Загнанная в силки - Юлия Михайловна Герман

– Роберт, – прокашлялась, стараясь начать разговор с чего-то более нейтрального. – Спасибо, что приехал тогда на встречу с Виктором и спас меня. Я была уверена, что ты проигнорируешь его угрозу.

Гершвин помрачнел и даже слегка напрягся. Снова спряталась в цветах, опасаясь его реакции.

– Как тебе такое вообще в голову могло прийти? – нахмурился.

Видно, что разозлился, но больше как-то расстроился из-за моих слов.

– Неужели думала, что брошу тебя ему на растерзание? – не замечала сегодня привычного огня в темных глазах.

На меня смотрели две темных бездны. Бездонные, таящие в себе много жутких тайн и сегодня я видела, как на их поверхность всплывает боль глубокая, сокровенная, та о существовании которой не должен никто знать. Только теперь заметила круги у мужчины под глазами, осознавая насколько тяжело он переживал случившееся. Грудь сжало тисками и я поморщилась, ощущая его боль.

– Роберт, а разве я могла думать иначе? Ты уволил меня без объяснения причин, игнорировал, делал вид, будто мы не знакомы и вообще меня не существует. Запретил своим людям подпускать меня к себе? А потом и с бывшей у меня на глазах появился, – внезапно, обида, заглушенная опасностью и борьбой за выживание, показала голову из засады.

– Все не так, – устало помотал головой, проведя пятерней по волосам.

– А как Роберт? Для меня все выглядело так, будто ты настоящий подонок. Таким я тебя и считала с того момента, как узнала о Марине. А позже ты заставлял меня все больше утверждаться в этом мнении.

– Это все от бессилия и злости. Ты отталкивала меня, не хотела даже выслушать. А потом я увидел тебя с этим хреном и у меня снесло планку. Понял тогда, что не вернешься и нужно тебя как-то из сердца вырывать. И лучше резко, с кровью и мясом, чем месяцами мучиться и страдать, глядя на тебя и умирать от невозможности просто обнять тебя. И Настю эту чертову позвал, рассчитывая хоть как-то вытравить тебя из головы.

Лицо Роберта исказила гримаса боли, отдающаяся во мне ломотой в костях. Сжала сильнее букет, слыша хруст сжатых листьев. Выдирать с кровью больнее, жестче, но и восстановление будет долгим и останется напоминание на годы вперед в виде плохо зарубцевавшихся шрамов.

– И как? Получилось?

– Только хуже стало. Она не ты. И никто не сможет тебя заменить, – хрипло говорил он.

– Я подрабатывала у того мужчины переводчиком на сделке, – попыталась оправдаться в свою очередь. – И в ресторан он меня повел в качестве благодарности за удачное подписание договора. Без подтекста, – потупила взор, кожей чувствуя испытующий взгляд.

– Должен был спросить у тебя, а не делать скоропалительных выводов, – признание собственной ошибки давалось Роберту с трудом, но после всего, он не собирался отмалчиваться и недоговаривать.

В горле встал ком, не могла и не знала, как именно должна отвечать. В неверных выводах нет моей вины. Но и его я понимала. Что бы я подумала, если встретила его с другой. Хотя, так и было. Только в тот миг он меня даже не заметил.

– Ульяна, – запнулся Роберт. Огляделся по сторонам и подвинув стул к кровати, сел напротив меня, дотрагиваясь горячей ладонью до тыльной стороны моей кисти.

От места соприкосновения, по коже разбежались мурашки и кинуло в жар. Смотрела прямо ему в глаза, осторожно освобождая одну руку и позволяя мужчине, заключить ее в его широких ладонях, словно в коконе.

– Ульяна, девочка моя, – поднес зажатую кисть к губам, целуя каждый пальчик. – Как же ты не поняла, что ради тебя я на все готов, – проговаривал между поцелуями, пуская электрические разряды по всему телу, как от удара дефибриллятором. – Умираю без тебя, дышать не могу.

Роберт прижал мою руку к губам, опаляя горячим шепотом.

– Вместе с тобой на грани двух миров жил. Еще больше убедился, что ты не только моё сердце забрала, но и легкие. Задыхаюсь без тебя. Хочешь на колени встану?

Стул со скрипом отлетел по кафелю в сторону, рухнув на пол. Роберт опустился передо мной на колени. На лице столько решимости и отчаяния, что я выпрямилась. Его покаяние застало меня врасплох.

– Прости меня. Что нужно сделать, чтобы ты забыла то, как у нас все началось и просто позволила любить и оберегать тебя?

Смотрела в осунувшееся лицо любимого мужчины и сердце кровью обливалось. Хотела наплевать на гордость, доводы разума и просто быть с ним. Особенно теперь, когда он с боем вырвал у меня из лап врага и смерти. Разве могла я игнорировать его самоотверженность и противостоять собственным чувствам, накрывающим меня с головой. Но разум, та еще сволочь, не вовремя вступил в мысленные дебаты и торги.

– Роберт, – сжала губы, пытаясь не поддаваться эмоциям, подталкивающим меня в мужские объятия и попыталась трезво сформулировать мысль. – Мне страшно.

Вылетела из меня правда. Я безумно хотела к нему и боялась. Боялась нрава его жестокого, конкурентов безбашенных, ревности, в конце-концов, и того, что теперь он будет душить меня своей любовью, сдувая пылинки и не выпуская из поля зрения.

– Чего ты боишься, Уля? Расскажи мне, – на лице его замерла нежная улыбка и голос ласковый.

Опасался отпугнуть, поэтому контролировал себя.

– Боюсь тебя и того на что ты способен. Боюсь твоего образа жизни. Сколько еще таких Викторов может появиться, желая сломить тебя используя меня или детей? Боюсь, что теперь ты будешь контролировать каждый мой шаг и я полностью растворюсь в тебе, перестав существовать, как личность. И боюсь, что ты не будешь воспринимать мои желания всерьез, пытаясь сломать и получить желаемое любым доступным тебе способом.

Чем больше я говорила, тем мрачнее становился Гершвин. Старался не показывать перемены настроения, но я чувствовала его.

– Рядом с тобой я стану другим. Лучше.

– Роберт, -освободила вторую ладонь, прижимая к гладковыбритой щеке. – Ты уже состоявшаяся личность. Возможно тебя и хватит на какое-то время, но ломать себя ты не сможешь. И снова станешь таким, как и прежде.

– Не делай этого, Ульяна, – снова помотал головой, взяв мои руки в свои, осыпая их жаркими поцелуями. – Не говори, что не простишь. Дай мне шанс. Позволь доказать ,что смогу стать лучше. И поверь, теперь ни одна сволочь не посмеет дотронуться да тех кого я люблю.

Замерла, смотря на мужчину во все глаза. Любит? В животе что-то затрепетало и вспорхнуло вверх, окутывая сердце легкими дуновениями крыльев. Дыхание