Джудит Макнот - Триумф нежности

Чтобы Рамон не увидел свет от фар, Кэти проехала последние сотни ярдов с выключенными фарами. Если Рамон здесь, подумала она, то с ее стороны будет лучше подъехать незаметно. И особенно потому, что она не хотела сталкиваться с возбужденным Рамоном на ступеньках.

Сквозь качающиеся ветки деревьев пробивался луч света, и сердце Кэти забилось от радости, когда она притормозила около дома. Она шла по залитой лунным светом кирпичной дорожке, и с каждым шагом ее все сильнее охватывала дрожь. В спальне горела лампа!

Кэти дотронулась до двери, бормоча несвязную молитву о том, чтобы она не была заперта, потому что ключа у нее не было, и облегченно вздохнула, когда она легко распахнулась. Гостиная была погружена во тьму, но из открытой двери в спальню струился мягкий свет от лампы.

Вот он. Кэти стащила свитер и кинула его на пол. Она пробежала дрожащими руками по облегающему платью светло-коричневого цвета, которое она выбрала несколько часов назад с целью помучить Рамона и ослабить его сопротивление. Оно было с глубоким вырезом, на узких лентах, спина фактически обнажена. Она пригладила длинные распущенные волосы и тихо пошла вперед.

У двери в спальню Кэти остановилась – ее сердце стучало, как после долгого бега.

Рамон лежал на кровати, закинув руки за голову и уставившись в потолок. Его белая рубашка была расстегнута, и он даже не потрудился снять ботинки. У него был такой несчастный вид, что Кэти затрепетала от жалости.

Она сделала шаг в его сторону. Рамон уставился на нее, но взгляд его блестящих черных глаз скользнул мимо, словно она была невидимкой.

– Я не уехала, – с трудом прошептала Кэти.

При звуке ее голоса Рамон взлетел с постели одним гибким, вселяющим ужас прыжком.

Его лицо застыло в непроницаемой маске, а Кэти слишком нервничала, чтобы понять что-нибудь в его настроении, за исключением того, что он был напряжен и, казалось, готов на нее броситься.

– Я не захотела уезжать, – запинаясь пробормотала она.

Рамон начал наступать на нее, Кэти медленно отступала.

– Падре Грегорио сказал, что обвенчает нас, – быстро проговорила она.

– Неужели? – спросил Рамон низким голосом.

Он продолжал наступать, а Кэти – пятиться.

– Я верну все, за что заплатила, в магазин, – прошептала она.

– Неужели прямо сейчас? – мягко выдохнул Рамон.

Кэти энергично кивнула, стукнулась о диван и начала обходить его.

– Я видела альбом Рафаэля, – задыхаясь, объяснила она. – Если бы ты мне сказал, кто ты на самом деле, я бы поняла, почему ты не хотел, чтобы я платила за что-то сама. Я бы послу… – она споткнулась на слове, – послушалась тебя.

– Я вижу, ты выучила новое слово, – усмехнулся Рамон.

Кэти ударилась о столик с лампой и боком обошла его.

– Я наполню дом растениями, суматохой и детьми, – отчаянно пообещала она.

Она задела за стул, мешающий отступлению, и паника охватила ее.

– Ты должен выслушать меня! Я боялась стать твоей женой, потому что чувствовала, что ты что-то скрываешь от меня, но я не понимала что, а у Дэвида…

Рамон сократил дистанцию, и Кэти вытянула руку, пытаясь отгородиться от него.

– Пожалуйста, выслушай меня! – выкрикнула она. – Я люблю тебя!

Он обхватил ее за плечи, с силой притянул к себе, запрокидывая голову Кэти назад. Она оказалась настолько близко, что смогла увидеть свое отражение в его горящих глазах. Они были полны ею и любовью к ней. Любовью настолько всепоглощающей, что Кэти утонула в этом чувстве.

– Ты любишь меня, – повторил он странно-грубоватым голосом. – И ты думаешь, что, если ты скажешь мне, что любишь меня, я позабуду все остальное и прощу тебя?

– Да, – прошептала Кэти. – Я думаю, ты можешь. Только на этот раз.

– Только на этот раз, – пробормотал он в безумной радости, и у него дрожала рука, которую он медленно поднял, чтобы пригладить густые золотистые волосы.

Он издал звук, который был наполовину стоном, наполовину смехом, когда его пальцы утонули в ее волосах.

– Только на этот раз? – повторил он, как если бы это было величайшим из всех высказываний, и его другая рука прижала ее к себе, а его губы приникли к ее губам в безумном поцелуе.

С пьянящим восторгом, словно у нее внутри взорвался фейерверк, Кэти обвила руками его шею и ответила на его поцелуй. Она прижалась к его могучему телу, и Рамон задрожал от счастья. Его руки ласкали ее плечи и спину, а затем спустились ниже, прижимая ее бедра к своим.

Он отнял свои губы от ее губ и начал покрывать торопливыми поцелуями ее глаза, шею.

– Скажи мне это еще раз, – хрипло приказал он.

– Я люблю тебя, – страстно сказала Кэти. – И ты мне нужен… и я хочу тебя… и я…

Рамон жадно поцеловал ее, заглушая ее слова и унося с собой в мир, где не существовало ничего, кроме их пламенных тел. Он целовал ее еще и еще, до тех пор, пока Кэти не застонала от жгучего и томительного желания.

– Пойдем в постель, querida, – жарко пробормотал он.

Кэти коснулась дрожащими пальцами его груди. К безумному разочарованию Рамона, прекрасная женщина в его объятиях очень мягко сказала:

– Нет.

– Да, – прошептал он, уже наклоняя голову, чтобы с помощью поцелуя преодолеть ее сопротивление, но в это время она покачала головой.

– Нет, – повторила она. Улыбнувшись, она объяснила с задумчивым сожалением: – Эдуардо не хотел, чтобы я встретилась с тобой один на один. Он отпустил меня сюда только потому, что был уверен, что тебя здесь нет. Я не вернулась сразу, так что он сейчас придет, чтобы защитить меня от твоего гнева.

У Рамона сошлись брови на переносице, и Кэти погладила его плечо и улыбнулась.

– Есть еще две причины, по которым я хотела бы подождать. Первая – мы должны поговорить. Ты просил меня о честности, настаивал на этом, а сам морочил мне голову. Я хочу понять, почему ты так делал.

Рамон неохотно слегка ослабил объятия.

– А другая причина?

Кэти печально посмотрела мимо него:

– Завтра день нашей свадьбы. Мы и так уже долго ждали. Ну и падре Грегорио…

Рамон взорвался от хохота и сжал ее в своих объятиях.

– Когда Эдуардо, Мигель и я были молоды, мы верили, что, если мы сделаем что-нибудь плохое, падре Грегорио посмотрит нам в глаза и сразу же узнает об этом.

Он повел ее к дивану и усадил к себе на колени, обняв за талию.

– И это удерживало вас от плохих поступков? – поддразнила Кэти.

– Нет, – усмехнулся он. – Но это мешало нам получать от них удовольствие.

В тускло освещенной гостиной, которую она убрала для него, Рамон так просто, как смог, объяснил Кэти, почему вводил ее в заблуждение, и рассказал, как события дня круто изменили их планы на будущее. Она слушала рассказ о Сиднее Грине, и ее это очень забавляло. Она разбиралась и в бизнесе, и в психологии бизнесмена. Но еще до того, как он закончил, восторженное, приподнятое настроение Кэти слегка поблекло.

– Кэти, что-то не так? – нежно спросил Рамон.

Кэти оглядела уютную комнату, в которой они находились:

– Ничего особенного. Просто я буду скучать по этому дому, а я могла бы быть здесь так счастлива.

Рамон мягко поднял к себе ее лицо:

– Другие дома тебе понравятся намного больше.

Кэти нахмурила брови в замешательстве:

– Я думала, что все дома и остров заберут банки.

– Это все еще не факт, – сказал Рамон. – Банкиры нюхом чуют неудачника, они набрасываются на него, требуя гарантий, что свою долю они получат. Но если неудачник сможет выкарабкаться, то их поведение изменяется. Они будут ждать и наблюдать, будут размышлять, какую пользу они извлекут, если я опять буду процветать, как в прошлом. Мои юристы из Сент-Луиса рассказывают, что Сидней Грин кричит всем подряд, что я погубил его как бизнесмена. Банкиры услышат это и задумаются, что, возможно, недооценили моего влияния. Они продолжат кружить и наблюдать, но вскоре начнут пятиться от меня подальше. Когда я возобновлю строительство небоскреба в Сент-Луисе, чикагские банкиры получат прибыль, и тогда им придется дать мне ссуду, чтобы я завершил строительство небоскреба в Чикаго. Так что, – заключил он, – у тебя будут и дома, и слуги, и…

– …и не надо будет ничего делать, – закончила Кэти с тусклой улыбкой. – Потому что ты считаешь, что место женщины дома.

Рамон прищурился:

– Несколько минут назад ты сказала, что могла бы быть очень счастлива в скромном доме. Почему же ты не будешь счастлива, когда у тебя будет все?

Кэти встала с его колен и подошла к окну. Она чувствовала на себе взгляд Рамона, когда, отодвинув занавески, смотрела в темноту, размышляя, как бы это попроще ему объяснить.

– Я сказала, что могла бы быть счастлива здесь, – спокойно произнесла она, – потому что чувствовала бы себя нужной и полезной. Я хочу чувствовать себя нужной и полезной, но ты не разрешишь мне.

Она услышала, что Рамон встал и подошел к ней, и в ее голосе появилась решительность.

– Ты собираешься восстанавливать «Гальварра интернэшнл», а моя квалификация – подбор кадров и работа с персоналом. Я хорошо разбираюсь в том, кого и как принимать на работу, хорошо знакома со шкалой заработной платы, с государственными постановлениями и с процедурой увольнения. Я могла бы помочь тебе, но ты не разрешишь. – Он обнял ее за плечи, но Кэти отказалась повернуться, продолжив свою речь: – Я знаю, что ты думаешь о женщинах, которые работают вне дома, ты давно объяснил мне это. Ты сказал, что если женщина работает, то она показывает всему миру, что ее муж недостаточно обеспечивает ее. Ты сказал, что это ранит его гордость и…