Пароль: чудо (СИ) - Ковальска Лена

В тот вечер, когда я подарил ему костюм, он предложил мне проверить его в действии. Мы облачились в них и помчали куда глаза глядят, все дальше. Он крепко прижался ко мне, изо всех сил, словно вовсе не удерживался, а обнимал меня, уткнувшись подбородком в мое плечо. Где-то на краю света я остановился. Мы встали друг напротив друга, и он долго говорил мне много теплых слов. Он взял меня за руку и вдруг, в чувстве, поцеловал ее, закрытую, прямо в перчатке. Я вспыхнул. Это был прилив нежности из глубины самого сердца. Я импульсивно сжал его руку, притянул к себе и обнял. Он вздрогнул, и я почувствовал, что он возбудился от соприкосновения с моим телом. Сейсмическая активность внутри меня образовала движение и я, обхватив его затылок, поцеловал в губы. Так, как поцеловал бы женщину.

— Поедешь ко мне? — спросил я его, и он утвердительно кивнул.

В квартире моего отца две двери. Одна установлена дополнительно, в полуметре от другой: встав между ними, можно оказаться прижатым друг к другу.

Мы едва успели войти, открыв первую дверь, как Саша приник ко мне всем телом, обнял меня крепко, в порыве чувства, и мы оказались захлопнуты в этом проеме между дверей. Мы страстно целовались, еле-еле двигаясь в этом проходе, стараясь стянуть друг с друга кожаные куртки. Затем я изловчился, все же открыл вторую дверь, и мы вошли. Остановились. Он с удивлением осмотрелся, а я смущенно предложил душ и чай.

Мы помылись, поужинали, поболтали, словно через силу сбивая возбуждение. Саша ждал моих действий. Я подсел поближе, и, глядя в его зеленые глаза, еще изучая собственные ощущения, провел ладонью по его лицу. Сомнение было, но глядя на то, как он вспыхнул, уронив взгляд вниз, на мгновение я почувствовал себя султаном. Он был как покорная женщина. Я приник к его губам, обняв за спину, а он, обхватив мою голову руками, ответил на мой поцелуй. Я отвел его в спальню.

Помню новое чувство, когда я раздевал его, смотрел на его мужское тело и понимал, что для меня не существует преград. Он что-то говорил про необходимость сделать клизму и еще какие-то слова, но я уже погружался в волшебство, что дарит мне мое возбуждение, понимал, как сильно я хочу этот опыт. Целуясь, уже голые, мы упали в кровать, прижимаясь друг к другу телами. После обильных и долгих ласк, слушая его стоны, я наспех отыскал в тумбе презерватив, и решил приступить к активным действиям. Я развернул его на живот и решил, что пойду наугад, зная, что делать, только в теории. Он застонал, и я разволновался от того, что не опытен. Я не хотел причинить ему боль, а потому спросил его, нет ли позы, при которой я смог бы касаться его спереди и быть мягче. Он сказал, что если у меня был секс с женщиной, то этого можно достичь в традиционной позе. Вскоре я обнаружил большие преимущества этого положения — я входил не так глубоко, угол позволял ощутить больше, и я касался собой его живота. Я вскоре потерял связь с реальностью, как это случается со мной в сексе. Помню только, что в порыве безумия мы успели перепробовать все, что он хотел и я предлагал. Еще некоторое время после оргазма мы лежали без движения, в каком-то странном смятении, затем я предложил уйти в ванную.

Мы стояли тогда под тёплыми струями воды — молодые, счастливые, осторожно что-то говоря, боясь сказать и два лишних слова, как будто в страхе растерять, разлить это новое чувство, внезапно вспыхнувшее в нас. Мы вернулись в кровать и еще какое-то время предавались ласкам, потом Саша продемонстрировал мне свои таланты в оральном сексе, и мы уснули под утро, обнявшись.

На следующий день я готовил завтрак, когда он пришел ко мне, голый, взлохмаченный — я понял: что-то не так. Саша был встревожен.

— Что случилось? — спросил я. — Тебе нехорошо?

— Ты другой, Владик, — громко произнес он. — Ты живешь в странной, необъяснимой роскоши всего — твой дом, твои вещи, твоя щедрая душа, твое открытое сердце. Ты так добр ко мне, так ласков… Все эти мужики в дорогих шмотках — они бросали меня на следующее утро… — Он осекся.

— Продолжай, — попросил я.

— Ты как будто легко идешь через всё, и идешь вперед, по пути зацепив вещи, события, людей. Я думаю, что ты скоро бросишь меня и пойдешь дальше.

Я удивленно посмотрел на него, решительно не понимая, что с ним.

Он "впивался" в меня взглядом испуганной женщины.

— Саша, почему ты решил, что я поступлю именно так?

— Потому что ты такой.

— Неужели ты изучил меня так хорошо за эти 8 часов ночи? — Рассмеялся я.

— Я вижу.

Я улыбнулся, взял его за руки и сказал:

— Саша, я прошу тебя, не нужно драматизировать!

— Но все это похоже на сон. — Саша не унимался. — Ты, твоя красота, твое внимание, подарки, твоя жизнь, твои ласки, наш секс вчера — слишком все хорошо. Если ты уйдешь, я больше никогда не смогу поверить!

У него была истерика. Что ж, это было ожидаемо — слишком чувствителен. Я обнял его крепко, прижал к себе и сказал:

— Сашенька, даже если когда-то это закончится, то не так, как сейчас. Не сегодня. Я не уйду. Я не использовал тебя. Ты не мог не увидеть огонь в моих глазах. И я не такой, как все эти люди в дорогих тряпках, которых ты встречал. Пожалуйста, успокойся и поверь мне. Даже если мы и расстанемся, то лишь потому, что будем неумны и все разрушим сами, как это веками делают люди. Зачем бояться жизни? Сейчас я полон восторга, радости, я счастлив, я хочу быть рядом.

Он посмотрел на меня радостно, улыбнулся и спросил.

— Значит, мы вместе?

Я задумался и ответил:

— Да, Саша, теперь мы вместе.

Вскоре моя влюбленность и его чувства отделили нас от прочего мира, и некоторое время мы самозабвенно предавались любви в квартире моего отца, частенько прогуливая лекции. Я все также был вынужден много работать на мать, и делал переводы. Саша не трогал меня, понимая, и позволял мне зарабатывать. Он понемногу стал привыкать к новому положению вещей. Через три месяца он фактически переехал ко мне.

Саша был очень истеричным. То, что поначалу показалось мне чрезмерной чувствительностью, теперь напоминало психическое расстройство. У него часто случались приступы гнева. В баре он закатывал мне сцены ревности, чем доводил Шатова и его друга до бурного восторга. Вскоре ни одна гей-тусовка не обходилась без «семейной сцены», которую Саша устраивал мне, если я, перепив вина, начинал уделять кому-то внимание или попросту общаться не только с ним. Дома чаще все было хорошо, он был добрым и ласковым партнёром.

Я обещал тебе рассказать про мой первый разносторонний опыт в постели с мужчиной, помнишь? На словах мне было неловко говорить об этом, но здесь напишу.

История произошла в Санкт-Петербурге, в баре «69». Саша очень любил бывать там. Среди посетителей встречались люди, которые понимали его лучше, чем я. Он увлеченно общался с равными ему по духу и активно обсуждал наши с ним отношения. Мне было скучно, так как, находясь в центре внимания дюжины ищущих пар глаз, я чувствовал себя ценным лотом аукциона. В тот вечер каждый второй из них счел своим долгом подойти, познакомиться и пригласить меня к себе на бокал вина. Я отказывался, мило улыбаясь и сообщал, что я здесь не один. Через некоторое время я пил все больше, танцевал самозабвенно, и вскоре стал лояльнее смотреть по сторонам, отвечая на улыбки парней. Один из них даже привлек мое внимание. Он однозначно занимался своим телом — сквозь рубашку проглядывали мощные мускулы. Он не походил на женоподобных «сестер» и «подруг», и весь вечер пристально наблюдал за мной. Я посмеялся над ним, посмеялся над собой. Он подходил ко мне пару раз и заговаривал, но вскоре, поняв, что я откажу, дал мне свою визитку и отступил.

Саша заметил, как я улыбнулся этому парню на прощание, и в резком, очень демонстративном приступе ревности заставил меня вызвать такси и поехать в гостиницу. Я не хотел публичных сцен, мы быстро уехали. По пути мы ругались. Он несправедливо обвинял меня в «блядстве» и «флиртовстве»: спьяну он всегда находил самые оскорбительные выражения, на которые был способен, а я, стараясь успокоить и осадить его, потеряв через некоторое время всякое терпение, просто молчал. Мне стали тяжелы его вечные истерики, несколько раз я старался призвать его к разумности, объясняя, что он разрушает наши отношения. Как правило, после выплеска эмоций, он извинялся, умолял простить, и я его прощал. Но в этот раз все пошло по-другому сценарию. Мы приехали в гостиницу, и уже в холле Саша стал выкрикивать, что я "голубой попугай" и "мужской угодник". Стараясь осадить его, я схватил его за локоть и сильно сжал, пригнув к себе. Он в испуге осекся, но потом его истерика вылилась с новой силой. Он попросил у меня ключи от номера, и, быстро войдя, закрылся изнутри. Это был полный идиотизм. Я стоял под дверью, просил впустить меня, призывал к разговору. Из-за двери, довольно громко, он кричал глупости, оскорбляя меня и отправляя к «тому серому франту», который «лапал меня за зад». Его истерики всегда были иррациональными, а обвинения — грязными и нелепыми. Я вдруг вспомнил, что мой бумажник остался у Саши, в кармане, после того как он расплатился в такси. Стараясь быть спокойным, я попросил его отдать мне мои вещи, документы и деньги, пообещав, что сниму другую комнату, и не стану его беспокоить. Но он и не думал открывать. Я разозлился и, крикнув ему, чтобы он проваливал на все четыре стороны, спустился в приемную и позвонил по телефону на визитке, что дал мне «серый франт».