Барбара Картленд - Капризный ангел

На карте Европы нет такого государства, как Оберния. Это целиком вымышленная страна. А вот дворец баварского короля Людвига под названием Линдерхоф произвел на меня, когда я посетила его в прошлом году, точно такое же потрясающее впечатление, как и на мою героиню Тильду. Он действительно прекрасен и похож на сказку. Единственное, в чем я погрешила против истины в своем романе, – так это перенесла Линдерхоф поближе к Мюнхену. На самом деле любимое детище баварского короля находится значительно дальше от города.

1879

Пыхтя и изрыгая клубы дыма, поезд медленно подошел к платформе железнодорожного вокзала в Виндзоре. На перроне, обычно пустынном, когда туда прибывает королевский состав, на сей раз было полно людей. В толпе выделялись несколько солидных джентльменов. Судя по их парадным, шитым золотом мундирам, это были придворные, прибывшие для встречи принцессы Присциллы и ее дочери.

На площади перед вокзалом гостей уже поджидала королевская карета. Дамам помогли сесть, и карета покатила к замку.

– Прошу тебя, Тильда! Пожалуйста, будь предельно собранна! – обратилась принцесса, в замужестве герцогиня Фортгемптон, к дочери. – Помни, ни в коем случае нельзя заговаривать с Ее Величеством первой. Только после того, как она сама к тебе обратится.

– Да, мамочка.

– Еще раз напоминаю тебе последовательность действий во время церемонии. Ты берешь руку Ее Величества, приседаешь в глубоком реверансе, потом целуешь руку. И только после этого можно приложиться к щеке. Поняла?

– Да, мамочка.

– Умоляю, ничего не перепутай! И внимательно слушай все, что будет говорить Ее Величество.

– Да, мамочка.

– И еще одна вещь. Обещай мне, Тильда! Никаких вопросов Ее Величеству. Повторяю, никаких! У тебя просто страсть приставать ко всем со своими глупыми вопросами.

– Но, мама! Как же можно что-то узнать, если не спрашивать?

– Вот-вот! Подобные рассуждения вполне в твоем духе! Ах, боже мой! Какая жалость, что твой отец не смог с нами поехать. В его присутствии ты всегда ведешь себя гораздо, гораздо благоразумнее.

Тильда промолчала, оставив последнюю реплику матери без ответа.

Юная Виктория Матильда Тезертон-Смит, единственная дочь герцога и герцогини Фортгемптон, уже тысячу раз слышала все эти наставления из уст матери. Во всяком случае, с тех пор как они получили приглашение посетить Виндзорский замок, подобного рода разговоры шли постоянно.

Собственный, пусть и небольшой, житейский опыт подсказывал девушке, что наилучший выход в сложившихся обстоятельствах – это безропотно соглашаться со всем, что тебе говорят. А уж что она при этом на самом деле думает – никого не касается.

Конечно, посмотреть собственными глазами на старинный королевский замок – очень заманчиво! Тильда прильнула к окну кареты в надежде увидеть знаменитый дворец. Но карета ехала по обычной городской улице, застроенной по обе стороны обычными жилыми домами, и никакого замка нигде видно не было. Уж его-то она бы сразу узнала! Величественный старинный замок, история которого невольно волновала воображение и будила фантазии.

В свое время учитель истории рассказывал ей, что Виндзорский замок начали возводить еще при Вильгельме Завоевателе.

Чужеземного правителя привлек вид: крутой утес, взметнувшийся вверх на самом берегу реки. С такой высоты легко взирать на покоренный народ, подавляя его своим величием и заставляя трепетать перед силой норманнских завоевателей.

– Должно быть, люди ненавидели его всей душой, – задумчиво обронила Тильда, словно разговаривая сама с собой.

– Тильда! Да ты меня совсем не слушаешь! – тут же возмутилась мать. – О чем я только что говорила?

– Прости, мамочка! Я действительно задумалась о своем.

– Вот так всегда! Ты всегда думаешь только о своем! – немедленно принялась читать нотацию принцесса Присцилла. – Изволь выслушать меня еще раз.

– Да, мамочка.

– Предупреждаю, отныне и впредь тебя зовут Виктория, и только Виктория! Позволю напомнить тебе, что именно это имя, в честь Ее Величества королевы Виктории, ты получила при крещении. Что вполне естественно, ведь Ее Величество была твоей крестной матерью.

– Терпеть не могу это имя! Фи! Виктория!

– Твоему отцу тоже не нравилось имя Виктория. Потому дома мы стали звать тебя твоим вторым именем: Матильда. А уже потом сократили до Тильды.

– И мне очень нравится, когда меня называют Тильдой!

– Все твои «нравится» и «не нравится» отныне не имеют никакого значения! Тебе ясно, Тиль… то есть я хотела сказать, Виктория?

– Ну вот, мамочка! – улыбнулась Тильда. – Ты и сама запуталась в моих именах. Боюсь, ты так и не научишься называть меня Викторией. Право же, давай оставим все эти сложности для жителей Обернии.

– Да, для твоих будущих подданных ты, конечно же, с самого начала будешь только Викторией! И помни, сама королева Виктория занималась устройством твоего бракосочетания.

– Да, мамочка!

– Такая честь! Ты должна гордиться оказанной тебе честью!

Тильда снова промолчала.

– Немногие девушки в твоем возрасте могут похвастаться, – продолжила принцесса, несколько раздосадованная тем, что дочь никак не отреагировала на ее последнюю реплику, – что они выходят замуж за правящего монарха в стране, играющей столь важную роль в Европе.

– Но она так далеко от нашего дома, эта страна, – грустно пробормотала Тильда.

Пожалуй, она бы могла добавить и еще кое-что, но в этот момент карета выехала за город, и Тильда наконец увидела замок. Он был именно таким, каким она его себе и представляла: величественным и прекрасным. И сразу же воображение стало рисовать ей красочные картины рыцарских турниров, которые устраивались когда-то прямо у стен королевского замка. Она прямо-таки увидела перед собой благородных рыцарей в богатых одеждах, с яркими, специально разукрашенными для участия в турнире щитами, и в центре каждого непременно красовался фамильный герб. Богатая конская упряжь, расшитые золотом седла, посверкивающие на солнце копья и мечи, рукоятки которых покрыты чистым золотом. «Как бы мне хотелось увидеть все это собственными глазами, – подумала Тильда. – Должно быть, это было захватывающее зрелище! Среди зрителей множество прекрасных дам: ведь у каждого рыцаря была своя дама сердца. Этой даме он поклонялся, ее красоту воспевал в поэтических балладах, в ее честь он давал клятву победить на турнире, продемонстрировав не только личное мужество, но и галантность истинного кавалера».

Лошади медленно поднимались в гору. Сколько раз этой же дорогой въезжала в замок сама королева Елизавета. Какая незаурядная женщина, восхищенно подумала Тильда, перескочив сразу через несколько столетий. При всей своей внешней хрупкости она была сильна не только духом, но и поистине железной волей. Что не мешало Елизавете оставаться настоящей королевой, великой королевой, про которую подданные говорили, что она – само воплощение благородства и великодушия! И эта ее смешная страсть к пиву! Совершенно не вяжется с обликом сурового монарха.

Впрочем, королева славилась не только пристрастием к пиву. Ведь она была еще и отличной охотницей. Любила охотиться на оленей в здешних лесах и сама, собственной рукой, могла убить здоровенного четырехлетку.

Надо же! Все так восхищались королевой Елизаветой, преклонялись перед ее величием, а она так и не вышла замуж! Наверное, ей просто были не по душе те кандидаты в мужья, что претендовали на ее руку и сердце. Иного объяснения быть не может, подумала Тильда, и в этот момент карета остановилась.

– И последнее, Тильда! – взволнованно проговорила принцесса. – Ее Величество не видела тебя столько лет. Постарайся произвести на нее хорошее впечатление. И, пожалуйста, не забудь все то, о чем я тебе говорила.

– Постараюсь, мамочка.

Они вошли под высокие своды вестибюля, выдержанного в готическом стиле, и медленно двинулись по длинным коридорам, теряющимся в полумраке. Но Тильда все же успела разглядеть богатую резьбу, украшавшую карнизы и рамы бесчисленных картин. Наверняка над всем этим великолепием трудился сам Гринлинг Гиббонс. Едва ли Тильда смогла бы толком объяснить, почему искусство знаменитого резчика всегда так волновало ее. Листья деревьев, плоды, рыбы, дичь – все на первый взгляд хаотично и разбросано в живописном беспорядке, но одновременно подчинено строгой симметрии некоего высшего замысла. Стоило Тильде лишь взглянуть на эти великолепные композиции, и она буквально чувствовала, как в душе волнами поднимается какое-то странное томление, словно в предвкушении чуда.

Впрочем, созерцание прекрасного всегда приводило Тильду именно в такое состояние: она замирала в немом восторге и забывала о времени.

Их процессия, возглавляемая мажордомом, который шествовал впереди с торжественно важным и непроницаемым выражением лица, проследовала далее. От Тильды не ускользнуло, что мать заметно нерв-ничает. Это было видно хотя бы по тому, как глубоко принцесса втянула губы и плотно сжала их – привычка, которая безошибочно указывала на то, что она волнуется. А еще мама беспрестанно теребила руками то шарф, то ридикюль, то воланы на платье.