ДНК для олигарха - Виктория Волкова

Мне даже хочется ее встряхнуть. Заставить думать здраво. Но, видимо, не в коня корм. Странный безответственный человек.

Непроизвольно кошусь на малышку. Она точно Шершнева. Тут сомнений быть не может. Так же, как и отец, морщит нос, и разрез глаз его.

Трудно поверить в происходящее. Вот эта маленькая девочка — моя сестра? Серьезно?! Та же степень родства, как и с Анькой. Твою ж мать!

Удивил ты меня напоследок, дорогой папа. Так или иначе, но выпускать ребенка из своего поля зрения я не намерен.

Девчонка ловит мой внимательный взгляд и смущается. Зарывается носом в бок матери. Та успокаивающе прижимает ее к себе и что-то шепчет на ушко.

Отворачиваюсь, не желая пугать малышку. И в который раз поражаюсь этой удивительной близости. В моей семье точно такой не было!

Сумрачно кошусь на накачанную спину Жеки, уверенно ведущего гольф-кар по извилистой аллее. Снова исподволь разглядываю Лизу. Меня неудержимо тянет ее рассматривать. Находить наши фамильные черты. Но взгляд почему-то с маленького личика съезжает на миловидное лицо ее матери. Скользит ниже и останавливается на груди, едва проступающей из-под широченной футболки овер-сайз.

Это не одежда, а братская могила какая-то! Напрочь скрывает женщину под этими модными шмотками. Нафига, скажите, пожалуйста?!

Опускаю глаза на стройные бедра в широких шортах и ровные  в меру накачанные голени.

Спортсменка и красавица? Ну-ну…

Бездумно шарюсь по фигуре сидящей напротив женщины и снова залипаю на груди. Все, что надо, я уже видел на пляже. Теперь мне хочется сорвать эти дурацкие тряпки и…

Подняв глаза, натыкаюсь на сердитый взгляд Кристины. Еще немного, и проглотит!

Усмехаясь, смотрю прямо в глаза. Не собираюсь играть в поддавки и миндальничать. Тут я вожак стаи. Привыкай, девочка!

Давлю взглядом. Покорись, а не то пожалеешь.

Кристина фыркает возмущенно и сдается первая. Вижу, как чувственные губы неслышно выводят «идиот». И готов расхохотаться в голос.

Я тебе покажу, милая, кто из нас идиот, а кто нет. Если хочешь войну, я ее тебе организую.

Наблюдаю, как щеки Кристины заливаются алым цветом. И она, чтобы скрыть растерянность, наклоняется к дочери.

— Как твоя ножка? Не болит?

— Нет! — радостно возвещает Лиза. — Мне щенки помогли. Знаешь, мамочка, какие они целебные! Давай к ним каждый день ходить!

Кристина неохотно смеется. Улыбаюсь и я. А когда гольф-кар останавливается около крыльца, выхожу первым. Вынимаю малышку из машины и, поставив на землю, подаю руку ее матери.

— Это лишнее, — смотрит та на меня в упор. А в глазах полыхает огонь.

— Всего лишь вежливость, Кристина Вячеславовна. А не то, что вы подумали, — добавляю с сарказмом.

Девица вспыхивает как спичка. Заливается краской.

Твою мать, ей тоже хочется?! Правда?

Это хорошо. Еще одна точка, на которую можно надавить.

— Где ты был? — выскакивает на крыльцо Аня. — Звоню тебе, звоню…

— А ты у меня в черном списке, — как ни в чем не бывало замечаю я. — Еще с зимы, если помнишь.

— Я думала, ты простил, — растерянно блеет сестра. — Мы же вроде помирились, Матвей?

— Да, — киваю добродушно. Кошусь на Кристину и Лизу, взбегающих по ступенькам. — Что случилось? — интересуюсь небрежно. И уже хочу зайти в дом, чтобы вместе с девчонками подняться в лифте, как ладонь сестры собственнически ложится на мою руку.

— Подожди, — настойчиво просит Аня и шепчет заговорщицки. — Маме удалось подкупить секретаря нотариуса. Она читала дело и даже сфотографировала завещание. Сейчас мама угощает ее чаем в патио. Ждем тебя.

— Я вам зачем? — морщусь недовольно. Ненавижу эту самодеятельность. Инна по дурости сейчас таких дров наломает. Потом за год не разгребу. — Пришли мне скрин. И номер карты осведомителя. Я расплачусь и проанализирую…

— Спасибо, бро! — тянется ко мне Аня. Целует в щеку и быстро бежит обратно в дом. — Только ты меня удали из ЧС! — кричит в дверях.

— Конечно, милая, — киваю коротко и, зайдя в холл, разочарованно смотрю по сторонам. Кристина с Лизой уже уехали.

А буквально через минуту получив скан трех жалких страничек, забываю о брачных играх.

Лихорадочно листаю скрин на ходу. Есть о чем подумать, гребаная балалайка!

И войдя к себе в кабинет, подстреленной тушей падаю на диван. Есть что обмозговать. Снова перечитываю скупые строчки.

Ожесточенно тру лицо, сминая нос.

Александр Юрьевич Шершнев слыл, конечно, большим оригиналом, но мне и в голову не приходило, до какой степени. Вчитываюсь в каждое слово и готов выдрать все волосы на башке.

Инне отец завещал библию. Усмехаюсь, представляя лицо мачехи. А все наследство отец поделил между своими детьми. По трети каждому. Мне, Лизе и Аньке. Ничего особенного! Вот только управлять всем этим гребаным паровозом поручено мне. Иначе мы с Анной лишимся своих долей, и они отойдут Лизавете. Нормальный поворот?

Прости, дорогой папа, но я не согласен!

Тру лоб и темечко, пытаясь сообразить, как поступить дальше. Кристина при любом раскладе увезет от нас Лизу. Во всяком случае, попытается… Тогда значительная часть состояния сразу окажется под угрозой. Эта недалекая курица может от лица дочери продать долю или назначить своих аудиторов. А это еще страшнее.

Квалифицированный специалист найдет все папины макли с налогами и сдаст нас с потрохами. Схемы отца давно не выдерживают никакой критики. Но и исправлять их и платить налоги по полной я не желаю. С какого хрена, скажите, пожалуйста!

— Можно? — в кабинет заглядывает Инна.

— Заходи, ма, — киваю я, нехотя поднимаясь с дивана.

Добро пожаловать в семью, называется. Картина маслом.

Мачеха скромненько садится в первое попавшееся кресло. Явно наша милейшая Инна рассчитывала на что-то посущественнее библии.

Задумываюсь лишь на секунду: почему именно библия? И сразу же отмахиваюсь от глупых размышлений. Мой папа любил выпендриться. Вот и решил хайпануть перед смертью. Знал прекрасно, что ни я, ни Анька, не оставим мать на паперти.

Я не питаю к Инне нежных родственных чувств. Но как мачеха она меня совершенно устраивает. Не лезет в мои дела. И в детстве относилась к нам с Ромкой так же, как и к Ане. Особых различий не делала. Дети остро чувствуют классовое разделение.

— Матвей, сыночек, нужно что-то решать, — причитает она, строя из себя бедную родственницу.

— Что, ма? — спрашиваю, усаживаясь на диване. Закидываю ногу на ногу. Чешу затылок, пытаясь сообразить, к чему клонит мачеха. Нет у нас вариантов против папиной бывшей. Придется выкупать долю или жениться на этой заполошной девице. Удочерить Елизавету, тем