намазано? Не дают свалить по-тихому.

– Уже уходишь? – подскочил он со стула, увидев меня.

– Да, – согласно кивнул. Кажется, Мерч ему уже все рассказал о моих планах.

– Не передумаешь?

– Нет, и даже не пытайся меня отговорить. Так будет лучше…

– Для кого?

– Для нее, – быстро ответил ему.

– Уверен? Сейчас, когда она доверилась тебе, думаешь, делаешь правильно, что сваливаешь? – настаивал он.

– Тим, не надо… – устало потер я переносицу. Тело болело. Я даже гребанный броник так и не снял, и сейчас был в полном экипе.

– Ты думаешь, ей нужно твое сраное благородство? Ты бы лучше у нее спросил, надо ли оно все это ей? А если она узнает? – разозлился он, как я резко схватил его за грудки:

– Она не узнает, потому что ни ты, ни Мерч ей ничего не скажете, ясно? – зашипел на него.

Я знал, что они хотели как лучше, но решение уже было принято.

– Нихуя мне не ясно! – толкнул он меня от себя.

– Тим, пообещай мне… – стал умолять я.

– Да нихуя, – психанул он. – Не буду я тебе нихуя обещать! Ты сам это дерьмо заварил, сам и расхлебывай, – огрызнулся в конце.

– Ты сможешь быстро переписать на нее квартиру? – перевел я тему, понимая, что не добьюсь от него желаемого. – Она уже совершеннолетняя, так что в интернат ей дорога закрыта. Да и не хочу я, чтобы она туда возвращалась. Хочу быть уверенным, что у нее будет своя крыша над головой. Сделаешь хотя бы это? – с надеждой спросил он.

– Это сделаю, – обреченно согласился он.

Я планировал отдать ей в квартиру, в которой мы провели потрясающую ночь.

– Спасибо, – вновь обнял его крепко, а потом развернулся, собираясь уходить.

– Малыш, – позвал Карамеля в хакерском стиле, и я вновь повернулся к нему. – Это твое, – протянул он мне фотографию, на которой были я и Алина на свадьбе Нестеровых. – И это тоже, – во второй ладони лежала… пуля. Смятая. Дыхание перехватило. – Я давно хотел тебе отдать ее. Я все это время хранил ее, после того, как врачи вытащили ее из ее груди. Думаю, она счастливая для вас обоих.

Он был прав. Для нас с Сахарочком эта гребаная пуля являлась началом нашей истории и для нее же стала концом.

Антон

– Че говорит? – спросил Мерч.

– Что ты гребанная прилипала, и не даешь нам уединиться, – фыркнул я, поправляя очки.

– По глазам вижу – пиздишь, – заржал он. – Она у тебя явно не такая заеба. Вообще она у тебя, блин, офигенная. Я только однажды видел ее фотку, но она реально огонь!

– Это ты сейчас решил по фото на надгробной плите? – офигел я. Вот мудозвон!

– Ну а что такого? Я объективен! Слушай, вы же близнецы, но почему тогда ты такой… – задумался он на мгновение. – Страшненький? Вы же должны быть похожи.

– С хера ли это я страшненький? – возмутился я.

– А я откуда знаю!? Родился таким, – его небрежный голос бесил. – Криси, вразуми хоть ты это ебанько и объясни ему, какую херню он натворил, – заговорил он с моей сестрой, на что я закатил глаза. Помнится Карамеля тоже с ней беседы вел.

Мерч выждал положенных пару секунд, а потом спросил у меня:

– Че она ответила? Быстро говори!

– Говорит, что ты заебал не только меня, но и всех покойников в диаметре километра.

– Если ссышь в уши, то хотя бы попадай, – толкнул он меня в плечо, посмеиваясь. – Как ты?

– Нормально, – соврал.

– Я же попросил – попадай, – фыркнул друг. – Попытка номер два: Как ты?

– Хуево…

– О! Это похоже на правду. Сколько ты здесь уже сидишь?

– Не знаю. Часа три, – пожал плечами. Сейчас за временем было следить тяжело.

– Жесть, я за эти полчаса уже все яйца отморозил, а ты тут три часа торчишь. Чем планируешь дальше заниматься? Доказывать теорему о тщетности бытия и безысходности тлена?

– Ты че доебался до меня? – отмахнулся от него.

– Скучно, – коротко ответил, и мы замолчали.

Эти две недели я каждый день навещал Кристину, но самым паршивым было то, что она все это время молчала. Меня пугало это до дикого ужаса.

– Как она? – не выдержал я. Собственно, я каждый раз не выдерживал, когда общался с ним или с Карамелей. А общался с ними я каждый день.

Одной рукой я теребил нашу с ней фотографию со свадьбы, а второй рефлекторно рванул к груди, сжимая пулю, из которой я сделал кулон.

– Заебись, – его небрежность в голосе меня раздражала. – Вчера, наконец-то, получила доки на хату. Решила сделать перестановку в своей новой – твоей бывшей квартире. На неделе запланировали выкинуть ненужный хлам. Сидит, шерстит в интернете и думает, в какой институт поступать в следующем году. Склоняется к филологическому. Ну, оно и логично, с ее-то знанием языков. Частенько жалуется на головные боли, но говорит, что становится легче. Тим подсел ей на уши и постоянно втюхивает ей про свои хакерские примочки. Мы-то с Туськой его всю жизнь нахер слали с этой темой, а тут он нашел новую жертву, но ей, кажется, нравится. Хотя я уверен, ей нравится все. А так она замутила с парнишкой, много гуляет, стала бегать по утрам с Ту…

– С каким парнишкой? – я весь диалог улыбался, слушая о жизни Алины, когда на этой фразе мне словно легкие вышибло. Да, я знал, что так рано или поздно и будет, но надеялся все же на «поздно»! Ладно, кому я пизжу? Я надеялся на «никогда». Но с другой стороны, я сам ушел. Сам оставил ее, чтобы ее жизнь была лучше – лучше без меня. И сейчас, услышав слова о каком-то постороннем парне, у меня кишки скрутило в узел от боли. Прошло всего две недели со дня операции, а у нее уже кто-то появился. Я хуй знает, чего я ожидал, но блять… Чего-то определенно ожидал. И точно не этого!

– Слушай, ниче такой. Брюнет. Прическа модная, как у меня почти! Высокий. Не такой, конечно, высокий как ты, но ей подходит, – начал он перечислять достоинства нового парня Алины. – Бывший спортсмен. Я не запомнил, чем он занимался, но по нему видно, что не дрищь… – продолжал он, пока я хватал жадно воздух.

– Ты серьезно? – спросил, а у самого аж губа дрогнула.

– Да нет, конечно, пизжу я! – после долгого молчания, заржал он.

Сука! У меня чуть сердце не остановилось. Тварина мохнатая, так и придушил бы!

– Но видел бы ты свою морду сейчас. Тох, я не устану спрашивать, нахуя ты это делаешь? – переменился он резко в настроении с шуточного до реально уставшего.

– Для нее, – в сотый раз повторил. – Для нее правда так будет лучше. Посмотри на меня, что я могу ей теперь дать? Моя жизнь сломалась много лет назад, и я не хочу ломать и ее. Прошлое преследует меня, и я так ничего и не знаю о своем посттравматическом синдроме.