Барбара Брэдфорд - Женщины в его жизни

И кроме того, он был женат. И имелись признаки существования еще одной женщины помимо жены. Правда, бывали моменты вроде нынешнего, когда Грэм и ее босс оказывались не в служебной обстановке, когда она сидела и смотрела на него, слушая его голос, наслаждаясь его обществом, когда она полностью оказывалась во власти его мужских чар. Она в своей жизни не встречала столь убийственно привлекательного мужчины.

Дело было не только в его лице, завораживающем взгляде темных глаз, элегантности и необычности; Максим был загадочен. В нем было нечто таинственное, и он, конечно же, обладал шармом. Максимилиан Уэст был наделен роковым шармом, тем, что вынуждает женщин совершать кошмарные глупости. Он был прирожденный сердцеед, и пальцем не пошевеливший, чтобы женщины на него вешались. С другой стороны, он обладал интеллектом, энергией, напористостью, был честолюбив и удачлив. Все это и составляло комбинацию, наделявшую его такой неотразимой властью над женщинами. Эта власть волновала ее, была сильнейшим из всех известных ей возбуждающих средств.

– У тебя отсутствующий вид, – заметил Максим в несколько резковатой, ему не свойственной манере.

– Извини, босс, я пытаюсь сосредоточиться. – Она одарила его ясной, примиряющей улыбкой. – Если ты не против, давай подведем итоги: Джон Вейл из «Морган Лейна» хочет, чтобы ты был «белым рыцарем» для Листера. Того же хотят все имеющие отношение к этому делу. Но тебе самому это не интересно, не так ли?

– Да. Полагаю, что я не заинтересован.

– Цифры огорчают?

– Напротив, они даже впечатляют. Дела там идут великолепно. – Он наморщил лоб. – Дело во мне, Грэ. Меня это не возбудило. Во всяком случае, не возбудило достаточно. Нутро не горит. Сам не знаю почему, но нет у меня охоты обнажать меч и бросаться в атаку за газетную империю. Это больше подходит Руперту Мердоку. Сама подумай, Джону Вейлу следовало уговаривать не меня, а Руперта стать «белым рыцарем». Он сегодня забросит бумаги Листера ко мне домой, а мне что-то расхотелось смотреть эти счета, не то что читать и изучать их.

– Ты хочешь, чтобы это сделала я?

Он жестом подозвал официанта и заказал еще по бокалу для себя и для Грэм.

– Посмотрим, – сказал он, положив ладонь ей на руку. – Ты знаешь, я не останусь в Лондоне на уик-энд.

– Ничего страшного. Я готова в любой момент, когда скажешь. Когда отбываем? Завтра или в субботу?

– Я отправляюсь один. Завтра. На утреннем «Конкорде».

Она уставилась на него, не в силах скрыть удивление.

– По всем правилам, мне бы сказать: возвращайся вместе со мной на «Конкорде», но я хочу, чтобы ты осталась в Лондоне и кое-что сделала для меня. Ты могла бы с этим управиться завтра к концу дня. Можешь вернуться в Нью-Йорк самолетом компании, когда тебе угодно. Завтра вечером, в субботу, воскресенье или даже в понедельник. Самолет в твоем распоряжении.

– Уик-энд в Лондоне меня не слишком привлекает, – пробормотала она, – но я, пожалуй, останусь в Европе. Может, на пару дней смотаюсь в Париж – вдруг получится весело.

Поколебавшись секунду, она подалась вперед через стол, глянула на него пытливым взглядом и спросила тоном заговорщика:

– В нью-йоркском офисе, надеюсь, все в порядке?

– Да, да, если б что случилось, ты узнала бы об этом первая. Я возвращаюсь немного раньше, чем рассчитывал. Есть личные дела, надо разобраться. Хочу все провернуть за этот уик-энд.

Ей вдруг подумалось, что тут замешана женщина и у Максима какие-то неприятности. Но она спросила только одно:

– Что ты хочешь, чтобы я для тебя сделала в Лондоне?

– Есть кое-какие дела в банке, я могу их тебе поручить. И мне хотелось, чтобы ты вместо меня провела встречу с Монтегю Рестоном и Джералдом Слоуном, незачем отменять ее. Там никаких серьезных проблем, ты вполне справишься.

– О'кэй. Как скажешь. Но мне нужны инструкции по делу Рестона.

– Разумеется. Только сперва давай закажем ужин, я вижу, Луис направляется к нам.

В особняк на углу Честерфилд-Хилл и Чарлз-стрит Максим возвратился в час пятнадцать ночи. После ужина в клубе «Аннабел» он проводил Грэм в отель «Ритц» и пешком отправился домой в Мейфер через Пикадилли и по Хаф-Мун-стрит. Дождь, похоже, не грозил, воздух был холоден и ясен, и в другое время Максим был бы рад короткой прогулке. Однако весь вечер его не покидало гнетущее чувство, какая-то непонятная подавленность.

Он вошел, запер за собой наружную дверь и повесил пальто в прихожей. Прислушался. В доме стояла полная тишина, все спокойно, никаких звуков. Наверняка прислуга спала без задних ног, лишь тиканье старинных дедовых часов звучало в комнате для посетителей, где Максим задержался на мгновение. Выключив свет, он стал подниматься по винтовой лестнице на второй этаж. Это вышло у него медленнее, чем обычно. В спальне он сбросил одежду, решив, что в пижаме и халате он почувствует себя лучше.

Марко, его дворецкий, приученный к тому, что Максим, по обыкновению, засиживался допоздна, а то и до рассвета, изучая документы и балансовые ведомости, перед тем как уйти в свою комнату, включил свет, поджег дрова в камине. Лампы лили розоватый свет сквозь шелковые абажуры, и поленья ярко пылали за сетчатым экраном, струя приветливое тепло. Максим присел к секретеру, просмотрел телефонограммы, сложенные Марко под стеклянное пресс-папье, и отодвинул их в сторонку. Ни одна не представляла особенной важности, ими можно было заняться перед отъездом в аэропорт спустя несколько часов. Ножом для бумаги с перламутровой ручкой он вскрыл конверт, доставленный Джоном Вейлом, и вынул из него кипу бумаг. Без особого интереса глянул на рассыпанные веером по столу счета «Листер ньюспейперс». Одним из ценнейших качеств Максима было умение хорошо читать финансовую документацию и мгновенно схватывать ситуацию, ясно представляя положение дел в компании. Деловая смета выручила его и на сей раз. Он моментально определил, что «Листер ньюспейперс» и в самом деле могла бы стать хорошим приобретением с какой угодно точки зрения. Отчетливая покупка, ничего не скажешь. Но тогда отчего не забился учащенно пульс, не ощущается волнение, трепет при мысли о том, что он вступает в борьбу? Определенно, с момента встречи в офисе у Алана Трентона его отношение не изменилось. Он просто не заинтересован вступать в игру ради этой компании.

А может, эта незаинтересованность распространяется на любую компанию?

Мозг Максима пронзила мысль, что и «Винонда Групп» тоже не бог весть как его интересует. Это заставило его задуматься над причиной внезапной перемены в его обычном мироощущении.

Когда он в начале вечера велел Грэм приступать к делу, на это были резоны. Для американки это могла бы быть крупная сделка, и он знал, как много это значило для нее; он не хотел разочаровать или обескуражить ее. К тому же он с самого начала сообразил, что, как только «Винонда» займет свое место в общей схеме предприятий, она станет для них весьма существенным приобретением, очень крупным вкладом в «Уэст Интернэшнл». Но, к своему удивлению, он должен был признаться, что предпочел бы, чтобы эту сделку Грэм провела самостоятельно при участии Питера Хейлброна и команды финансистов из нью-йоркского офиса. Ему не хотелось быть предводителем воинства в грядущей битве и он не испытывал ни малейшего интереса к выходу на передовую позицию, хотя в прошлом занимал таковую весьма охотно. Подавать советы из окопа он еще, пожалуй, мог бы, но тяжелый рукопашный бой придется на сей раз вести его людям.