Покорённый (СИ) - Гертье Катрин

Мы с братьями это ценили, в независимости от личных проблем, забот и возраста.

Пока я рассказываю о своем прошлом; девушка внимательно слушает, неспешно попивая вино. Она не перебивает, не задает вопросов, при этом выглядит задумчивой. Возможно, моя история вызывает в ней воспоминания из ее собственной жизни о которой мне пока неизвестно ничего.

Часть прошлого, которым я мог поделиться, подходила к концу. Прежняя жизнь осталась лишь в воспоминаниях. Ее отобрали в плату за промахи и доверчивость. Осталась лишь надежда, что мне когда-нибудь удастся вернуться назад и вновь увидеть семью. И я приложу к этому все усилия.

Неожиданно на ум приходит идея, связанная с моими занятиями в свободное от общения с девушкой временем. Отличный шанс намекнуть ей, что в моей комнате нет ничего, чтобы скоротать часы ожидания. И я добавляю к истории о себе и своей семье — увлечения. Надеясь, что хотя бы книги и прогулки окажутся доступными мне в ближайшем будущем. И я не сойду с ума от скуки.

— Да, у тебя была очень интересная жизнь, — произносит девушка, ставя пустой бокал рядом с моим, когда я замолкаю.

Она поднимается со своего места и медленно подходит ко мне. Ее маленькая ладошка уверенно ложится мне на затылок, поглаживая и лаская. Я тут же поднимаюсь с места, напрягаясь от неожиданных знаков внимания и настороженно заглядываю ей в глаза, стараясь разглядеть там хоть что-то, что даст понять о отношении ко всему, что она узнала обо мне и ее дальнейших намереньях.

— А как у тебя обстояли дела с женщинами? — поглаживая, теперь уже, мои плечи, опускаясь ладонями на грудь, но при этом глядя мне в глаза немного затуманенным взглядом от выпитого алкоголя, спрашивает она. — Я услышала о семье, работе, увлечениях. Обо всем… кроме них.

И что на это ответить? Признаваться ей, что, не смотря на мою довольно привлекательную внешность, женщины чаще велись на деньги, я не собирался. В этом деле я терпел неудачу. Не было искренности — лишь голый расчет. Они видели во мне кошелек и красивую оболочку; я отвечал им тем же. Я плачу — мне продают товар. Все просто.

— Я не встретил ту, с которой мне бы хотелось связать жизнь, — уклончиво, но при этом честно, отвечаю я, не вдаваясь в подробности.

— А какой она должна быть, чтобы нравится тебе? — продолжает допытываться девушка, не прекращая ласково исследовать мое тело.

Опускаю взгляд на ее руки, которые медленно расстегивают пуговицы на моей рубашке и внимательно слежу за тем, как они осторожно, но настойчиво проникают под ткань, касаясь обнаженной кожи. Мое дыхание сбивается от дразнящих поглаживаний теплых пальцев. Да уж, неплохой способ поддержания непринужденной беседы.

Глубоко втягиваю воздух, через нос, выравнивая дыхание, и вновь смотрю девушке прямо в глаза. В них пляшет азартный огонек, как у хищника, который загнал добычу в тупик и теперь наслаждается минутами победы, медленно подступая к жертве, пока та еще не осознала свое поражение.

Пытаюсь отстранится, делая шаг назад, но меня тут же ловят, обнимая за шею и притягивая к себе. Девушка прижимается ко мне вплотную. Ее бедра соприкасаются с моими и сейчас она отчетливо понимает, что ее действия не проходят даром. Мое тело отзывается на приманку, но разум еще продолжает бороться, не желая быть пойманным.

Мягкие горячие губы, касаются моего подбородка легкими поцелуями, спускаются на шею, слегка прикусывая кожу на ней. Я на миг закрываю глаза, облизываю сухие губы и с трудом сглатываю. Тело продолжает сдаваться, но какая-то мысль на краю сознания не дает мне этого сделать. Она мелькает, привлекая к себе внимание.

— Так какие женщины тебе нравятся? — шепотом повторяет девушка свой вопрос, опаляя жарким дыханием ухо, а затем легонько прикусывает мочку, и я едва сдерживаю протяжный вздох от такой слабой, но приятной боли.

— Я хочу знать ответ, — уже настойчивей и требовательней произносит она.

Ее слова мгновенно вытягивают меня из сладкого дурмана. Я вспоминаю, где и с кем нахожусь, и почему поддаться девушке сейчас будет моей огромной ошибкой. Она играет со мной, пытается манипулировать, а я ведусь, как дурак. И хозяйка этим пользуется.

Я уверенно, но мягко останавливаю руки девушки, которые уже во всю главенствуют над моим телом, осваивая все новые территории, и уже успешно добрались до ремня брюк.

Она удивленно смотрит на меня, потом на свои запястья, удерживаемые моими пальцами. Для нее это неожиданность. Взгляд ее тяжелеет, а красивые губы слегка искривляются от недовольства.

— Какие угодно, — спокойным и доверительным тоном отвечаю я, глядя на нее серьезным взглядом. — только не навязчивые.

Лицо девушки резко мрачнеет. Она выдергивает свои руки из моих, гордо расправляет плечи, но не отступает, по-прежнему находясь очень близко от меня. Девушка насмешливо улыбается, окидывая меня высокомерным и презрительным взглядом, как это уже было прежде.

— Прекрасно, — с вызовом произносит она. — Потому что я… ненавязчиво стану для тебя всем, в чем ты будешь нуждаться.

Я напряженно замираю, глядя на нее и осознавая, что она вновь напоминает — вся моя жизнь отныне в ее руках, и только она вправе ей распоряжаться.

Девушка медленно отходит от меня, наклоняется над журнальным столом, подхватывая с него мой недопитый бокал.

— За нас, — фальшиво ласково добавляет она, салютуя мне вином, и с наслаждением делает большой глоток, прикрывая глаза.

Я напряженно молчу, пристально и настороженно глядя на нее. Что она предпримет дальше? Как отреагирует на мой протест? Накажет? Через мгновение, девушка открывает глаза и молча ставит бокал туда, где его взяла. Ее равнодушный и холодный взгляд едва пробегается по моей фигуре. Она обходит меня и устраивается в кресле, на котором еще совсем недавно сидел я.

— Проваливай, — слышу я ее ледяной голос из-за спины, непроизвольно ежусь и стремительно направляюсь к выходу, не желая больше находится с ней в одном помещении ни секунды. Торопливо дергаю за ручку, открываю дверь в коридор и, не оглядываясь, ухожу. Размышляя над тем, насколько мстительная мне досталась госпожа и во что может вылиться моя выходка, сопровождаемая чувством собственного достоинства.

Утром следующего дня меня не будят, чтобы пригласить к моей хозяйке. За размышлениями о промахе во время встречи с девушкой я засыпаю поздно, и когда открываю глаза и бросаю взгляд на настенные часы, стрелки которых показывают начало первого дня, не удивляюсь. Во мне по-прежнему звенит тревога и понимание, что это лишь затишье перед бурей, но каких разрушений ждать — не ясно.

С одной стороны, я рад, что мне дали отдохнуть, не подняли для незамедлительного визита… с другой — это может быть плохим знаком. Девушке наверняка не понравилось то, что я остановил наше тесное общение, еще и в такой грубой форме.

Ситуация неутешительная с любой стороны. Надеюсь, она не попытается перепродать меня, как бракованный товар, или, что еще хуже, не станет полностью игнорировать. Перспектива провести остаток своих дней в заточении, без возможности что либо исправить, пугала неимоверно.

Я облажался. Все мои попытки быть послушным для благого дела и конкретных, далеко идущих, планов — рухнули, как только она слегка повела себя иначе. Девушка была мягче, дружелюбнее и я забылся, позволил с собой играть, и как только разум дал проблеск, и пришло понимание насколько оскорбительно то, что она мною пользуется и пытается подчинить, гордость встрепенулась и напомнила, что со мной так обращаться не позволено никому.

Поднимаюсь с кровати и провожу ладонью по лицу, продолжая корить себя за необдуманный поступок, и чтобы отвлечься от накатывающих все новых и новых волн беспокойства, решаю принять контрастный душ. Он немного бодрит и остужает воспаленный от перенапряжения мозг. И уже когда, закручивая вентиль, открываю створку кабинки и встаю на мягкий пушистый коврик, чувствую себя чуточку лучше.