Анастасия Соловьева - Принц для неудачницы

В русском языке есть устойчивое выражение: победителей не судят. Но, может, правильнее было бы не судить побежденных? Боль, позор, поражение и есть наказание само по себе.

«Нет-нет, я буду ждать его, буду молиться за него. И когда все образуется, я больше не пущу его ни в какой бизнес. С нас и этого вполне достаточно».

Тут, как и любой человек, попавший в трудные обстоятельства, Ксения вспомнила о Боге. Как лучше обратиться к Богу, она точно не знала – просто прочла единственную известную ей молитву, «Отче наш».

Что там подходящего к ее ситуации? Оставь нам долги наши. Лучше не скажешь. Прости нам наши долги. И пусть те, кому мы задолжали, тоже простят нам.

Но особенно вот что: избавь нас от лукавого. От новой змеиной сущности избавь, и мы опять будем жить как жили.

– Ксения Дмитриевна, я все понимаю. Не надо отчаиваться. Такая у нас жизнь – все неустойчиво, шатко. А особенно с приходом этого кризиса… Будь он неладен! – Анна Викторовна тяжело вздохнула. – Пока ничего значительного для вас у меня нет. Никакой серьезной работы. Честно скажу, дела наши все хуже день ото дня. И поверьте, не у нас одних. Везде та же самая песня. Приходится отказываться от запланированных изданий, сокращать тиражи… Особенно что касается вашей ниши – исторических и художественных книг. В отделе маркетинга, например, уверены, что в условиях кризиса будущее принадлежит покетам.

– Мне все равно. Пусть будут покеты. Лишь бы работа…

Анна Викторовна веско помолчала.

– Еще раз прошу вас: не отчаивайтесь! Жизнь – она ведь полосатая, как известно. Ваши полставки я как-нибудь сохраню, а там будет видно.

Вот такой у них получился разговор – неутешительный и беспредметный. Зря только надеялась.

Работы по-прежнему было мало. Оставленные Володей деньги таяли с каждым днем. Зато свободного времени образовался вдруг целый вагон. Но драгоценное для большинства людей свободное время воспринималось Ксенией как тягостное безделье.

Впервые в жизни она не знала, куда себя деть и чем занять. Попробовала навести порядок в доме.

Но теснота и убожество родной квартиры действовали на нервы, выводили из себя. К тому же двойняшки категорически отказались спать на двухъярусной кровати и вообще уживаться в одной комнате. Ника без лишних слов со всеми своими платьями, картинами, фотографиями в рамках, мягкими игрушками, замысловатыми коробочками и прочими девичьими прибамбасами перебралась к матери. Компьютер она установила на мамином туалетном столике, мольберт в углу – на месте кресла. Кресло же при пособничестве братца Кирилла выставила в коридор, после чего там стало ни пройти ни проехать.

В комнату сына Ксения вообще предпочитала не заходить. Достаточно сказать, что, зайдя туда, она неизменно обнаруживала роликовые коньки, валяющиеся посередине. Тетради и учебники на письменном столе соседствовали с огрызками яблок, апельсиновой кожурой, кружками с недопитым чаем и даже тарелками с застывшим на них кетчупом. Так же хаотично на столе валялись диски, флешки и еще какие-то компьютерные причиндалы, о которых Ксения понятия не имела.

– А где же ты занимаешься? – спросила она сына.

– На полу. Папа, когда был маленький, точно так же делал уроки.

– Послушай, Кирилл, но ты-то уже не маленький.

– А я так привык!

И чтобы убедить Ксению в преимуществе своего способа приготовления уроков, Кирилл схватил со стола первый попавшийся учебник и растянулся с ним на полу, отпихнув в сторону роликовые коньки.

Ксения порывалась навести порядок в комнате сына. Но он ее порыв в два счета остановил. А она не чувствовала в себе сил противостоять его напору.

Получалось, что в собственном доме ей голову некуда приклонить. Можно, конечно, пойти на кухню, включить телевизор и под сериал «Кармелита» сварить суп-пюре с куриным окорочком. Картошка и морковь варятся отдельно, потом все ингредиенты, включая куриное мясо, мелко перетираются и заправляются куриным бульоном. Кстати, в бульон для пикантности можно кинуть кубик «Галины Бланки» или концентрат «Горячей кружки».

Ника почти всегда отказывалась от такого угощения, а Кирилл съедал по две тарелки, не очень разбирая, что ест.

В целом же дети довольно равнодушно восприняли переход в новое материальное измерение. Они скучали по отцу, иногда ностальгически вспоминали житье-бытье в «Гринвуде», но не капризничали и не клянчили денег. Спокойно довольствовались малым.

С одной стороны, такое поведение называется деликатным. С другой… Ксения не обольщалась. Было ясно, что за блочными стенками их скудного, неуютного дома у ее детей нарождается что-то собственное, касающееся только их и не имеющее никакого отношения ни к папе, ни к маме.

– Займись чем-нибудь интересным! – советовала Ленка. – Ты – молодая женщина, чего сидеть киснуть в четырех стенах?!

– Ну что мне, в музыкальную школу записаться? – спрашивала с усмешкой Ксения.

– В музыкальную школу – не знаю, а вот на фитнес – вполне подходяще.

– Ты хочешь сказать, что я растолстела?

– Я хочу сказать, что занятия в фитнес-клубах тонизируют и настроение поднимают.

– Что значит «тонизируют», я не понимаю. И зачем искусственно настроение поднимать – честно говоря, тоже. У меня все плохо, а я буду ходить с приподнятым настроением. Как какая-то идиотка.

– Ну давай пройдемся по магазинам. Помнишь, как раньше?

– Чего там делать без копейки? Мне даже на метро зря тратить не хочется.

– Ну я не знаю… Ну познакомься хотя бы с кем-нибудь.

– С кем? – не поняла Ксения. – А… Зачем?

– Для тонуса. Глядишь, появится цель в жизни.

– И что это за цель?

– Любить и быть любимой! – Ленка звонко расхохоталась. – Только не говори, что ты продолжаешь любить мужа. Я все равно в это не поверю.

– Это почему?

– От мужика что должно быть? – спросила Ленка учительским тоном. – Толк!.. Польза должна быть от мужика. Вот что! А от твоего Володечки толк какой? Одни убытки.

– Странно ты рассуждаешь, Лен. Мы с тобой что, содержанки, что ли?

– При чем здесь содержанки?! – завелась Ленка. – Вот представь себе, живут двое – муж с женой, так?

– Ну и что?

– И жена не делает ничего: ни стирает, ни убирает, ни готовит.

– Бывает. Попадаются такие женщины.

– Попадаются!.. Вот видишь, ты же первая осуждаешь таких! А теперь представь: другая пара. Он и она одинаково ходят на работу и зарабатывают примерно одинаково, плюс она стирает, убирает, готовит, рожает детей, де лает с ними уроки и ходит на родительские собрания, а он на досуге ездит на охоту и смотрит телевизор.

– В основном так у всех.

– А ты знаешь, как это называется? Несправедливость! Понятно?