Книга о русском еврействе. От 1860-х годов до революции 1917 г. - Сборник Статей

Союз русских евреев в Нью-Йорке, осуществляя давно заду­манный план издания «Книги о русском еврействе», — инициати­ва которого принадлежит ныне покойному его председателю, проф. М. Л. Вишницеру, — стремится выполнить лежащую на нем общественную обязанность. Мы пытаемся дать современно­му читателю факты и материалы о русском еврействе в дорево­люционной России, имеющие и теперь не только исторический интерес, но и общественное значение.

В 1960 году, когда наш коллективный труд выходит в свет, ис­полняется сто лет с начала эпохи великих реформ, когда казалось, что и перед русским еврейством открылись пути к социальному и культурному прогрессу. Под влиянием новых веяний традицион­ный быт еврейской народной массы повернулся лицом к окружаю­щему миру, и еврейство, разделяя надежды лучших людей России, стало принимать посильное участие в борьбе за право и свободу.

«Книга о русском еврействе» стоит под знаком истории. Мы сознательно не касаемся в ней вопросов современности и не гово­рим ни о тяжелой жизни евреев в Советской России, ни о чудовищ­ном массовом истреблении русских евреев в пору нацистских окку­пации. Нашей задачей было, — в границах, охватывающих пример­но шестьдесят лет, протекших от эпохи реформ Александра II до февральской революции 1917 года, — воссоздать основные этапы развития русского еврейства и его достижения в разных областях.

Чтобы осуществить эту задачу, нужно было обрисовать по­литический фон, на котором протекала жизнь русского еврея, его бесправие и выпавшие на его долю испытания — погромы и пресле­дования, — борьбу русского еврейства за гражданские и нацио­нальные права, и очертить тот вклад, который, несмотря на ог­раничения и мытарства, русские евреи внесли в народное хозяй­ство и культурный подъем России, особенно на рубеже двух веков и в первые годы двадцатого столетия. Нет той области хозяйст­венной, общественной и духовной жизни России, в которой не от­разились бы творческие усилия русских евреев, — будь то индуст­рия, торговля, финансы, транспорт, общественные движения, право, наука, философия, литература, журналистика, искусства. Мы пытались также охарактеризовать процесс формирования в русском еврействе общественных течений и роста его националь­ного сознания. Наконец, читатель найдет в «Книге о русском ев­рействе» сведения о еврейских школах, о литературе на идиш и иврит, об еврейских организациях самодеятельности и самопомо­щи, о роли русских евреев в истории сионизма и в строительстве Палестины и государства Израиль и о деятельности евреев-эми­грантов из России в Соединенных Штатах.

Большинство наших авторов — современники и свидетели со­бытий, о которых они пишут, и это дает им возможность осно­вываться не только на письменных источниках, но и на личных воспоминаниях. Представляя на суд читателей их коллективный труд, мы хотели бы подчеркнуть, что отдельные авторы несут личную ответственность за трактовку своих тем. Иной подход был бы невозможен в книге, объединяющей сотрудников разных общественных взглядов и направлений.

Исполнительное бюро Союза русских евреев в Нью-Йорке, под руководством которого вырабатывался план и шла подготовка «Книги о русском еврействе», состояло из следующих лиц: председа­тель Я. Г. Фрумкин, секретарь Л. О. Дан, члены: Г. Я. Аронсон, А. А. Гольденвейзер, И. М. Дижур, Д. М. Кадинская, Д. Н. Левин, Г. М. Свет и И. М. Троцкий. Для редактирования статей и наблюдения за печатанием Бюро выделило из своей среды коллегию в составе Г. Я. Аронсона, А. А. Гольденвейзера и Я. Г. Фрумкина.

В заключение считаем долгом выразить нашу признатель­ность писателям и исследователям, откликнувшимся на наше приглашение сотрудничать в «Книге о русском еврействе», и на­шу искреннюю благодарность всем, кто помог осуществить изда­ние, в частности International Ladies Garment Workers Union в Нью-Йорке, возглавляемому Д. Дубинским.

Наибольшая поддержка была оказана изданию книги со сто­роны Conference on Jewish Material Claims against Germany. Выра­жая Conference нашу искреннюю признательность, мы хотели бы отдельно поблагодарить директора и вице-директора Куль­турного отдела Conference Марка Ювилера и Леона Шапиро за оказанное нашему начинанию ценное содействие.

Нью-Йорк

Январь 1960 года

В лице покойного М. Л. Вишницера, — историка, обществен­ного деятеля, педагога, — мы потеряли человека европейской складки, убежденного носителя идей 19-го века. Но он был вы­нужден действовать в 20-м веке, — в веке, принесшем столько бедствий мировому еврейству, которое было его естественной средой и которому он посвятил всю свою интеллектуальную энергию, всю свою сознательную жизнь ученого и обществен­ника!

М. Л. Вишницер был европейцем и по воспитанию и по ми­ровоззрению. Все, кто знали его, не могли не видеть в нем при­рожденного западника. Не только Берлин и Париж, но и Нью-Йорк и Тель-Авив были в равной мере его духовной родиной. Идеи Запада, идеи права, уважение к личности, начала гума­низма, вера в формулу прогресса, — несмотря на все усилия ис­требить эти идеи в мире, — были основными элементами его мировоззрения. Терпимость к человеку, толерантность к чужо­му мнению, — была той драгоценной, редкой в еврейской среде, чертой его характера, которую оценили все, с ним соприкасав­шиеся.

По своему духовному складу М. Л. Вишницер не был типич­ным представителем русско-еврейской интеллигенции. Но с первых дней своей сознательной жизни, со студенческой ска­мьи Марка Львовича тянуло в ее мир. Этот сектор еврейской, точнее, русско-еврейской жизни смолоду овладел им и заколдо­вал его.

По приезде в Петербург в 1907 г., приступив к работам в ар­хивах по русской истории, Марк Львович установил тесное об­щение с русскими историками — великим князем Николаем Михайловичем, Лаппо-Данилевским, Шахматовым, Коковце­вым, В. Семевским. За петербургские годы он опубликовал ряд своих сочинений в русских журналах и газетах. Можно сказать, что от этого общения с представителями русской академической науки проснулось в душе Марка Львовича дремлющее русское начало.

Но в тот же петербургский период (1907—1914 годы) это влияние было вскоре осложнено другим, — более сильным и глубоким, — влиянием начала еврейского. В своих воспомина­ниях об этом времени Вишницер отмечает: «Императорская русская столица вернула меня к еврейским истокам. Если мне удалось что-нибудь сделать в еврейской жизни, то за это я дол­жен благодарить петербургские годы, сформировавшие еврей­скую программу моей жизни».

Именно в эту эпоху в кругах русско-еврейской интеллиген­ции наблюдался высокий подъем интереса к еврейской истории, к которой М. Л. Вишницер был особенно подготовлен всем кру­гом своего воспитания в юности и той научной школой, которую он прошел в университетах Запада. В Петербурге тех лет из су­ществовавшей прежде комиссии при О-ве Просвещения воз­никло Историко-Этнографическое Общество во главе с М. М. Винавером и стала выходить под редакцией С. М. Дубнова «Ев­рейская Старина». Тогда же появились «Русско-еврейская Эн­циклопедия», сборники «Пережитое», и было приступлено к