Барбара Мецгер - Скандальная жизнь настоящей леди

Сначала она должна была понять, что произошло вчера, со смертью майора Харрисона. Она понимала, что это было запланировано, за исключением самого конечного результата, и что теперь Харри свободен и может работать на Уайтхолл в качестве самого себя. Она только не понимала, почему он не мог сказать ей.

– Я почти выдала весь план, потому что ты не доверял мне.

– Были поставлены на карту жизни других людей, – с горечью ответил он. – А тебе нужно было разыграть изумление. Все это произошло потому, что я был сыт по горло ношением маскировки, скрываясь по тайным углам, не имея свободы приходить и уходить. Я никогда не планировал свою двойную смерть, клянусь преисподней, и я никогда не избавлюсь от этого чувства вины, или того, что могло случиться с тобой здесь.

Симона сняла свой халат так медленно, как только смогла, перед тем, как забраться на широкую кровать.

– Но ты спас меня.

– Человек приставил пистолет к твоей голове. Я никогда не смогу это забыть. Клянусь, это был худший момент в моей жизни.

Его губы сложились в мрачную линию, но не в ту гримасу, которая выдавала ложь.

– И в моей тоже – когда Фордайс выстрелил в тебя. Но что будет теперь?

– Семья еще не в Ройс-Хаусе, но ты все равно можешь переехать туда. Мне нужно уладить некоторые детали в Уайтхолле. Кто за что будет теперь отвечать, когда я стану всего лишь помощником-любителем, и ничего больше. По крайней мере, я покончил с маскировками.

Его слова прозвучали так, словно он закончил притворяться и ее любовником в том числе. Симона знала, что ей придется принять это, но не сегодня ночью. Она медленно переместилась ближе к его стороне кровати.

Харри протянул руку и коснулся ее распущенных волос, раскладывая их по подушке.

– Скажи мне, чего ты хочешь сейчас, когда ты выиграла? Призовых денег не хватит на всю жизнь.

– Хорошее место, полагаю. – Она коснулась его ног своей ногой, и это уже была гораздо лучшее место.

– У тебя достаточно денег, чтобы соблазнить холостяка. Ты могла бы использовать их как приданое.

Его предположение не ободряло Симону. А вот его участившееся дыхание – да.

– О, я могу отложить эти деньги на свою старость. Я все еще могу стать учительницей или компаньонкой.

– Что ты предпочитаешь?

– И то, и другое. И еще – роль любовницы. – Девушка положила руку на его грудь и погладила обнаженную кожу. – Тебе понадобятся все три.

– О чем ты говоришь, любимая?

– Ты сказал, что никогда больше не покинешь меня. Я наблюдала за тобой. На твоем лице не было той гримасы, которая появляется, когда ты лжешь. Ты останешься со мной?

– Я все еще буду работать на правительство, если буду им нужен, но я не смогу оставить тебя точно так же, как не могу перестать дышать. К этому времени ты должна знать, что я люблю тебя.

– Правда?

– Я не лгу, глупышка.

– Тогда я буду той, какую ты хочешь, навсегда. Я слишком люблю тебя, чтобы быть счастливой с другим мужчиной. Я не смогу позволить никому другому целовать меня, или обнимать, или спасать меня и моего брата. Если Клэр может жить в тени, то и я смогу.

Он обхватил ее лицо ладонями.

– Но Горэм – сын маркиза. А я – побочный сын оперной танцовщицы.

– А я – плод двух мезальянсов. – Симона поцеловала его веки и провела ладонями по его плоским соскам. – И Королева Куртизанок.

– А я – твой покорный слуга. – Его руки двинулись к ее грудям, чьи соски напряглись, оказавшись далеко не плоскими. Харри вздохнул, ощущая их шелковистость, тепло и тяжесть. – Но ты заслуживаешь много лучшего, чем тайной жизни в провинции. Я хочу большего для тебя.

– Чего ты хочешь, Харри? Скажи мне.

Сначала он поцеловал каждую ее грудь по очереди. Затем ответил:

– Я хочу, чтобы мир видел твою красоту и великодушие. Я хочу, чтобы ты была рядом со мной, навсегда, матерью моих детей. Моих законных детей.

– Это предложение, мистер Хармон?

– Лучше бы было так, учитывая, что я намереваюсь заняться с тобой любовью сегодня ночью. – Его рука ухватилась за подол ее ночной рубашки и потянула вверх, так, чтобы он смог погладить ее ноги, ее бедра, и то, что между ними.

Симона попыталась сохранять хладнокровие, тогда как все, что она хотела – это Харри, тесно прижавшегося к ней.

– Это не потому, что приезжает твоя семья, и они настаивают, чтобы ты сделал из меня честную женщину?

Харри остановил движение своей руки – и ее стремительно бьющееся сердце.

– Ты и так честная женщина. Но я хочу собственную семью – маленьких рыжеволосых девочек.

– И голубоглазых мальчиков.

– Симона, мои сыновья, они будут распознавать ложь. Все мужчины из рода Ройсов могут это делать, в различных формах. Они будут знать правду, как и я. Ты можешь принять это?

– Если ты сможешь принять предсказательницу будущего.

– И все-таки, как ты делаешь это? Я никогда не говорил тебе ни о скрипке, ни о сыне Элис.

Симона пожала плечами и стянула ночную рубашку через голову.

– Я не знаю. Иногда я просто вижу некоторые вещи.

– Что ты видишь, когда прикасаешься ко мне? – Он взял ее руку в свою и прижал к своему сердцу.

Симона закрыла глаза.

– Я вижу тебя улыбающимся. Ты так счастлив, что это приносит радость моему сердцу.

– Тогда ты должна быть рядом со мной. Я никогда не ощущал такого счастья, пока не встретил тебя. Я никогда не был влюблен, и это не ложь.

После затяжного поцелуя, Симона спросила:

– Что ты видишь, когда я говорю, что люблю тебя?

– Это Рекс видит цвета. Я могу ощущать правду на вкус. Твои слова сладкие, как нектар, амброзия богов. Такие же сладкие, как и твои губы. – Харри поцеловал ее в губы. – Такие же душистые, как и твое прекрасное тело. – Он начал целовать шею Симоны и постепенно спускался вниз. – Сладостные, как тот негромкий шепот, которым ты выражаешь свое удовольствие. – Она что-то прошептала. – Я могу существовать только на медовой честности твоей любви.

– И на моем приданом.

Ему пришлось улыбнуться.

– Мы сохраним его для наших детей. У меня уйма собственных средств, знаешь ли. Достаточно, чтобы прожить вечность, подобно нашей любви. Когда я поклянусь тебе в верности, то сдержу эту клятву. Я твой, только твой. А ты – моя.

– Тогда я вижу для нас идеальное будущее, моя настоящая любовь.

Ciao (итал.) – до свидания.

Английская пословица (bats in his belfry), означающая «у него не все в порядке с головой».

Вифлеемская больница или Бедлам (англ. Bedlam, от англ. Bethlehem – Вифлеем; официальное название Бетлемская королевская больница – англ. Bethlem Royal Hospital), первоначальное название – госпиталь святой Марии Вифлеемской, психиатрическая больница в Лондоне (с 1547).