Вера Ветковская - Любовь под облаками

— А я уж и не помню как, — признался Федор. — Все какая-то суета сплошная... Хорошо, поговорим при встрече о моем предложении... Только не думай, что отвертишься от меня, Галка!

— Спокойной ночи.

— У вас уже доброе утро, — отозвался Федор.

Галя повесила трубку.

Обернулась — и увидела стоящую в дверях мать с томом «Виконта де Бражелона» в руках.

— Ты хочешь почитать мне вслух, мамочка?

Ольга Петровна с некоторой торжественностью покачала головой:

— Я хочу кое-что показать тебе... — Она подошла к дочери и раскрыла книгу. В ней лежала порванная на четыре части и склеенная фотография.

— Боже мой! — изумилась Галя. — Откуда это у тебя?

Галя уже и не помнила, когда и кем был сделан этот снимок — они с Федором в школьном дворе, он держит в руках скворечник, она — метлу. Очевидно, кто-то сфотографировал их на субботнике.

— Мне удалось спасти это в тот день, доча, когда ты яростно расправлялась со своим школьным архивом, — объяснила Ольга Петровна. — Там были записочки Федора, ваши фотографии, твои сочинения... Ты все порвала в мелкие клочья, а этому снимку повезло.

— Какой недосмотр с моей стороны, — проворчала Галя, однако умиленно всматривалась в снимок.

— Это с моей стороны имел место недосмотр, — не согласилась Ольга Петровна. — Не надо было тебе позволять расправляться со своим прошлым... Оно зачастую имеет тенденцию возвращаться...

— Что ты хочешь этим сказать? — Невольная улыбка тронула Галины губы.

— Что Федя — славный парень и тебе не следовало порывать с ним отношения. Лучше Феди тебе никого не найти.

— Когда-то ты так говорила про Олега, — напомнила матери Галя.

Ольга Петровна кивнула:

— Олег — просто идеал мужчины. Но он был намного старше тебя, и рано или поздно ты бы, доченька, стала посматривать на сторону... на своих ровесников... Ты уж извини за откровенность, но я жизнь прожила и вижу такое, что тебе еще не может быть видно... Возьми фотографию. Подумай. Я бы на твоем месте согласилась.

— С чем? — Галя сделала вид, что не понимает, о чем речь.

— Разве Федя сейчас не сделал тебе предложение? — ухмыльнулась Ольга Петровна.

— А я думала, ты спишь, мамулечка...

— Как я могу спать, когда решается судьба моей дочери? — воскликнула Ольга Петровна. — Если я буду спать, ты в очередной раз натворишь бог знает что...

— Но почему ты думаешь, что мне надо согласиться? — помолчав, спросила Галя.

Ольга Петровна ткнула себя пальцем в грудь.

— А материнское сердце на что? — внушительно заметила она. — Вот то-то. Спокойной ночи, голубка.

— Уже доброе утро, мамулечка, — бросив взгляд в окно, сказала Галя.

Когда Федор пригласил Галю в ресторан, чтобы отметить свое возвращение, она с капризным видом знатока подобных заведений осведомилась:

— В какой же ресторан ты меня приглашаешь?

— В какой хочешь, — радостно заявил Федор, артистичным жестом останавливая такси.

Галя знала в Москве несколько ресторанов, а названия помнила только двух — «Пекин» и «Арагви», но ей не хотелось обнаруживать перед Федором своих скудных познаний в этой области. Она замялась.

— Хорошо, пойдем от еды, — терпеливо предложил Федор. — Что бы ты хотела съесть?

Галя вспомнила название блюда, которым когда-то потчевал ее Валера, но к какой именно кухне оно относится, припомнить не могла.

— Я бы хотела поесть долмы.

— А что это? — спросил Федор.

— Это такие маленькие голубцы, но их заворачивают не в капустные листья, а в виноградные...

— Долма... — повторил Федор, разводя руками. — Понятия не имею, чье это изобретение...

В разговор вмешался водитель.

— Вы вон у них спросите. — Притормозив, он кивнул в сторону небольшого рынка у станции метро, где торговали в основном южные люди.

— Спасибо, брат!

Федор выскочил из машины и обратился с вопросом насчет долмы к первому попавшемуся южному красавцу.

— Вай, дорогой! Лучший долма в мире делает моя жена! — радостно осклабился южанин.

Федор понял, что обратился по адресу.

— Ты откуда, брат?

— Из Еревана, дорогой! Долма — самое армянское блюдо во всей Армении!

Федор повез Галю в армянский ресторан.

Она сразу поняла, что это первоклассное заведение.

Дубовые двери, высокие потолки, зал, освещенный множеством хрустальных люстр, поблескивающих подвесками, очень красивые шелковые занавеси с фалдами и воланчиками на окнах, столики, сияющие белизной шуршащих скатертей.

Официант, важный, как английский лорд, проводил их к свободному столику у окна, на котором стояли только ваза с гвоздиками и накрахмаленные салфетки в кольце.

Галя была в жемчужно-сером бархатном платье, купленном в Париже год назад, да так ни разу и не надетом — все не представлялось случая.

Федор вытащил из пачки сигарету — и сейчас же, точно ожидая этого движения, официант вырос как из-под земли, держа наготове колеблющийся огонек зажигалки.

Потом подошел другой официант, подал меню и карту с винами. Дружелюбно улыбаясь, он произнес:

— Нам очень приятно видеть в своем заведении Федора Ступишина.

Федор, усмехнувшись, сдержанным кивком дал понять официанту, что ему тоже приятно.

— Чем прикажете угостить вас и вашу сестру?

Галя с Федором переглянулись.

С того времени, как многие незнакомые люди принимали их за брата и сестру, столько воды утекло... Они и сами успели забыть о своем сходстве, которое, оказывается, еще заметно стороннему глазу... Улыбка Федора стала сердечнее. Галя тоже улыбнулась и стала диктовать:

— Бастурму, пожалуйста... Суджук... Брынзу... Оливки...

— И имам баялды обязательно, — вставил Федор.

— А это что?

— Дословно название этого блюда переводится так: «имам упал в обморок», — с готовностью объяснил официант. — Оно турецкого происхождения. Надо полагать, некий имам был потрясен, отведав это блюдо...

— Мы не станем следовать его примеру и не упадем в обморок, если блюдо, конечно, не из тротила, — сказал Федор.

— Нет, оно приготовлено из баклажанов, помидоров, чеснока, зелени...

— Давайте вашего имама, — согласился Федор, — еще курицу гриль, шашлык...

Официант понимающе кивнул:

— Что будете пить?

— Что вы посоветуете?

— «Айгешат» — замечательное красное вино, — похвалил официант, — армянский коньяк десятилетней выдержки... Сладкое?

— Гаты и сухофрукты, — потребовала Галя. Они и глазом не успели моргнуть, как стол оказался заставлен фарфоровой посудой, многочисленными ножами, вилками, ложками, бокалами, рюмками и блюдами с закуской — тонко нарезанной бастурмой, острым суджуком, брынзой, белеющей сквозь гору зелени, курицей с воланчиком салфетки на ножке, чтобы было удобно ее держать, баклажанами, начиненными орехами, «обмороком имама». На тарелки, застеленные свежим лавашем, официант прямо с шампуров выложил кусочки мяса и овощей, зажаренных без кожицы на углях.