Любовь в никогдабре - Диана Рымарь

Никогда не забуду реакцию Лёши на эту радостную новость.

Мы нежились в кровати вечером, и я вдруг привстала на локте, заглянула ему в глаза и сказала:

— Лёш, надеюсь, ты не приказал выкинуть ту гору сказок и книг для детей?

— Нет, их просто убрали в отдельну… — И он резко замолчал. А потом покраснел, сглотнул и уставился на меня так, будто увидел привидение. — А ты почему спрашиваешь? Т-ты… я…

И я помогла, радостно рассмеявшись:

— Да, любимый, ты и я. Родителями скоро станем.

И тут мой иннифер подскочил с кровати, начал мерить шагами комнату, запричитал:

— И молчала?! Это же надо доктора — пусть всё проверит! Это же надо комнату, вещи, витамины! А вдруг я что-нибудь тебе повредил там? Отдыхать надо больше!

А потом повернулся ко мне, улыбнулся во все тридцать два зуба:

— Лер, это ж я что, папой стану, да?

«Самым лучшим…» — подумала я, кивнула и раскрыла объятия.

И именно потому, как счастлива я была каждый день, как любила свою еще даже не рожденную кроху, всё чаще думала о матери моего иннифера. Я не верила, что она добровольно отказалась от ребенка. Что-то тут было не так — я чувствовала.

Мне часто снилась та женщина с остановки из Апшеронска, которую увидела, когда мы ехали в то место, где я жила с бабушкой. А вдруг это и была его мать? Я должна была проверить.

Конечно, Алексей бы мне не разрешил заниматься ее поисками, поэтому я упросила Тараса, которого он сделал начальником охраны, найти ее.

На это ушел почти месяц, потому что искали мы по большому счету иголку в стоге сена. Но однажды днем Тарас сообщил, что нашли женщину по моему описанию. Зуева Наталья Вячеславовна — так ее звали. И на следующий день, сказав, что еду к врачу, я отправилась в Апшеронск.

Я стояла у маленького, уже покосившегося голубого домика с облупившейся от времени краской. «М-да, не очень похоже на жилище того, кто продал ребенка за бешеные деньжищи…»

Позвонила в звонок у калитки, но мне никто не открыл. Тогда я села на стоявшую у калитки лавочку, прикрыла глаза и приготовилась ждать. Не уйду отсюда, пока с ней не поговорю!

Через полчаса я сквозь дрему услышала голос:

— Девушка, что с вами? Вам плохо?

Открыла глаза и увидела склонившуюся надо мной Наталью Вячеславовну с пакетами в руках.

— А я к вам! — улыбнулась я и решила сразу начать с самого важного. — Скажите, а у вас был…. — запнулась, но сразу поправилась: — есть сын… Алексей?

Женщина выронила пакеты из рук, побледнела и выпалила:

— Кто вы? Что вам нужно? Зачем вы пришли? Откуда вы узнали… — А потом вдруг расплакалась.

Сердце сжималось, мне было бесконечно жаль эту несчастную женщину, ведь она — теперь я знала это наверняка — не продавала своего сына. Я встала с лавочки и обняла ее, прошептала:

— Он жив… Ваш сын жив!

Зуева посмотрела на меня с недоверием, но я продолжила:

— Давайте пройдем в дом, я всё расскажу!

Возможно, уговорить ее мне помог живот: Наталья Вячеславовна не ожидала подвоха от глубоко беременной девушки.

А в доме за чашкой чая я рассказала ей о том, что ее сын — успешный красивый мужчина, что он многого добился в жизни, правда, всю жизнь считал, что его мать отказалась от него, продала за большие деньги.

Наталья Вячеславовна подтвердила мою теорию: буквально за неделю до трехлетия Лёшу украли с детской площадки. Она всю жизнь искала его, оббивала пороги инстанций, но сын как сквозь землю провалился. Так и жила одна потом, дав зарок больше не рожать и замуж не выходить.

— Я знала, что это отец Лёши его украл… Но доказать не могла. Да и что я о нем знала? Только имя и фамилию — Антон Николаев. Как потом оказалось, фамилия и вовсе ненастоящая была, документы поддельные. Он несколько недель жил в гостинице в Хадыженске, где я работала горничной. Я влюбилась как девчонка! Он так красиво ухаживал, пел о любви… А когда я забеременела, сказал, что купит ребенка, когда я его рожу. Конечно, я отказалась и переехала в Апшеронск, думала, что не найдет меня там. Нашел…

— Я не смогу вам вернуть потерянные годы, но Лёша должен знать правду! Я организую вам встречу в субботу вечером, приезжайте к нам в гости, всё устрою, — сказала я.

Мы обсудили детали, обменялись номерами телефонов, и я уехала домой в отличном настроении.

— Лера, у нас сегодня не ужин, а банкет, — сказал мой иннифер, входя в столовую и намереваясь сесть за стол.

— Ну… Если честно, то мы ждем гостя. Точнее, гостью, — улыбнулась я, а в это время раздался звонок в дверь.

Лёша поднял бровь — гости без его ведома ожидались в этом доме впервые.

Я пошла к двери, муж следом.

Через несколько секунд я уже впустила Наталью Вячеславовну в дом. Она тепло мне улыбнулась, мы обнялись, и тут она увидела стоящего в нескольких шагах Алексея.

С ее лица схлынула кровь, а по щекам потекли слезы. Она пронзительно закричала:

— Лёша, Лёшенька! Сыночек мой!

А потом кинулась к нему, упала на колени, обняла его за ноги и запричитала:

— Живой, живой! Родненький мой, кровиночка моя!.. Живой…

А мой иннифер застыл как истукан, лицо каменное, плечи напряглись. Он переводил взгляд с меня на Наталью Вячеславовну, обратился ко мне:

— Лера, кто эта женщина и что она здесь делает?

А потом к ней:

— Вставайте! Да встаньте же вы!

Отцепил от себя ее руки, строго