Никола Марш - Сапфир для моей невесты

Он встал, когда дверь в их офис бесшумно распахнулась.

– Привет, мама.

Он поцеловал ее в щеку и не удивился, когда она подтолкнула его в кабинет, как будто торопилась закончить неотложные дела.

– Папа. – Отец поднял голову от бумаг, разложенных перед ним на столе, и кивнул в ответ.

Джойс села и указала ему на кресло напротив.

– Ты принес дополнительные цифры по Неделе моды?

Никаких вопросов. «Как ты долетел? Как твои дела? Поздравляем – блестящий успех в Мельбурне». Нет, сразу к делу. Их дитя номер один – «Мода Фоурдов».

– Я пришел не по этому вопросу. – И вдруг понял, что очень волнуется. – Я должен вам кое-что сказать.

Наконец, он привлек внимание отца. Харди отодвинул стул от стола и повернулся к сыну.

– Что случилось? Неужели сорвалось с заказом от мегасупермаркета, хотя это было слишком хорошо, чтобы быть правдой.

– Я покидаю Фоурдов и открываю свой дом моды.

В наступившей тишине стало слышно, как дедушкины часы отбивают секунды, а лица родителей застыли в недоумении, как будто он предложил им модель в виде Эйфелевой башни.

– Я уже говорил об этом раньше, и вот момент наступил. – На смартфоне он нашел свое авангард-шоу и развернул к ним экран. – Я провел пробный показ в Мельбурне своей новой коллекции. Это было новое направление. Хит. И прошло на ура.

– Интересное направление, – отец разглядывал экран, прищурившись, – это нашло подтверждение?

Удивленный его вниманием, Патрик кивнул:

– Насколько мне известно, вполне.

Харди взял смартфон и, водя пальцем по экрану, вглядывался в действо.

– Они действительно хороши. Но ты должен понимать: чтобы основать компанию, недостаточно иметь только одно направление.

Патрик с облегчением улыбнулся:

– Надеюсь. Я не зря столько лет имел возможность учиться у вас, это было все самое лучшее, что только можно было получить. Надеюсь, я не потратил время зря.

Густые брови Харди поднялись, он откашлялся, прочистив горло.

– Не буду отрицать, у Фоурдов все работники очень компетентные. И тот, кто много трудится, достигает цели.

Кому, как не Патрику, это знать. И еще он предвидел, что в течение всей жизни будет сидеть перед родителями с отчетами, как школьник.

– Спасибо, папа, я благодарен за опыт, полученный от вас, но теперь хочу попробовать сам.

Наконец раздался голос Джойс, она все еще внимательно смотрела на экран. Впервые в нем прозвучало участие.

– Эти модели потрясающие, Патрик, но ты не забыл, как провалилось твое первое шоу?

Нет, не забыл. И хотел сказать: «Благодаря этому провалу я и продвинулся так далеко. Эта неудача подхлестывала меня и не давала успокоиться.

Просто Париж еще не был готов для нового. Сейчас все будет иначе».

Отец задумчиво кивнул. И тогда Патрик, ободренный тем, что еще никогда не заходил так далеко на запретную территорию, решился.

Появилась надежда на откровенный разговор с семьей.

– Почему вы оставили меня одного без вашей поддержки?

Вот он – вопрос на миллион долларов. Каков будет их ответ, такой важный для него?

Джойс вдруг покраснела, без нужды поправляя кружево манжет. Харди тоже выглядел смущенным.

– Ты был новичок в бизнесе, не был известен, твой провал и плохая реклама не нанесли такого ущерба твоей репутации, какой могли причинить компании. Перед нами стоял выбор – нам пришлось отдать предпочтение своей компании.

Как благородно. Пожертвовав сыном.

Мать продолжила:

– И мы оказались правы. Все обошлось. Ты вернулся работать в компанию, мы пережили кризис и двинулись дальше.

Все прозвучало так обыденно. Они все обдумали, разложили по полочкам, прикинули. Что выбрать и… Выбрали компанию, как свое любимое детище. Может быть, для них все обошлось тогда, но он дорого заплатил за все – и их отступничество, и травлю прессы. Чтобы выжить, он принял облик и способ жизни беспечного плейбоя, спрятался за этим имиджем. Получил известность и привлек внимание к себе экстравагантными выходками и скандальными связями с женщинами. Но отдал бы все на свете, чтобы добиться внимания этих двоих, своих родителей.

Он положил свой смартфон обратно в карман.

– Мы все не стояли на месте. Теперь я хочу уволиться, и немедленно.

Джойс подняла безукоризненные дуги бровей:

– Так скоро?

Он кивнул:

– Я хочу сделать это, пока не забыт успех моей коллекции на Неделе моды, мне это поможет. Шоу в Мельбурне произвело фурор.

Родители обменялись взглядом, значение которого он не уловил. Потом отец снова занял свое место за столом.

– Перед тем как ты уйдешь, мы должны кое-что обсудить.

Вот оно. Встречное предложение? Попытка подкупить?

– Мы недавно узнали, что в основе коллекции весеннего показа в Париже была твоя идея. Почему ты не рассказал об этом?

Как было объяснить им, что его удержала гордость. Надежда, хотя и слабая, что родители сами поймут и оценят его талант. Как и то, что даже та, его первая коллекция потерпела неудачу только потому, что была преждевременной и не могла быть оценена по достоинству. Именно эти идеи он и воплотил в последней весенней коллекции, которая получила признание. Что он пытался донести до них свои находки, они просто не желали слушать.

Он мог многое им сейчас сказать. Но после стольких лет их полного безразличия к нему не было смысла. Это ничего бы не изменило. Он встал и подошел к матери. Они молча ждали.

– В моих планах всегда было уйти, но я хотел сначала доказать вам свою состоятельность в модном дизайне и бизнесе.

– Тогда зачем ты согласился на должность генерального директора в Мельбурне? – Мать положила свою руку на его локоть.

– Причина прежняя.

Не совсем искренне. Но родителям и не обязательно знать главную причину – именно вдали от них, в Мельбурне, он и смог провести параллельные показы.

– Идея коллекции в стиле старого Голливуда была просто находкой для моды Фоурдов, но она появилась благодаря тому, что я столько лет провел в обстановке элегантности, стиля нашей компании, нашего бренда. Иначе я никогда бы не смог создать ничего подобного. И я благодарю вас за все.

Мать потрепала его по руке, а Харди гордо выпрямился.

– Вы дали мне возможность работать в мире моды, я благодарен за это. Но не вижу дальнейшей возможности работать вместе, наши пути расходятся, потому что у меня другое видение. – И сам вдруг понял, что сказал правду – действительно, именно они способствовали его самостоятельности. Предоставив ему возможность работать, не вмешиваясь и не помогая.

– Что-то может изменить твое решение?

Он покачал головой:

– Лестно звучит для меня, но – нет.

И впервые увидел проблеск эмоций на лице матери. На ее безукоризненно подведенных глазах блеснули слезы. Это зрелище потрясло его и одновременно испугало.

– Я желаю тебе успеха, сынок. – Голос ее дрогнул. Но она не потеряла царственной прямой осанки.

Харди протянул сыну руку:

– Я тоже, сын. Мы гордимся тобой.

Ирония заключалась в том, что именно его решение уйти из компании вызвало у отца желание произнести слова, которые его сын мечтал услышать с раннего детства.

– Я хочу, чтобы вы знали: я сообщу прессе, что решение приняла компания, так что никто не пострадает.

– Благодарю. – Мать наклонила голову, как королева, принимающая знаки внимания вассалов.

Он сделал это.

Скорей за работу. Сначала надо уведомить Сапфир, что они начинают сотрудничать, ювелирная составляющая – одна из самых важных. Родители дали одобрение и признали, наконец, его заслуги, но именно Сапфир поддерживала его все это трудное время. Она рисковала.

Она и после этого предлагала ему сотрудничать. Даже приехать вслед за ним в Париж. А он что сделал? Практически отшвырнул ее от себя.

Так спешил утвердить себя перед родителями, что потерял потрясающую женщину, которая могла быть рядом. Она так радовалась его успеху, она светилась от счастья.

Вот он у порога осуществления своей мечты. Но вопрос теперь – как уговорить Сапфир сотрудничать вновь?

Каблуки Сапфир звонко уже стучали по мраморному полу холла компании Фоурдов, когда вдруг Патрик появился из лифта и направился к стеклянным дверям с такой скоростью, как будто за ним гнались.

У него был вид человека, которого ждет миллион дел. Она не видела обычного выражения, свойственного баловню женщин, этой сводившей ее с ума ухмылки баловня судьбы. Он выглядел… очень целеустремленным. Серьезным. Ее нервы, и без того напряженные, дрогнули.

– Патрик?

Он остановился, увидев, как она выходит из-за мраморной колонны, его лицо выразило крайнюю степень изумления.

– Что ты здесь делаешь?

– Нам надо поговорить, поэтому я здесь.

Он смотрел так, словно не мог поверить своим глазам, наконец, на его губах заиграла прежняя мальчишеская ухмылка.

– Мне надо было это предугадать.

Сапфир не поняла, что он имеет в виду и хороший ли это знак. Но то, что он был рад ее видеть, было очевидно. Правда, он еще не сделал попытки подойти к ней и обнять. Это минус.