Даниэла Стил - Блудный сын

– Вы знаете это наверняка?

– Мне говорили об этом несколько человек, даже мои собственные дети. Брат потерял все свои деньги из-за обвала на фондовом рынке, и я верю, что он вернулся в Вэр для того, чтобы получить ее сбережения. Она не могла забыть про него все это время, и он знал об этом. Питер использовал Мэгги, и я верю, что именно он убедил ее и моего сына подставить меня.

– Есть ли у вас какие-либо доказательства, господин Макдауэл?

– Нет, но я хорошо знаю свою жену. Она человек слабый и очень робкий от природы, склонный к фобиям и отягченный серьезными психическими расстройствами. Она легкая добыча для такого человека, как мой брат.

– Значит ли это, что вы сами воспользовались ее беззащитностью?

– Она никогда не была моим трофеем. Я любил ее всем сердцем, – воскликнул он.

После того как Майкл закончил давать показания, окружной прокурор задал ему еще несколько вопросов и разрушил доверие почти ко всему, что он сказал. Но у Мэгги было такое чувство, словно ее голую протащили за волосы через весь зал суда. Защита задала ему несколько вопросов о пациентах, и даже о его собственных родителях. И тогда, наконец, адвокат закончил свою работу. Окружной прокурор и адвокат Майкла выступили с заключительными речами. Оба выступления были красноречивыми и сильными. И после этого судья провел инструктаж с жюри присяжных и попросил их удалиться из зала для начала обсуждения.

Майкла уже собирались препроводить в камеру, когда он повернул голову в ту сторону, где сидели Мэгги с сыном и Питер.

– Ты пустое место! – крикнул он ей. – Ты никогда ничего не значила для меня. Никогда! Я сочувствовал тебе, а ты была жалкой тварью, – ядовито прошипел он, а затем помощники почти волоком вытащили его из зала суда. И прежде, чем им это удалось, он обратился к Питеру. Его глаза сверкали.

– А ты, Иуда, наслаждался своим высокопоставленным и могущественным положением на Уолл-стрит, в то время как я остался в этом захолустье, чтобы заботиться о наших родителях. У меня было не меньше прав, чем у тебя, на роскошную жизнь. Я тоже хотел вырваться отсюда и стать кем-то, но вместо этого остался здесь и заботился о них. Я, а не ты! – кричал он брату. В его крови вскипали ярость и ревность, деньги и жизнь, которую он хотел бы прожить, не давали ему покоя. Мэгги трясло, когда Джек Нельсон вывел ее из зала суда. Его помощники в этот момент вытаскивали Майкла, который продолжал кричать на них. Джек отвел их обратно в отдельную комнату. Стоя рядом, Питер увидел, что Мэгги находится на грани обморока.

– Послушай меня, – твердо сказал Питер, держа ее за руку, чтобы привлечь ее внимание. – Он душевнобольной человек. Он убийца. То, что он говорит, ничего не значит. Он нагло врет. – Она кивнула и села в кресло, сдерживая слезы. Она впустую провела двадцать три года своей жизни с человеком, к которому испытывала благодарность, любовь, полностью доверившись во всех важных вопросах, а он чуть не убил ее. Он только что сказал ей, что никогда не любил ее. Это было даже не преступление на почве ревности, а хладнокровное покушение на убийство. Джек Нельсон оставил их одних на то время, пока жюри присяжных совещалось.

Несколько минут все трое молчали, а затем Билл повернулся к Питеру.

– Можно вопрос?

Питер догадывался, о чем он хочет спросить.

– Конечно, – тихо сказал Питер. Мэгги начинала немного приходить в себя.

– Я твой сын? – Билл перевел взгляд с Питера на мать, чтобы получить подтверждение. Они оба покачали головами.

– Прости, но ты не мой сын, – как можно мягче ответил Питер. – Я бы хотел, чтобы ты был моим сыном. Я бы гордился, что я твой отец, и никогда бы этого не скрывал.

– Черт! – в сердцах сказал Билл, и все трое рассмеялись. – Это было бы единственной приятной новостью во всем этом деле.

– Ну, ты можешь говорить, что ты мой сын в любое время, когда захочешь. И, раз уж речь зашла об этом, – он повернулся к Мэгги, – мне чертовски жаль, что я промахнулся и не затащил тебя в постель, хотя, по общему мнению, мы так часто занимались любовью. – Мэгги улыбнулась, а затем наконец тоже рассмеялась.

– Я пришла в восторг от словечка «трясогузка», – с отвращением сказала она.

– Не надо слушать все, что он говорит. Он просто хотел оскорбить тебя, – сказал Питер, и она кивнула и взяла его за руку. Не составляло никакого труда выяснить, что Майкл лгал не только всем присутствующим, но и своему адвокату.

Час спустя окружной прокурор вернулся в их помещение для переговоров и сказал, что они могут поехать домой. Жюри может совещаться несколько дней, и, возможно, так и будет.

– Мы позвоним вам по домашнему телефону, когда они вернутся с совещания.

Джек Нельсон помог им выйти из здания суда и миновать журналистов. Он снова отправил их домой на полицейской машине, как делал каждый день. Он похлопал по плечу Мэгги, когда она садилась в машину. Он сожалел, что все это случилось с ней. Ему Майкл тоже солгал, как и всем остальным, и он поверил ему.

Мэгги легла на диван, когда они вернулись домой, и некоторое время спустя уснула. Питер и Билл смотрели в это время баскетбол по телевизору. Билл уже позвонил Лизе, чтобы узнать, как у нее дела. Они не посвящали ее в отвратительные подробности, которые всплывали с первых дней суда. Ей не нужно знать про них. Майкл был ее отцом, в конце концов, и она любила его. И ей было всего шестнадцать лет.

Когда Питер наблюдал, как Мэгги спит на диване, он надеялся, что жюри объявит свой вердикт в ближайшее время. Надо заканчивать с этим ради них всех. Когда она уснула, Билл и Питер обменялись долгими усталыми взглядами.

Жюри присяжных потребовалось три дня, чтобы обсудить дело. Присяжные тщательно еще раз просмотрели все токсикологические отчеты, сверяясь с графиками и описаниями различных лекарственных средств и отравляющих веществ. Они уделили особое внимание параквату, который применялся к Мэгги, и сукцинилхолину, действие которого Майкл апробировал на пожилых пациентах. Они перечитали некоторые из показаний и проголосовали единогласно.

Мэгги позвонили домой, и Джек послал автомобиль для них. Они вошли в зал суда, и через несколько минут гуськом зашли присяжные заседатели. Майкл сидел за столом стороны защиты, и судья попросил подсудимого встать.

Староста присяжных заседателей стоял около скамьи жюри присяжных, и судья спросил, вынесли ли они вердикт. Он сказал, что вынесли, и судья спросил его, какое решение они приняли по этому делу. Судья начал зачитывать каждое обвинение по отдельности, и староста говорил четким и громким голосом от имени своих коллег, присяжных заседателей.

– Виновен, Ваша честь, – говорил он после каждого пункта обвинения в убийстве первой степени. – Мы считаем подсудимого виновным по одиннадцати обвинениям в убийстве первой степени, куда входило обвинение в убийстве его собственных родителей.