Александр Насибов - Тайник на Эльбе

"И эту операцию проводил ты?"

"Не всю... - Брейер замялся. - Словом, я вывез большой транспорт архивов из группы городов России".

"Ну, а рука? - не унимался я. - При чем здесь рука?"

Брейер не ответил.

Время бежало. Было уже далеко за полночь, а мы все пили. О поврежденной руке Брейера я больше не спрашивал - мне, собственно, это было ни к чему. Пил и чувствовал себя великолепно. Я полагал, что и он не думает ни о чем, кроме вина. Однако ошибся. Брейер, окончательно опьяневший, вдруг наклонился ко мне, обнял за плечи, зашептал:

"Веришь, я чуть было не погиб... Представь, кругом вода, чувствую, что захлебываюсь, тону, и ничего не могу поделать, чтобы спастись..."

"Но ты же цел и невредим", - сказал я.

Брейер кивнул, налил себе полную рюмку, выпил.

"Цел, конечно, - сказал он, - но это происшествие обошлось мне недешево. Вообрази: ты в подземном хранилище, куда сложили эти самые архивы; идут последние работы по укладке в штабеля больших, наглухо запаянных металлических ящиков; привозят новую партию груз а в обычной упаковке - дерево и бумага, его надо переложить в металлическую тару... И вдруг - грохот, крики! Старая Эльба сыграла с нами шутку воды ее протаранили стальную стену, ограждавшую хранилище с запада, и устремились к ящикам. Тогда-то я и заорал. Я был вне себя от страха. Вспоминаю об этом - и по спине ползет холодок. Ведь если бы вода уничтожила архивы, кто-нибудь из помощников Гиммлера, присутствовавших в хранилище, разрядил бы в меня свой пистолет. Почти не соображая, я кинулся в воду и, напрягая все силы, стал вытаскивать ящики, которые только что принесли. А их уже заливали темные пенные струи... Там я и повредил руку".

Брейер еще долго рассказывал о происшествии, приводил многочисленные подробности. Сболтнул он и о месте, где устроен тайник. Вы помните, Брейер говорил: "Воды протаранили стальную стену, ограждавшую хранилище с запада". Так вот, это почти на десять километров западнее Остбурга. Там лес, берег Эльбы.

Глава пятая

На рассвете с одного из подмосковных аэродромов поднялся транспортный самолет, имея на борту двух пассажиров. Один был полковник Рыбин, другой - его помощник майор Керимов.

В тот год, когда Аскер Керимов закончил среднюю школу, ему не было еще семнадцати лет. Свой дальнейший путь он определил твердо: учеба в индустриальном институте, диплом химика. Кроме того, он будет продолжать совершенствоваться в немецком языке, который изучал с детства.

И вдруг - крутой поворот в жизни. Он получил повестку из военкомата. Прибыл по вызову. Его принял подполковник - Аскер и сейчас помнит его волнистые черные волосы, контрастирующие с ними голубые глаза, высокий, с залысинами лоб. Подполковник оказался не военкомом, а представителем органов госбезопасности. Аскеру сделали предложение поступить в одно из специальных училищ. Он был озадачен. Стать чекистом? Он ведь ничего не умеет! Подполковник усмехнулся и пояснил, что чекистами не родятся - их воспитывают, долго и тщательно готовят.

К своему удивлению, Аскер обнаружил, что собеседник многое знает о нем - о его страсти к языкам, об увлечении футболом, даже о прыжке на парашюте с самолета, который Аскер совершил год назад. "Но главное, - сказал подполковник, - что серьезен, честен, хорошо учился. - Он помолчал. - Ведь твой отец один из тех, кто устанавливал Советскую власть на Кавказе. Так кому же защищать эту власть, как не его сыну!"

Войну Аскер встретил лейтенантом, сотрудником органов госбезопасности в Баку. Затем - Москва, работа по переводам и дешифровке трофейных документов. Рапорты с настойчивой просьбой отправить на фронт. И, наконец, служба в армейской разведке.

Новая работа позволила Аскеру хорошо изучить повадки врага. Во время одной операции в ближнем тылу гитлеровцев Аскер попал к партизанам. Там оказался пленный офицер СС. Возникла мысль воспользоваться документами гитлеровца. И Керимов был заброшен в глубокий тыл противника. Трудная операция прошла успешно. Добытые сведения помогли обезвредить группу вражеской агентуры, орудовавшей в Советском Союзе...

Сейчас Аскер вновь служил в Москве. Полковник Рыбин и он летели в Баку, чтобы на месте разобраться в некоторых вопросах, связанных с показаниями агента Отто Лисса о тайнике с архивами германской секретной службы.

Рыбин и Керимов расположились на узенькой алюминиевой лавочке, привинченной к полу кабины.

- Вздремнем, майор, - сказал полковник Рыбин. Он привалился к борту кабины, поднял воротник пальто, глубоко засунул руки в карманы было холодно.

Рыбин был намного старше Керимова по возрасту и стажу работы в специальной службе. В памятные январские дни 1924 года, когда страна хоронила Ленина, вагоновожатый московского трамвая Орест Рыбин явился в партийную ячейку депо и положил на стол секретаря исписанный лист бумаги.

Секретарь прочитал его и молча спрятал в папку, лежавшую на краю стола. Рыбин успел заметить, что в папке уже скопилось немало бумаг, и каждая, как и принесенная им, начихалась со слова "заявление".

"Ну как? - сказал он, наклоняясь к секретарю. - Примут меня?"

"Обсудим".

"Нет, ты сейчас говори. - Рыбин зашел за стол, оперся на него руками. - Я теперь же знать должен".

"Обсудим", - повторил секретарь.

Секретарь и Рыбин работали в одной бригаде. Здесь же, в депо, трудились отец и старший брат Ореста. Секретарь хорошо знал всех троих, а со старым слесарем Иваном Рыбиным был в давних приятельских отношениях. Он был уверен: семья Рыбиных - надежные люди, настоящая рабочая косточка. На них можно положиться. Но сейчас он как-то по-новому смотрел на стоявшего перед ним юношу. Большие светлые глаза, в которых всегда жила лукавая смешинка (Рыбин слыл в депо первым весельчаком и острословом), теперь суровы, в них застыли и скорбь и немой вопрос; губы сжаты так, что побелели; шея, плечи, руки напряжены.

"Волнуешься?" - сказал секретарь.

"Да ответь же, - не выдержал Рыбин. - Не томи!"

"Ладно. - Секретарь помедлил. - Думаю, примем".

"Тогда - вот. - Рыбин полез за пазуху, вынул вторую бумагу. - Я ведь не только в партию хочу. В партию - главное. Но и это... главное!"

В новом заявлении Орест Рыбин просил партийную организацию направить его на работу в ОГПУ, чтобы, как он выражался, "не давать спуску контре, давить гадов, из-за которых погиб товарищ Ленин и которые замахиваются на всю Советскую власть".

Так было в тот памятный год. Двадцать лет службы в органах государственной безопасности - и сейчас полковник Рыбин по праву считался одним из лучших офицеров управления.

- Ну, вздремнем малость, - повторил он, пытаясь лучше устроиться на жестком сиденье.

- Попробуем, - отозвался Аскер.

- Впрочем, я бы прежде чего-нибудь пожевал, - проговорил Рыбин. Есть хочется отчаянно. Ты как на этот счет?

- Говоря по чести, тоже не прочь.

Чекисты закончили свой рабочий день во втором часу ночи, и тогда выяснилось, что надо срочно лететь в Баку. Руководство управления заинтересовалось показаниями Лисса. Некоторые данные свидетельствовали о том, что он мог сказать правду. Надо было срочно допросить агента, изучить его показания, сопоставить их с имеющимися сведениями...

- Поезжайте, - сказали Рыбину и Керимову, - поезжайте и подумайте на месте. О многом вы осведомлены лучше, чем местные товарищи, сможете помочь полковнику Азизову. Машина уже заказана и ждет. Выезд на аэродром немедленно.

Так случилось, что Рыбин и Керимов отправились в путь, не поужинав.

Аскер распаковал небольшой сверток. В нем оказался хлеб и несколько кружочков копченой колбасы - все, что удалось захватить. Офицеры поели.

Истекал третий час полета. Машина уже вышла к Волге и взяла курс на Астрахань, когда в пассажирской кабине появился радист. Он был озадачен, молча протянул Рыбину радиограмму.

Полковник прочитал:

КОМАНДИРОВКА ОТМЕНЯЕТСЯ.

НЕМЕДЛЕННО ВОЗВРАЩАЙТЕСЬ.

ЛЫКОВ.

2

Отправив радиограмму, генерал Лыков поднял трубку телефона, стоявшего поодаль от других аппаратов.

- Слушаю, - раздалось в трубке.

- Докладываю: полковника Рыбина и майора Керимова отозвал.

- Хорошо. - Трубка помолчала. - Если свободны, зайдите.

Лыков собрал со стола бумаги, запер их в сейф и вышел в приемную. Сидевший там офицер встал. Лыков сказал:

- Пошлите на аэродром машину - полковник Рыбин и майор Керимов возвращаются... А я к начальнику.

Офицер кивнул.

Лыкова принял мужчина лет шестидесяти - высокий, худощавый, большеглазый, с густыми темными волосами, едва тронутыми сединой. Он указал Лыкову на кресло и, когда тот сел, пододвинул коробку папирос.

- Спасибо. - Лыков взял папиросу. - У вас сложилось какое-нибудь мнение, Алексей Ильич?

- Нет... Распорядились, чтобы Отто Лисса доставили сюда?

- Да, как вы и приказали.

- Хорошо. Завтра, видимо, будет и тот, перебежчик. - Начальник взглянул на лежащую перед ним бумагу. - Георг Хоманн.