Диана Чемберлен - Ревность

– Это только для возбуждения аппетита, – сказал Дэвид.

Они прошли сквозь кусты к «кафедральному собору». Ревуны подняли громкий, но мягкий и протяжный вой, когда Дэвид расстилал спальный мешок на земле под фиговым деревом. Он сел, но Шон продолжала стоять, наблюдая за ревунами, прислушиваясь к ним. Их пение было беззлобным, в нем не звучало недоброжелательства. Скорее их отдававшиеся эхом голоса взывали о прощении.

Дэвид провел рукой по лодыжке Шон.

– Садись, – попросил он.

Она еще раз взглянула на ревунов и опустилась на спальный мешок. Настало время и ей самой исполнить долг прощения.

Дэвид свернул на своем джипе с дороги Блу-Снейк и въехал в открытые ворота питомника. Сегодня пропуск не понадобился. На знакомой извилистой дороге наблюдалось необычное оживление транспортного движения: Шон заметила машину, идущую спереди, другая следовала за ними. На сегодня был назначен происходивший два раза в месяц обед «а ля фуршет» для работников питомника и членов Зоологического общества, «кабинетных натуралистов», как называл их Дэвид. Соберутся не менее двух-трех сотен человек, желавших послушать отчет об экспедиции Шон и Ивена в Перу.

Джейми и Кейт смирно сидели сзади, одетые в купленные в июне летние костюмы, из которых они уже успели вырасти. Сначала мальчики не хотели ехать, но долго уговаривать их не пришлось. Они больше не выглядели такими задиристыми, кислыми и раздражительными, как прежде. Шон не была уверена, явилась ли эта перемена следствием страха, который они пережили, когда, узнав о пропаже экспедиции, готовились к самому худшему, либо это реакция на то, что они снова жили в семье, где родители любили друг друга. Сразу после возвращения мальчики, казалось, не знали, что и думать о своих родителях. Когда Дэвид впервые поцеловал Шон в их присутствии – а это был всего лишь быстрый нежный поцелуй на кухне, – они покраснели и, прижавшись друг к другу, задом попятились в коридор.

– Они не видели ни искры нежности между нами с тех пор, как им исполнилось десять лет, – прокомментировал их поведение Дэвид. – Они считали нас кончеными в этом отношении людьми. Им потребуется время, чтобы привыкнуть к перемене.

Шон оно потребовалось тоже. Свидание с домом, как и предсказывал Дэвид, погрузило ее в депрессию. Дом был переполнен воспоминаниями – и не только о Хэзер, но и о той злобе, которую она питала к Дэвиду. Она презирала его, сидя в кресле-качалке в гостиной, она лелеяла мысли о разводе, склонившись над раковиной в ванной комнате. Но наихудшие воспоминания были связаны с двухспальной супружеской постелью. Сколько бессонных ночей провела она здесь, проливая слезы, которых Дэвид, казалось, не замечал?

Но это ушло в прошлое. Дэвид не позволял ей растравлять свою душу прежними чувствами, она и сама больше этого не хотела. Они снова старались почаще бывать вместе: ходили на яхте и катались на водных лыжах, а по ночам сидели в горячей ванне и разговаривали. И Шон чувствовала, как стена, выросшая между ними за эти годы, разрушается под воздействием слов. Утром двадцать шестого августа, в третью годовщину со дня смерти Хэзер, Шон на самолете Дэвида поднялась в воздух. Когда он закончил свой репортаж, они еще долго оставались в полете, разговаривая о Хэзер, мягко и горько упрекая себя за разрыв отношений в то время, когда они больше всего нуждались друг в друге.

В тот вечер после работы они с Дэвидом встретились в мебельном магазине и купили себе новую двухспальную кровать. Они привезли ее домой, установили в спальне и отступили на шаг, рассматривая ее. Шон обняла Дэвида за талию и улыбнулась. Кровать была великолепна, но не лучше надувного матраса из их палатки. Она показалась Шон слишком просторной.

В ту ночь, первую в новой постели, ей приснился сон о шатре. Она летела под вязью зеленых листьев, легкая, как туман. И на следующее утро она еще чувствовала себя способной летать и приготовила на завтрак вафли.

– Сегодня мой самолет тебе не нужен, – смеялся Дэвид, когда она заливала тесто в формочки для вафлей. – Готов поспорить, что ты провела эту ночь в полете.

Когда Дэвид ушел на работу, она снова прикрепила старую надпись «Я люблю тебя» к крыше своего автомобиля. Шон поехала в питомник, слушая репортаж о движении транспорта и нервно сжимая руль руками.

– Я нахожусь над дорогой Пауэй, – звучал голос в радиоприемнике, – и отсюда видно, что столкновение произошло на шоссе номер три у поворота… – И тут он ее заметил. Она услышала, как он запнулся. – Черт побери! – прозвучало в радиоприемнике. – Я тоже люблю тебя, Шон.

– Посмотри, сколько машин. – Это произнес Дэвид сейчас, вырывая ее из потока воспоминаний. – Сегодня у вас набьется полный зал гостей.

Шон смогла припомнить только один случай, когда дорога к питомнику выглядела столь же оживленной, а подъезд к нему был запружен машинами. Обед, на котором вручали награды Зоологического общества, много лет назад.

– Ты помнишь тот обед, когда Хэзер сообщила телевизионной аудитории, что хочет по-маленькому? – спросила она.

Дэвид засмеялся и дотронулся до ее руки. На заднем сиденье воцарилась тишина, будто мальчики исчезли. Они не привыкли к тому, чтобы Шон упоминала имя Хэзер, а Дэвид смеялся в ответ.

Дэвид посмотрел в зеркало заднего вида.

– Кажется, ребята были слишком малы, чтобы это помнить, – предположил он.

– Мы помним, – сказал Кейт. – Нам было неловко.

– Нам все время было из-за нее неловко, – добавил Джейми. – Она всегда делала какие-нибудь глупости, и мы за них стеснялись перед друзьями.

Дэвид заехал на автостоянку и припарковал свой джип на том месте, где Шон обычно оставляла свою машину, рядом с машиной Ивена. На заднем сиденье снова стало тихо. Шон не видела мальчиков, но представила себе, как они переглядываются, кусают губы, встревоженные тем, что зашли слишком далеко.

– Как в тот раз, когда она сказала сестре Кевина, что ее передние зубы делают ее похожей на бобра? – подбодрила их Шон.

Кейт засмеялся.

– Это неплохое наблюдение, но зачем делиться им со всеми? Стоило кому-нибудь появиться у Кевина, как она спрашивала: «Вам не кажется, что Патти похожа на бобра?» И это своим тоненьким голоском.

– Нет, она еще заикалась, помнишь? Вот так. – Джейми повысил свой голос на октаву. – Не к-кажется ли вам, что Патти похожа на б-бобра?

Получилось довольно похоже. Дэвид сжал руку Шон.

– Ей было бы сейчас семь, – сказал Джейми.

– Ты только что это подсчитал? – спросила Шон, удивленная его замечанием.

– Нет. Мы разговариваем о ней иногда, – ответил Джейми таким тоном, будто выдал маленький секрет.