Алексей Гудзь-Марков - Домонгольская Русь в летописных сводах V-XIII вв.

Там княжил сын хорошо нам знакомого Владимира Мстиславовича, некогда владевшего Псковом. Звали сына Ярослав, и был он по матери немцем.

Ливонские рыцари поддержали Ярослава Владимировича и новгородцев, и вскоре те заняли город-крепость Изборск, служивший западным пригородом Пскова.

Псковичи собрали собственные силы и, взяв в Изборске непрошеных гостей, выдали их Ярославу Всеволодовичу, наблюдавшему за происходящим из Новгорода. Так несчастные новгородские бояре, бежавшие из Торжка в Чернигов, Псков, Медвежью Голову, оказались в вотчине своего злейшего врага, в Переяславле-Залесском. Там же оказался и Ярослав Владимирович.

5 июня 1233 г. внезапно скончался старший сын Ярослава Всеволодовича Федор. Князь собрался жениться, был сварен мед и созваны гости, но дело кончилось тем, что Федора погребли в монастыре св. Георгия.

Разлад в отношениях Северной Руси и Ливонии углублялся, и дело шло к войне. В 1233 г. ливонцы схватили «Кюрила Синкиниця» в местечке «Тсеве» и, заковав, посадили в Медвежьей Голове.

Весной 1234 г. Ярослав Всеволодович вступил в пределы, контролируемые Орденом, вызволил томившегося в заключении «Кюрила Синкиниця» и подступил к Юрьеву. Германцы сели в осаду в городах Юрьев и Медвежья Голова и выслали отряды навстречу сторожам Ярослава Всеволодовича. Рыцари «бились» с русскими сторожами до подхода «пълку», то есть основного княжеского войска. Удача сопутствовала русским. Они теснили германцев. А на скованной морозом реке «Омовыжи» (Эмбахе) под рыцарями подломился лед и «истопе ихъ много».

Ордену пришлось поклониться Ярославу и заключить с ним мир.

По возвращении из-под Юрьева Ярославу Всеволодовичу не пришлось отдыхать. Дерзкие литовские всадники незаметно подобрались к Старой Русе и стремительным набегом погнали горожан «олы до търгу». Старорусцы, вооружившись кто чем, сели в засаде. Были там и «Огнищане и Гридба, и кто купець и гости». Литовцев из городского посада выбили, нескольких из них убили и потеряли своих четверых: «Попа Петрилу, Павла Обрядиця и ина два мужа». Литовцы успели разграбить монастырь св. Спаса и убить четырех чернецов.

От Старой Русы литва отступила на «Клинъ». Узнав о происходящем, Ярослав Всеволодович с новгородцами сел в «насады» и поспешил вдогонку за хищниками вверх по Ловати. Часть сил Ярослава шла берегом на «конихъ».

Когда ладьи-насады стали у «Моравнина», кончился хлеб. Поход был организован в спешке. Ярослав отпустил лодочников с ладьями к Новгороду и, пересев на лошадь, принялся далее преследовать отступавшую к югу литву.

Настигли литву на «Дубровне на селищи въ Торопчьской волости». Литовцев Ярослав разбил и, разогнав по лесу, взял у них лошадей и оружие. В сражении, произошедшем в чаще густых торопецких лесов, новгородцы потеряли десятерых мужей: «Феда Якуновича Тысячьскаго, Гаврила щитника, Негутина на Лубяници, Нежилу серебреника, Гостилца на Кузмадемьяни улици, Федора Ума, Княжь Детской, другое Городищанинъ и инехъ трое».

Походы литовцев не проходили для них даром. Год от года их воинское искусство совершенствовалось, и приобретенный опыт превращал литву в весомую силу.

В 1236 г., согласно Алберту Стадскому (в 1237 или 1238 г. согласно русским летописям), германцы в Риге получили с родины мощное подкрепление. В поход на литовцев рыцари повели кроме чуди двести союзных Риге псковичей.

25 сентября «на Камне засадью» литва разбила неприятеля наголову. В сражении погиб магистр ордена, престарелый Вольквин. В Псков из похода вернулся лишь десятый из ушедших.

В 1234 г. один из князей Большого гнезда Святослав Всеволодович в своем городе Юрьеве-Польском воздвиг каменную церковь в честь св. Георгия. Это живая поэма в камне, одна из немногих сохранившихся до наших дней в северо-восточных землях Руси.

1235 г. прошел на Руси относительно мирно. То было затишье перед бурей.

В третью неделю августа 1236 г. Русь наблюдала знамение в солнце — «быс видети всем акы мсць четырь дни».

Осенью 1236 г. татаро-монголы вошли в пределы Волжской Булгарии и взяли ее столицу Великий Булгар. Население было избито, многочисленные товары купцов взяты, а город сожжен.

А Русь жила собственной мирной домонгольской эпохой. Зимой 1236–1237 гг. великий князь северо-восточных земель Юрий Всеволодович женил своих сыновей Владимира и Мстислава.

В начавшемся 1237 г. епископ Митрофан на средства епархии поставил «кивоть», украшенный «златомь и сребром», над трапезной в белокаменном Успенском соборе Владимира-на-Клязьме. В том же году был расписан притвор Успенского собора. И это были последние штрихи в украшении и созидании чудной своей красотой могучей домонгольской Руси.

В 1227 г. Чингисхан скончался. Наследником был провозглашен его старший сын Угедей. Новый хан дал воинов своему племяннику Батыю и повелел идти на завоевание земель половцев, булгар и Руси.

Зимой 1237 г. на берег реки Воронеж, на рубеж Рязанского княжества, подошли «безбожнии Татари». Батый прислал к рязанскому князю Юрию Ингоревичу (или Игоревичу) послов — «жену чародейцю и два мужа съ нею». Батый потребовал «десятины во всемъ: и въ людехъ, и въ Князехъ, и въ конихъ, во всеномъ десятое».

Князь Юрий Ингоревич послал просить помощи во Владимир-на-Клязьме к Великому князю Юрию Всеволодовичу. Но тот сам не выступил и помощи не дал. Тогда Юрий Ингоревич стал собирать рязанскую силу — Давида Ингоревича Муромского, Глеба Ингоревича Коломенского, Олега (Ингоревича) Красного, Всеволода Пронского и иных удельных князей.

Вскоре на высокий правый берег реки Воронеж подъехали рязанские князья: Юрий Ингоревич, Олег и Роман Ингоревичи, муромские и пронские князья. За реку послали сына князя Юрия Федора Юрьевича.

Батый принял дары рязанских князей, но потребовал у Федора Юрьевича: «Дай мне княже ведети жены твоей красоту». Русский князь рассмеялся речам Батыя. Федора Юрьевича убили. Тело его подобрал «един от пестун князя» по имени Апоница.

А в рязанских землях князя ожидала супруга Евпраксея. Когда княгине сообщили о гибели мужа, Евпраксея «ринуся из превысокаго храма своего с сыном своим со князем Иваном на среду земли, и заразися до смерти».

Князь Юрий Ингоревич, обращаясь к братии и боярам, воздел руки к небесам и воскликнул: «О господия и братия моа, еще отруки Господня благая прияхом, то злая ли не потерпим! Лутче нам смертию живота купити, нежели в поганой воли быти». Помолившись и поклонившись образам, князь поцеловался с княгиней Агриппиной Ростиславовной и, приняв благословение епископа, выступил навстречу Батыю.

Началась злая сеча. Происходило сражение на южных рубежах рязанских земель вблизи реки Воронеж. Князья стремились не подпустить врага к своим городам и волостям либо умереть. Рязанцы дрались мужественно — так, как это умеют русские, но силы были слишком неравными. Батый, напротив, был в «силе велице и тяжце». Один рязанский воин «бьяшеся с тысящей, а два со тмою». И это отнюдь не преувеличение.

Юрий Ингоревич увидел, как пал замертво его брат Давид, и воскликнул: «О братие моя милая! Князь Давид брат наш. наперед нас чашу испил, а мы ли сея чаши не пьем!»

Батый подивился мужеству рязанцев.

«Да противу гневу Божию хто постоит!»

Русские дрались с неприятелем, в десятки раз превосходившим его численно, в открытом поле и полегли все, за малым исключением. Из князей в той битве в живых остался лишь Олег Ингоревич Красный. И его «яша еле жива сущя». Олег истекал кровью от множества ран.

Князя привели к Батыю в стан, и великий завоеватель, потрясенный мужеством и красотой Олега, хотел его «изврачевати от великых ран и на свою прелесть возвратити». Но князь до конца сохранил гордость и верность своей земле. Отповедь, данная им Батыю, распалила гнев татар, но, быть может, именно тогда самыми глубинами рассудка они поняли, что русский народ покорить не удастся и рано или поздно возмездие за бесчинства их настигнут.

Олег пробыл в плену у монголов до 1252 г. и скончался в 1258 г.

Татаро-монголы рассеялись по рязанской земле и принялись города и села «бити, и сечи, и жещи без милости». Города Пронск, Белгород Рязанский, Ижеславец были разорены до основания, а население избито без милости. «И течаша кровь христьянская, яко река силная, и грех ради наших».

Вслед за тем Батый собрал силы и подступил к столице княжества Старой Рязани. Штурм города без перерыва продолжался пять дней. Войско Батыя отводилось от стен города на отдых. Горожане бились неотступно. На шестой день осаждавшие подступили к стенам города «овии с огни, а ини с пороки, а иней со тмочислеными лествицами».