Бертрис Смолл - Околдованная

– Вы действительно хотите жениться на мне? – выпалила Отем.

– Да, – не задумываясь ответил он, не спуская с нее вопрошающего взгляда. – Я уже говорил, что люблю тебя. Ни одна женщина до этого не слышала от меня таких слов. Мне они нелегко дались.

– В таком случае почему ты не поцелуешь меня?

Вместо ответа он притянул ее к себе и завладел губами в долгом, томительном поцелуе.

– Вы удовлетворены, мадам?

Поцелуй вызвал озноб желания. Соски чуть затвердели.

– Для начала неплохо, милорд, – пробормотала она, чуть коснувшись губами его полного чувственного рта. – Вы удовлетворены, сэр?

– Вполне, – согласился он. – Чего еще вы хотите от меня?

– Поставить последнее условие. Последнее и окончательное. Что бы там ни гласил закон, я не была и не буду вашей собственностью. Я умна и утверждаю это без лишней скромности, хотя далеко не всем мужчинам нравится слышать такие слова из женских уст. Я сознаю ваше право и обязанность управлять имением, на мою долю остается домашнее хозяйство. Но некоторые решения нам придется принимать вместе. Станете ли вы прислушиваться к моему мнению в подобных вопросах? Примете ли мою точку зрения, если она окажется верной, или дадите гордости возобладать над здравым смыслом? Обещаю вам делать то же самое. Знаю, милорд, это не так легко, но, если вы согласитесь, мы сегодня же назначим день свадьбы. Думаю, вашему слову можно верить, ибо вы человек чести.

Немного поразмыслив, Габриел ответил:

– Я еще и большой ревнивец, Отем, и, прежде чем принять решение, должен кое-что знать наверняка. Насколько я понял, ты любила своего мужа, но можно ли считать тебя истинно добродетельной женщиной? Конечно, я понимаю, что ты оказалась в постели Людовика не по своей воле, и готов даже смириться с теми доводами, по которым ты согласилась стать временной любовницей Карла Стюарта. Но будешь ли ты верна мне одному? Я не вынесу, если ты снова продашь свое тело ради выгоды!

Отем, глубоко оскорбленная его горькими словами, едва не ответила грубостью, но тут же сообразила, что он имеет полное право задавать подобные вопросы.

– Когда я выйду за тебя, Габриел Бейнбридж, – тихо заверила она, – тебе никогда не придется усомниться в моей порядочности. И если ты постараешься забыть о прошлом, у тебя никогда не будет соперника.

– Не только постараюсь, но и смогу! – воскликнул он, снова целуя ее.

Отем растаяла в его объятиях. Губы смягчились под жадным ртом, руки сами собой обвились вокруг его шеи.

– Я люблю тебя, – жарко шепнул он ей на ухо.

– А я попытаюсь ответить тем же, но, что бы ни случилось, стану почитать тебя и никогда не изменю.

– Боже, Отем, как я хочу тебя! – простонал он, накрыв широкой ладонью ее кругленькую налитую грудь.

Отем замурлыкала от нескрываемого наслаждения, но тут же опомнилась.

– Не сейчас, Габриел! Давай еще немного подождем.

Герцог тяжело вздохнул, ощутив, как подрагивает его плоть, словно у юнца, еще не познавшего первую женщину.

– Все будет, как ты скажешь, дорогая, – неохотно пробормотал он. – Ты довольна?

– Да, – кивнула она, понимая, какую жертву он только что принес. Что, если и в самом деле он любит ее?

Крошечный огонек надежды уже тлел в ее сердце. Возможно ли вновь полюбить и быть любимой? Вдруг Господь действительно смилостивится?

Они назначили венчание на первое декабря. Правда, Жасмин твердила, что времени совсем не остается, но Отем настаивала, а Габриел всячески поддерживал невесту.

– Но почему так скоро? – расстраивалась Жасмин. – Ни подготовиться как следует, ни подвенечный наряд сшить!

– Мама, мне тридцать лет, и это мой второй брак, да еще после весьма пикантных похождений, – напомнила Отем. – Куда приличнее устроить скромную свадьбу в тесном семейном кругу! Пригласим Генри и Розамунд, но без их огромного выводка! Будут Чарли с мальчиками, Рохана, Торамалли и Фергюс. У Габриела вообще никого нет. Я хочу в этот день видеть только людей, которые мне воистину дороги. Никаких фамильных торжеств. Пожалуйста, позволь мне настоять на своем! Вернувшись ко двору, Чарли с чистой совестью сумеет сказать королю, что его желание исполнено.

– Именно поэтому ты так торопишься? Ради короля? Господи, Отем, неужели Чарли не может объяснить, что вы поженитесь весной и он приглашен на роскошную свадьбу? Представь, вся семья снова соберется вместе! Блекторны, Берки, Эдварды, Саутвуды, Гордоны, Линдли, Ли, О’Флаэрти и Лесли. Что за величие! Что за торжество!

Она с такой надеждой смотрела на дочь, что та взяла мать за руку и пристально посмотрела в изумительные глаза цвета индийской бирюзы.

– Мама, нет никаких причин отказываться от прекрасного плана. Устраивай свой праздник где и когда захочешь. Тебе вовсе не нужна наша свадьба в качестве предлога, чтобы созвать всю семью. Но мы с Габриелом решили обвенчаться первого декабря. Пожалуйста, мама, пожалуйста, смирись на этот раз.

– Что же ты наденешь? – с отчаянием вопросила мать.

– Поднимусь на чердак, поищу в сундуках мадам Скай. У нее наверняка найдется что-нибудь подходящее. Еще есть время подогнать платье, если возникнет необходимость.

Жасмин вздохнула.

– Помяни мое слово, к весне ты уже будешь носить ребенка, – предсказала она. – Я устрою праздник через год, летом, чтобы ты смогла к тому времени приехать из Дарема.

– Спасибо, мама, – прошептала Отем, крепко обнимая мать, и та впервые за много времени расслышала в ее голосе счастливые нотки.

В тот же день Отем поднялась на чердак, чтобы перерыть сундуки, и в конце концов ее внимание привлекло шелковое платье цвета зеленых яблок. Она вынула его, встряхнула и приложила к себе. Ткань изумительно оттеняла ее белоснежную кожу. Отем отнесла платье вниз, чтобы показать матери.

Жасмин громко ахнула:

– Боже мой! Неужели? Поверить не могу, что оно сохранилось!

– А ты его видела раньше? – удивилась Отем.

– Твоя прабабка венчалась в нем с твоим прадедом. Туалет был сшит во Франции, поскольку они поженились в Аршамбо. Но это еще не все. Твоя бабка, моя мать, надевала его на свадьбу с Александром Гордоном. Церемония проходила здесь же. В этом платье я стояла перед алтарем с Роуэном Линдли. Если ты наденешь его, Жасмин, значит, станешь четвертой женщиной в роду, избравшей это платье для подвенечного наряда, – всхлипнула Жасмин. – Оно счастливое. Все мы жили со своими мужьями в согласии и любви, чего и тебе желаю, дорогое мое дитя.

Отем крепче прижала платье к груди.

– О, мама, что за трогательная история! Я с радостью надену его, если подойдет, конечно. Я еще не успела примерить.

– Может, потребуется переделка, но ты обязательно получишь это платье, – твердо пообещала Жасмин.

– Мне и вправду очень хочется! – вырвалось у Отем.

– Тогда оно твое.

Было решено слегка перекроить платье по моде нынешних времен. Низкий квадратный вырез превратился в полукруглый. Платье было вышито бабочками, маргаритками и крошечными речными жемчужинками, часть которых пришлось отпороть и заново нашить по краю декольте. Верхняя юбка раньше была приподнята сбоку, открывая нижнюю из темно-зеленого бархата с широкой вышитой полосой. Теперь же верхняя юбка стала распашной, а под ней виднелась нижняя, расшитая от талии до подола. Пышные от плеч и суживающиеся к запястью рукава укоротили почти до локтя. Воланы-манжеты из кружева сняли, и вместо них теперь ниспадал целый кружевной водопад. Осиная талия по-прежнему была в моде, но вместо фижм теперь носили длинные юбки. Сохранились даже бледно-зеленые шелковые чулочки, вышитые виноградными лозами, и изящные шелковые туфельки. К общему удивлению и восторгу, Отем и то и другое подошло по размеру.

– О, взгляните! – воскликнула помолодевшая на миг Жасмин. – Розы из золотистой парчи, которые мне сделала для прически Бонни, наша швея! В те времена у нас не было модных портных вроде месье Рено!

– А как ты уложила волосы? – заинтересовалась Отем.

– Так же, как и ты. И еще надела жемчуга моей бабки. Они будут твоими, Отем.

Отем так и ахнула.

– Я всегда любила эти жемчуга, но знала, как они дороги тебе, потому что принадлежали самой мадам Скай!

– Но ты еще дороже, мое дитя. Мое последнее дитя, – всхлипнула мать.

Узнав от будущей тещи, что собирается надеть невеста, Габриел Бейнбридж исчез из Королевского Молверна за две недели до свадьбы. Утром он появился в церкви в роскошном наряде из темно-зеленого бархата и яблочно-зеленого шелка. Даже туфли были из темно-зеленой кожи с золотыми розетками. На голове красовалась широкополая шляпа с низкой тульей и великолепными страусовыми перьями. В руке он держал великолепную трость, украшенную эмалью.

Заметив удивленное лицо невесты, он лукаво подмигнул.

Они обвенчались в девять часов утра. За чудесными витражами в маленькой семейной часовне небо было серовато-белым, и только на востоке протянулись бледно-оранжевые и розоватые полосы. День выдался безветренным, но холодным, и в воздухе чувствовалась сырость. После церемонии гости и новобрачные собрались в зале, где был подан завтрак: яйца с густыми сливками и марсале, посыпанные только что натертым мускатным орехом, лососина в белом вине с укропом, деревенский окорок, бараньи отбивные, острый чеддер, масло и хлеб. Дочери Отем наслаждались яично-сливочным кремом с глазурью из жженого сахара, а когда принесли небольшой свадебный торт, завизжали от восторга при виде сахарных фигурок жениха и невесты и тут же захотели попробовать их на вкус. Но Отем не позволила.