Измена (СИ) - Макарова Анна

С ней я начал именно жить. Я был счастлив. Мне так нравилось проводить с блондинкой время. Слушать ее, спорить. Чувства к ней проявлялись не сразу, но все же приходили, унося мой разум на свалку, оставляя на его месте лишь мысли о бездонных синих глазах. У меня с каждой последующей встречей все так и трепетало в груди, пугая и настораживая при этом. И если раньше в случае с матерью я мог просто забыться в бутылке с алкоголем или новой порции травки, или же в любой другой доступной цыпочке, то с ней все было не так просто. Она въелась словно ненасытный клещ в мою душу, запала так крепко, что уже и не было спасения.

Но все начало медленно рушиться. Вся наша надуманная иллюзия временного счастья. Сначала приход рыжеволосой бестии по имени Алисия на следующие сутки после выставки блондинистой подруги моей любовницы. Ее уход с очередным игнорированием меня. Мой приступ, вызванный паникой, что я могу снова потерять свою женщину. Погоня, как следствие. Чертов психиатр, случайно встретившийся на сеансе, от которого я бежал куда глаза глядят в свое время, не желая дальнейшего лечения. Тогда я думал, раз кошмары закончились, значит здоров. После предложения на выставке руки и сердца того паренька, что и вовсе подавило мое сознание.

Я во всем винил снова блондинку. Думал, что она теперь тоже захочет нечто большее. То, что я уж точно не собирался ей давать. Чувствовал давку со всех сторон на меня. Добило меня и ее признание в том, что она собирается расстаться с мужем. Это, конечно, и радовало, и досаждало одновременно. Мне не нужна была какая-либо ответственность. Тогда я слишком запутался… Все мои желания были отвергнуты мною же. Необъяснимо, но факт остается фактом.

При всем при этом я продолжал думать о том, что не хочу делить ее ни с кем. Вообще. Ни с мужем, ни даже с ребенком, хоть он мне и нравился. Знаю, это бред, но такова моя сущность.

Когда по какому-то сговору Всевышних нашу страсть прервал муж, неожиданно прибывший из командировки без предупреждения, я был морально раздавлен. Я понимал, что рано или поздно все так и случится. Но я был не готов расставаться с моей женщиной прямо сейчас, понимая, что она может взбелениться и бросить все, что нас только-только начало связывать из-за предательства, раскрытого не самым, соглашусь, приятным образом. Мне, действительно, было жаль ее мужа, ибо он был мне симпатичен как опытный и, бесспорно, талантливый юрист, безоговорочно помогающий своим студентам. Мне, в частности. Это было несправедливо…

Но я хотел… я должен был прекратить эти метания, чтобы дать ей шанс, возможность, наконец-то, определиться. Но, как обычно, надавив на нее в порыве ревности, лишь вновь оттолкнул от себя. Как же я ждал хоть какой-то ответной реакции о нее… И ждал… И ждал…

Мне нужно было уже давным-давно убежать от такой реальности, чтобы вырваться из этого болота, из губительной западни, которая ни к чему хорошему бы нас всех не привела. Я не хотел такого же будущего для ее Джеймса как у меня самого. Только вот я все откладывал момент… До тех пор, пока… Пока эта миловидная девушка не призналась мне в чувствах, отчего хотелось кричать от бессилия. Просто выть. Оттолкнуть и вытравить все эти слова, словно их и не было произнесено.

«Я люблю тебя…».

Мне хотелось быть к этому ко всему безразличным, отнестись к ее признанию наплевательски. Именно так, как когда-то отнеслась моя мать. Но и тут я не смог…

В тот день я словно угодил на минное поле, не зная, куда ступить, чтобы не рвануло. Нужно было мне тогда с ней поговорить, а не набрасываться словно оголодавшие животное на добычу, чтобы решить все моменты за разговором, а не в постели… как я привык. Я уверен только сейчас в том, что она все поняла правильно. Я не мог бы тогда честно ответить ей взаимностью… В тот момент мне казалось, что она не сможет принять решения за нас обоих. Что делать дальше…

Поэтому его принял я… Я просто не смог бы отпустить ее за обычным человеческим разговором. Не смог… Мне и так титанически сложно давалось скрывать истинных мыслей, связанных с нею.

Проклятье. Наваждение. Так я думал. Адское искушение в виде настоящего белокурого божества.

Но моя вендетта, увы, была предрешена. Так я думал, пытаясь отомстить родителям, да кому угодно, лишь в душе моей снова стало легче. И я не должен был сходить с верного на тот момент курса, потому что… Потому что был убежден в том, что она обязательно предаст и меня однажды… Я не хотел стать для нее очередным Дэвидом…Я должен был довести дело до конца.

Я понял, как глубоко погряз в этой трясине лжи, не зная выхода и правильного решения. Его и не было… Но я его придумал сам…

Джозефин.

Здравствуй, детка.

Если бы ты знала, как сложно мне даются слова в жизни, но сейчас… Так легче, что ли. Потоком излить собственную погрязшую во лжи и предательстве душу.

Я так жалок. Даже сейчас, когда пишу уже шестое письмо, изливая впервые в жизни кому-то душу, как оказалось, которая у меня все же есть в наличии.

И все же я выскажусь…

Я боролся с собой из последних сил, чтобы всегда быть для тебя несколько отстраненным. Знаю, выходило далеко не всегда так. Но моя холодность по отношению к тебе была выстроена лишь для того, чтобы не сгореть заживо от внезапно возникшего пожара внутри. Я просто запутался в этой жизни, я потерялся… Не мог точно определить, что это за ощущение. То ли ненависть из-за твоей схожести с матерью, то ли нечто новое, ранее неизведанное мною. Скорее всего, страх…

Однако уже после начал осознавать, что женщина в принципе не должна отвечать за проступки чьей-то матери, особенно нести ответственность за несложившееся детство и несостоявшееся будущее мужчины.

Мне пришлось принять срочное решение дать тебе шанс, чтобы ты могла здраво наладить отношения со своей семьей, чтобы быть счастливой. Чтобы ты потом не возненавидела меня. А мне… Мне нужен был новый старт. Но было одно «но». Чтобы начать новую жизнь, мне нужно было вначале измениться самому.

Мне нужна была моя свобода, а тебе — стабильность. Так я считал… И до сих пор считаю…

Я так хотел быть с тобой, но понимал, что ты этого действительно не заслуживаешь. Я хотел лишь видеть тебя счастливой. Но с таким человеком, как я… Это было бы заранее обреченной попыткой счастья. Иллюзия. Обман.

Ничего бы у нас с тобой не вышло. Я мог все испортить. Погубить нас обоих. Моя страсть к тебе и ненависть не давали душе покоя, я должен был что-то с этим поделать.

Из раза в раз это терзало меня. Мне нечего было тебе предложить, кроме как медицинской карты с диагнозами от психиатра. Я прекрасно осознавал, что недостоин такой женщины. Что я не нужен тебе… Но все равно искал лишний повод увидеть. А после я стал осознавать, что без тебя я вообще как будто не живу, а существую. Все мне стало безразлично, лишь с тобой мой день и жизнь в целом приобретали краски.

Я знал, что наши дни сочтены и последний поцелуй был в моей съемной квартире… Я тогда поцеловал тебя так, как никогда… Словно в последний раз. До последнего вздоха. До кислородного голодания, планируя оставшуюся ночь и день заготовленную импровизацию.

Пойми, я был уродом всегда. Я не родился таким, но стал… И я не предавал тебя. Я бы не смог. Никогда. Клянусь всем, что у меня есть. Это было вынужденное обстоятельство, чтобы ты не цеплялась за наши отношения и больше не искала мне никаких оправданий.

Я знаю, что поступи я иначе, так бы все и было. Ты скажешь, почему просто не поговорил. Отвечу. На тот момент я видел лишь один способ оттолкнуть тебя, попросив свою знакомую Алисию… ну ты ее знаешь, помочь мне. Она всегда помогала, не задавая лишних вопросов. И она помогла… Если бы я знал, что после моей псевдоизмены я возненавижу себя еще больше. Если бы я только знал…

Все же я поступил как мразь. Знаю. Я и есть конченый подонок и моральный урод. Все об этом знали. И ты знала. Но твоя любовь ко мне откуда-то обнаружила во мне нечто, что было известно лишь одной тебе. Ты видела то, чего я не знал и не понимал сам. Хотел понять, но не мог сообразить как…