Милый, единственный, инопланетный (СИ) - Монакова Юлия

(перевод с англ. песни Кристины Перри)

106

НАШИ ДНИ

Лиза, октябрь 2019

Тимка окружил Лизу такой заботой, что она даже чувствовала себя неловко. Ей порою казалось, что будь его воля — он в буквальном смысле носил бы её на руках (от дверей дома — к машине, от машины — к больничному крыльцу), не позволяя и шагу лишнего ступить, чтобы его драгоценная Лизюкова, не дай бог, не переутомилась.

В клинике многозначительно перешёптывались относительно “протеже Тимура Андреевича”, которая проходила у них полное обследование, но личных границ не нарушали, за рамки не переступали и вслух при ней ехидно не высказывались. Впрочем, Лизе было плевать, что они подумают и о чём будут судачить за глаза. Единственное, что её саму в данный момент заботило — это здоровье. Она вдруг впервые по-настоящему испугалась — а что, если с ней и впрямь что-нибудь серьёзное?.. Берендеев, конечно, обещал быть рядом и вытащить её из любой передряги, но он же не всемогущий боженька.

А ещё у Лизы болело сердце за Илью — оказывается, за время её недолгого отсутствия он получил предложение о работе в США и сейчас начал активно готовиться к переезду. Лиза знала, что он подавал заявку на участие несколько месяцев назад, сын ей рассказывал. О работе он вообще мог говорить часами — взахлёб, с упоением и маниакальным блеском в глазах, но Лиза и подумать не могла, что из той авантюры с конкурсом действительно выйдет что-нибудь стоящее. А вот поди ж ты… выбрали именно Илью! Она и гордилась им — до слёз, до щемящей боли в груди — и ужасно не хотела отпускать, прекрасно понимая, что отпустить всё равно придётся. Он давно уже отцепился от маменькиной юбки, как бы тяжело ей ни было это признавать. Илья постоянно пытался доказать матери, что всё сможет и всего добьётся самостоятельно… и действительно делал это. Несмотря на то, что у него было полно трудностей в общении с другими людьми, он, чёрт возьми, брал и делал! И подтверждал свою профессиональную значимость раз за разом. Но… господи, Америка — это же так далеко. Даже теперь, когда они жили в одном городе, но в разных квартирах, Лиза безумно по нему скучала, если не видела хотя бы неделю. Чего уж говорить о другом конце земли?!

Ну и настоящей вишенкой на торте стали переживания из-за того, что, приведя Лизу в свой дом, Тимка упорно избегал спать с ней в одной постели. Глупо, но Лиза расстраивалась до слёз.

В первый день она не слишком загрузилась по этому поводу — чувствовала себя неважно после обморока, а когда Берендеев накормил её ужином, сразу же начала клевать носом. Он проводил её до спальни, где Лиза уснула, едва коснувшись головой подушки.

Но и завтра, и послезавтра, и на следующий день всё в точности повторилось. Тимка заботился о Лизе, готовил для неё еду, выводил на прогулки в сад и к морю, чтобы она дышала свежим воздухом, сопровождал практически на всех осмотрах и УЗИ, дотошно инспектировал каждую бумажку из лаборатории… а дома, пожелав спокойной ночи перед сном, просто удалялся спать в гостиную.

Лиза вся извелась по этому поводу, недоумевая, что происходит. Он её совсем-совсем не хочет? Она не интересует его как женщина?.. Однако всё его прошлое поведение свидетельствовало об обратном. Тогда в чём дело теперь? Ему не хочется связываться с больной и немощной женщиной, которой она сама себе сейчас казалась?

Это было обидно, неприятно и больно. Лиза совсем потеряла уверенность в себе, каждый вечер загадывая, чтобы Берендеев никуда не уходил, а остался с ней в спальне, но… он неизменно покидал её.

107

В одну из таких ночей ей приснился кошмар. Возможно, она слишком громко вскрикнула или даже заплакала во сне — а очнулась от того, что Тимка нежно баюкал её в своих объятиях и шептал что-то ласковое и успокаивающее:

— Ш-ш-ш… Это просто плохой сон. Я здесь, с тобой.

Лиза прижалась к нему изо всех сил, отчаянно не желая никуда отпускать, и почувствовала, как напряглись мускулы на его руках и груди.

— Тимка… — прошептала она. — Не уходи, пожалуйста… Мне страшно одной.

Он ласково взъерошил её кудри, и без того взлохмаченные со сна.

— Не надо бояться, глупенькая. Ты не одна, я же здесь, через стенку!

Лиза, внезапно разозлившись, резко высвободилась из его объятий и несильно толкнула ладонью в плечо.

— Ну и вали тогда спать, Берендеев. Сопельки утирать мне точно не надо, сама справлюсь!

— Что с тобой? — удивился он такой резкой перемене в её настроении. — Я тебя обидел чем-то?

А она отчаянно злилась на него, на себя и на то, что не могла толком сформулировать свои мысли.

— Мне не нужна твоя жалость, — отчеканила Лиза, — и забота твоя уже вот где сидит!.. Надоело до чёртиков.

— Лизюкова, какая муха тебя укусила? — ошеломлённый этим внезапным натиском неприязни, с недоумением произнёс он.

— Муха? — переспросила она язвительно. — Да ты бесишь уже, Берендеев, своим равнодушием! Тоже мне, айсберг в океане… такой же холодный.

— Ты о чём? — спросил он напряжённо, а Лизу уже понесло.

— Я никогда ещё не чувствовала себя такой ненужной… и всё из-за тебя!

— Да ты что, спятила?! — поразился Тимка. — Я только о тебе и думаю, о какой ненужности идёт речь?! У меня вся голова забита мыслями о том, чтобы с тобой всё было хорошо…

— Нет, нет, я не про это, — она решительно замотала головой. — Я не про твою врачебную заботу! Ты совершенно не заинтересован во мне как в женщине!

На глазах выступили унизительные сердитые слёзы. Тимка замер на несколько мгновений, а затем осторожно переспросил:

— Ты… что сейчас сказала?

— Я не интересую тебя в качестве сексуального объекта, — отчеканила она — погибать, так с музыкой. — С тех пор, как я приехала, ты ни разу не дал мне понять, что хочешь заняться со мной любовью. Ты. Меня. Не хочешь!

Он застонал, обхватив голову руками, а затем без паузы расхохотался.

— Лизюко-о-ова… вот ты дурища! С чего такие странные выводы?! Я тебя не хочу? Да я еле сдерживаюсь каждую ночь, чтобы не вломиться к тебе в спальню и не…

— Но зачем? Зачем, чёрт побери, ты держишь себя в руках? — закричала она возмущённо. — Я ежедневно как дура жду, что ты сделаешь шаг навстречу, а ты целуешь меня в лобик и удаляешься!!! Я хочу заняться сексом с тобой, Берендеев, если ты ещё не понял!

— О господи… — снова простонал он и через секунду впился ей в рот острым, обжигающим и жадным поцелуем. Лиза лихорадочно гладила его ладошками по спине, позволяла его рукам тоже гладить её спину, плечи… Наконец он отстранился. В полутьме было слышно лишь тяжёлое возбуждённое дыхание.

— Я же тебя берегу, дурочка, — выговорил Тимка через силу. — Нам нельзя пока…

— Да почему нельзя-то?!

— До тех пор, пока мы не узнаем, что точно с тобой не так. Боюсь навредить, вдруг это спровоцирует ухудшение. Анемия же может быть вызвана и какими-то женскими проблемами, тебе после секса может стать только хуже. Я… не ручаюсь, что смогу себя контролировать, вот и удираю каждый раз, как последний трус, чтобы не поддаться искушению.

— Но это не потому, что я тебе противна? Что я кажусь тебе непривлекательной? Больной и старой? — подозрительно уточнила она. Берендеев снова от души расхохотался.

— Лизюкова, что ты такое несёшь? Да я лежу в соседней комнате и грызу подушку, чтобы не сорваться и не кинуться к тебе. Я… я только об этом и думаю.

— А почему ни разу не сказал мне об этом, даже не намекнул?

— Боялся, что ты примешь меня за озабоченного сексуального маньяка, — Тимка смущённо фыркнул.

— Тогда поцелуй меня ещё раз. Пожалуйста, — попросила Лиза. Он не заставил себя долго упрашивать. Это был долгий, упоительный, сладкий и нежный поцелуй, и хотя в нём уже не было тех страсти, силы и напора, что в предыдущий раз, Лиза всё равно чувствовала, что Тимка вздрагивает от желания, и ей хотелось, чтобы это длилось вечно.