Ирина Галкова - Церкви и всадники. Романские храмы Пуату и их заказчики

538

Vic Cl., Vaissète J. Histoire générale de Languedoc. Toulouse, 1844. T. 4. P. 409.

Vic et Vaissète. T. 3. P. 518–519 (грамота 1053 г. тулузского графа Понса о передаче прав на управление монастырем Клюни); P. 535 (грамота 1063 г. светского аббата Муассака Госбера, подтверждающая передачу монастыря Клюни и отказ от прав на управление им).

Сохранившаяся башня Муассака отвечает всем параметрам входной башни, традиционной для Пуату и Сентонжа. Хотя Муассак расположен несколько южнее, здесь есть смысл говорить об одной традиции.

«Sciendum est quod dominus Rotgerius abbas Moysiacensis, et omnes burgenses de Moysiaco habuerunt placitum cum Bertranno de Monteincensi dicto saeculari abbati, in manu comitis Ildefonsi; volebat enim ut redderent sibi ecclesiam et clocaria, quod domnua abbas et burgenses penitus contradicebant: unde post multa mala inde facta ad judicium praedicti comitis et aliorum bonorum virorum utrique Tolosam venerunt. <…> Praedictus comes … judicavit praedictum Bertramnum nihil habere debere in monasterio, neque in clocariis factis vel faciendes, sed semper esse tam ecclesiam quam ipsa clocaria facta vel facienda in potestate et dispositione domini Rotgerii abbatis, et omnium successorum suorum abbatum Moysiacensium» (Vic et Vaissète. T. 4. P. 409).

В грамоте говорится «колокольни», хотя на настоящий момент в комплексе монастырских зданий только одна колокольня – та, которая одновременно служит входной башней. В Муассаке существовала как минимум еще одна: она являлась частью храма XI в., будучи встроенной в правое крыло трансепта (ее фундамент был обнаружен при раскопках 1902–1903 гг., проведенных каноником Поттье; см. об этом: Durliat M. L’église abbatiale de Moissac des origines à la fin du XIe siècle // Cahiers archéologiques. Vol. XV. 1965. P. 161).

Об этом говорилось выше, в разделе «Социальные категории заказчиков».

Anglé Au. L’Abbaye de Moissac. P., 1926. P. 33.

При этом Сугерий отмечает, что данный элемент обладал особой значимостью, так как он был построен над могилой отца Карла Пипина, похороненного за грехи его отца Карла Мартелла у входа в храм, то есть имел непосредственное отношение к коронованным основателям церкви. Тем не менее это не остановило аббата в его желании видоизменить облик храма, а может быть, наоборот, подстегнуло его реформаторские амбиции: «Accessimus igitur ad priorem valvarum introitum; et deponents augmentum quoddam quod a Karolo Magno factum perhibebatur honesta satis occasione (quia pater suus Pipinus imperator extra in introitu valvarum pro peccatis patris sui Karoli Martelli prostratum se sepeliri, non supinum, fecerat), ibudem manum apposuimus» (Sugerii liber. P. 44–45).

Об этом явственно свидетельствует эпизод посещения Иоанном Безземельным монастыря Фонтевро, семейной усыпальницы Плантагенетов, воспроизведенного в житии его духовника Гуго Линкольнского: без разрешения настоятельницы он не имеет права даже войти в храм, чтобы почтить могилы своих предков (Magna vita sancti Hugonis / Ed. L. Douie, H. Farmer. Lnd., 1962. P. 137–139).

«Ad hec in ecclesia Beati Lazari possunt omnia facere, preter turrim et firmitatem talem que, non ad formam ecclesie, sed ad usum propugnandi pertineat evidenter» (Mortet II. № 60. P. 133).

Вообще иконографический мотив всадника чрезвычайно распространен в церковном декоре этого региона: он встречается и в настенной живописи, и в скульптуре капителей, будучи включенным в более сложный сюжет и отдельно. Однако, поскольку в наши задачи не входит изучение иконографического мотива во всех его формальных и смысловых девиациях, в данном разделе во внимание принимаются только те случаи, когда изображение всадника помещено в арочную нишу фасада и превосходит размерами все прочие элементы его декора.

Ее облик восстановим по зарисовкам и гравюрам XVIII–XIX вв.; кроме того, существует реконструкция скульптуры всадника, сделанная на основе найденных фрагментов.

На литографии Э. Конта XIX в., хранящейся в Муниципальном музее Пуатье, фасад-руина предстает с изображениями двух лошадей без всадников. Однако эта зарисовка, очевидно искажающая черты рельефов, даже сейчас различимые по их остаткам, слишком фантазийна, чтобы быть принятой за документальный источник.

Среди них была, в частности, голова с крещатым нимбом, что подвигло местных археологов к формулированию версии о том, что всадник изображал триумф Христа, входящего в Иерусалим (Brillaud R. Saint-Nicolas de Sivray (Vienne). Civray, 1989. P. 38–39). Эта гипотеза все же представляется сомнительной, поскольку изображение Христа верхом на коне, попирающем копытом противника, – иконографический нонсенс. Резоннее предположить, что этот фрагмент принадлежал другой композиции.

Ibid. P. 14–15.

Cartulaire de l’abbaye royale de Notre-Dame de Saintes, de l’ordre de St-enoit // Cartulaires inédits de la Saintonge. Niort, 1871. T. II. P. 43–44.

Le Roux H. Figures équestres… P. 380–381 (http://www.eglises-en-charente-maritime.fr/pons%20eglise%20saint-martin.html).

Скульптура была разрушена протестантами в 1562 г. Тридцатью годами позже она была восстановлена скульптором Ги Шевалье в стилистике своего времени, однако и этот всадник был уничтожен в начале XIX в. (см. об этом: Daras Ch. Réflexions sur les statues équestres représentant Constantin en Aquitaine // BSAO. Poitiers, 1969. IV sér. P. 156). Рисунок скульптуры XVI в. опубликован: Le Roux H. Figures équestres… P. 385.

Bulletin monumental. 1844. № 10. P. 514 (в этом выпуске был опубликован рисунок остатков скульптуры); фотография А. Кингсли Портера также запечатлела состояние всадника до реставрации (Kingsley Porter A. Romanesque Sculpture of the Pilgrimage Roads. Boston, 1923. Vol. VII. Pl. 1011).

Archives departamentales de Deux-Sèvres. Fonds Briquet. 5F. P. 65. Упоминается в: Le Roux H. Op. cit. P. 389.

Bibliothèque municipale de Poitiers. Ms. 547. F. 5.

Tonnelier P. Op. cit. P. 26.

Иконография изображений всадников и различные варианты их трактовки разбираются в следующих работах: Leclercq H. Cavaliers au portail des églises // Dictionnaire d’archéologie chrétienne et de liturgie / Éd. F. Cabrol. 15 vols. P., 1907–1953. Vol. 2. Col. 2690–2700; Crozet R. Nouvelles remarques sur les cavaliers sculptés ou peints dans les églises romanes // Cahiers de civilisation médiévale. Poitiers, 1958. № 1. P. 27–39; Daras Ch. Réflexions sur les statues équestres représentant Constantin en Aquitaine // BSAO. Poitiers, 1969. IV sér. P. 151–157; Le Roux H. Les énigmatiques cavaliers romans, St. Jaques ou Constantin? // L’Archeologie. 20 (1977). P. 75–78; Seidel L. Constantine and Charlemagne // Gesta. Essays in Honor of Sumner McKnight Crosby. N.Y., 1976. Vol. 15. № 1/2. P. 237–239; Eadem. Early Medieval Images of the Horseman Re-viewed // The Study of Chivalry. Resources and approaches. Kalamazoo, 1989. P. 373–400; Eadem. Holy Warriors: the Romanesque Rider and the Fight against Islam // The Holy War / Ed. Thomas Patrick Murphy. Columbus, 1976. P. 33–54.

Mâle E. L’art réligieux du XIIe siècle en France. Étude sur les origines de l’iconographie du Moyen âge. P., 1922. P. 245–251.

«Conventionis hujus est intersignum, quod peciit, ut sub Constantino de Roma, qui locus est ad dexteram partem ecclesiae, tumularetur» (Cartulaire de l’abbaye royale de Notre-Dame de Saintes, de l’ordre de St-Benoit // Cartulaires inédits de la Saintonge. Niort, 1871. T. II. P. 43–44).

В строительном отчете 1562 г. в отношении церкви Сен-Жак в Обетере имеется следующая заметка о всаднике: «…l’ymage figurée en cheval d’un roy, prince, ou autre capitaine que l’on appeloit communément Constantin» (цит. по: Le Roux. Op. cit. P. 381).

Archives departamentales de Deux-Sèvres. Fonds Briquet. 5F. P. 65. Упоминается в: Le Roux H. Op. cit. P. 389.

Apraiz A. de. La representación del caballero en las iglesias de los caminos de Santiago // Archivo español de arte. Vol. XIV. 1940/41. P. 384–396.

Seidel L. Early Medieval Images of the Horseman Re-viewed // The Study of Chivalry. Resources and approaches. Kalamazoo, 1989. P. 373–400; Eadem. Songs of Glory: the Romanesque Facades of Aquitaine. Chicago, Lnd., 1981.

О смысловой многозначности произведений искусства писал Э. Панофски, предлагавший разделять объект интерпретации на несколько смысловых блоков: первичный сюжет (мир художественных мотивов); вторичный сюжет (мир образов, историй, аллегорий); внутреннее содержание («смысл», мир символических ценностей). В соответствии с этим одно и то же изображение может иметь сразу несколько трактовок – как Юдифь (она же Саломея) на картине Ф. Маффеи (Панофски Э. Смысл и толкование изобразительного искусства. СПб., 1999. С. 43–73). О многозначности средневековых произведений и путях их интерпретации см.: Baschet J. Inventivité et sérialité des images médiévales. Pour une approche iconographique élargie // Annales. HSS. P., 1996. T. 51. № 1. P. 93–133 (рус. пер.: Баше Ж. Средневековые изображения и социальная история: новые возможности иконографии // Одиссей. Человек в истории. М., 2005. С. 152–190).

Подробно версию о том, что галло-римские надгробные стелы послужили иконографическим источником для романских скульптур всадников на церковных фасадах, разбирает Ш. Дара: Daras Ch. Réflexions sur les statues équestres représentant Constantin en Aquitaine // BSAO. Poitiers, 1969. IV sér. P. 151–153.

Archives departamentales de Deux-Sèvres. Fonds Briquet. 5F. P. 65. Упоминается в: Le Roux H. Op. cit. P. 389.

Ortiz M., Gensbeitel Ch. Les églises romanes… P. 46.

Shapiro M. Romanesque architectural sculpture. Chicago, 2006. P. 109.