Кэтрин Стоун - Жемчужная луна

«Точно так же, как я защитила бы своего ребенка, – подумала Мейлин. Как я буду защищать его!»

Именно в этот момент, стоя на грани воды и суши, Мейлин поняла, что находится в начале нового пути в своей жизни. Она стояла, как всегда гордо выпрямившись, но ее руки скрестились внизу живота, словно охраняя и лаская искорку новой жизни, что вспыхнула внутри нее.

Я полюбила тебя всей душой, всем сердцем, с той минуты, как ощутила тебя в себе. Ты помнишь, как это было, моя прелесть? Всего через несколько часов после твоего зачатия, когда твой отец еще не успел покинуть Гонконг.

Мейлин всегда резко отвергала эти слова матери, издевалась над ней, говоря, что это еще одно доказательство ее наивной романтичности.

Но теперь… теперь Мейлин сама ощутила в себе новую жизнь. Она появилась всего лишь несколько часов назад, но уже нуждалась в любви и защите. Неужели же эта маленькая жизнь – дитя греха? Для Сэма, наверное, это так, но для нее… Для Мейлин это было Дитя Великой Любви.

И что же она сможет сказать своему ребенку об отце? Только правду: что он был нежен, добр и любил ее. И ложь: что он провел бы всю жизнь вместе с ними, любя их, если бы только мог… но он умер.

– Ох, мама, – прошептала Мейлин, глядя в изумрудное море. – Мы так похожи!

– Мэймэй, – радостно прошептала Джулиана, открывая дверь дома в Долине Счастья. Уже смеркалось, и в благоухающем воздухе повеяло прохладой. Джулиана распахнула дверь настежь, приглашая беглянку войти, и снова прошептала: – Мэймэй!

– Мама… я пришла просить у тебя прощения…

– Прощения у меня? – Джулиана растерялась: она-то думала, что Мейлин хорошо помнит все ее слова, но… – Мне нужно просить у тебя прощения, ведь это я лгала тебе. Разве ты забыла? Когда ты уезжала из Гонконга, я сказала тебе, что надеюсь, что когда-нибудь ты поймешь меня и простишь.

– Я помню, но… ведь ты никогда не хотела мне плохого… а я была к тебе так жестока.

– Дорогая моя! – Джулиана прикоснулась к дочери, материнским ласковым жестом откинув прядь волос с любимых глаз. – Ты страдала всю жизнь и скрывала свою боль, чтобы не причинить боли мне, а когда ты узнала обо мне правду, решила, что тебя предали. Я хотела бы, чтобы ты поняла меня тогда, но что я могла сделать? Ты была тогда еще так юна… но так мужественна, моя милая Мэймэй. Ты никогда не была жестока, просто тебе было очень больно.

Джулиана раскрыла дочери объятия.

– Я люблю тебя, Мэймэй. Я так люблю тебя.

– Мама, я тоже люблю тебя!

И лишь через несколько минут у Мейлин хватило сил, чтобы слегка отстраниться и посмотреть в глаза матери.

– И теперь, – тихо сказала она, – теперь я понимаю тебя, я все поняла.

Джулиана увидела в глазах Мейлин надежду и печаль, но прежде чем она успела спросить дочь о человеке, которого она полюбила, раздался голос:

– Ты не все еще поняла.

Всю жизнь Мейлин Гуань мечтала услышать отцовский голос, полный любви к ней… на что он похож? И теперь она услышала его. Его обладатель стоял позади нее. Потом он снова заговорил: на чистом кантонском диалекте, отточенном двадцативосьмилетней практикой, он прошептал ее имя: «Дочь Великой Любви».

Мейлин хотела повернуться к нему, но не смогла: она словно окаменела. Казалось, она неспособна сделать шаг, чтобы закончить это путешествие к любви.

Но теперь она была не одинока на своем пути – с ней была Джулиана, она держала ее за руку, как когда-то, когда мать и дочь бродили по Гонконгу, полному воспоминаний о любви Джулианы.

Нежно подталкиваемая Джулианой, Мейлин повернулась к отцу и увидела его зеленые глаза, полные нежности.

– Все, что рассказала тебе о нас мать, – правда. – Голос Гарретта от волнения чуть охрип. – Мы сильно любили друг друга, и мы могли бы провести вместе всю жизнь… посвятив ее тебе… если бы это было возможно.

Гарретт шагнул к ней, и рука Мейлин автоматически потянулась навстречу.

Многие годы, бродя с матерью по Гонконгу, взявшись за руки, Мейлин чувствовала эту руку, оберегавшую ее. И вот теперь эта рука была в ее руке, а другой рукой Гарретт обнял ее и мать… и они образовали круг любви… семью.

Когда они дошли от дома в Долине Счастья до госпиталя, на небе уже высыпали звезды.

– Может быть, не нужно говорить Алисон, – сказала Мейлин, обращаясь к родителям, – вы можете сказать ей, что просто встретились и полюбили друг друга, и…

– Алисон уже знает, – тихо ответил Гарретт. – Я сказал ей сегодня утром, и она хочет видеть тебя.

Эти слова Гарретта словно придали сил Мейлин, но все же когда они подошли к палате Алисон, ее сердце колотилось от дурных предчувствий. Гарретт, Джулиана и Джеймс вышли в соседнюю комнату, чтобы не мешать сестрам.

Мейлин встала в дверях, но не успела еще произнести и слова, как огненно-лунная головка Алисон повернулась к ней. Их взгляды встретились; в изумрудных и нефритовых глазах застыло одно и то же выражение надежды и неуверенности. Но уже через миг, словно вспомнив, что худшая, самая трудная часть пути уже позади, они улыбнулись.

Полгода назад, в аэропорту, Мейлин почувствовала, что ее словно магнитом тянет, несет к этой златовласке. И вот опять она заскользила к ней, только теперь казалось, что у некогда нелюбимой сестры у самой внутри есть золотой магнит, так как и Алисон тянулась к ней, простирая свои хрупкие бледные руки.

– Мейлин, – радостно прошептала Алисон, когда та подошла к ней.

– Лучше бы ты назвала меня Элли, Лев.

– Но ведь теперь ты снова дома?

– Почти, – Мейлин склонилась над сестрой и обняла ее, – вот теперь я полностью дома.

Объятия разжались, но они не разнимали рук, наконец-то закончив тот путь, в который отправились несколько недель назад по зеленому шелку с серебряными звездами.

– Ты такая бледная, – сказала Алисон.

– Но я хорошо себя чувствую: слегка качает, но в общем я в порядке… и ты тоже… и теперь, если тебе понадобится кровь, ты знаешь, что всегда сможешь получить ее.

– Спасибо, – качнула Алисон своими кудрями. – Ты спасла мне жизнь.

– Ну, – спокойно возразила Мейлин, – ты ведь тоже спасла мне жизнь. И знаешь, Алисон? Насчет детей? Я смогу выносить их для тебя, как суррогатная мать. Я хочу.

«И теперь, – подумала Мейлин, – они будут во мне в безопасности: за последние два дня все злые духи куда-то исчезли».

– Мейлин!

– Правда, Алисон. Если с тобой что-то случится…

– Нет. Я обещаю. Перед тем, как мне забеременеть, мы с Джеймсом проконсультируемся с врачами. Я уверена, что все будет в порядке.

– Это не так, Алисон. Если риск окажется слишком велик, разреши мне сделать это для тебя, пожалуйста!

– Хорошо, – поблагодарила ее Алисон, – я попрошу.