Сергей Ачильдиев - Постижение Петербурга. В чем смысл и предназначение Северной столицы

Несомненно, путь, который должен будет первым пройти Петербург, не окажется безоблачным и гладким. Прежде всего, вполне очевидно, понадобится внести поправку в Конституцию России, предоставив Петербургу статус одной из республик Федерации, — такие предложения, кстати, поступали ещё в 1990-е годы [7. С. 107]. Кроме того, потребуются изменения в отечественном и городском законодательстве, а также политическая воля руководства государства, высокая ответственность обеих ветвей городской власти — исполнительной и законодательной. В общем виде программа действий будет состоять минимум из четырёх узловых пунктов: первое — развитие демократических институтов, второе — образование мультикультурного общества, третье — введение экологических норм, соответствующих стандартам ЕС, и, наконец, четвёртое — создание инфраструктуры и реальных льгот, привлекательных для российского и иностранного капитала. Попутно придётся решать ряд сложных вопросов, в том числе непредвиденных. Возможно, порой даже не очень демократичных: например, частично ограничить въезд в северную столицу не только для трудовых мигрантов, но и для некоторых категорий соотечественников.

Скорее всего, идея Петербурга, с которого Россия может начать мирный переход к реальной демократизации, многим покажется фантастической, даже безумной. Но вспомните — все идеи, которые изменяли жизнь городов, стран и мира, поначалу тоже представлялись совершенно несбыточными. Так что дело, наверное, в другом: достаточно ли и эта идея безумна, чтобы завоевать право на существование?

Впрочем, наверняка найдётся немало петербуржцев, которые с готовностью поддержат подобное предложение. В подтверждение приведу два высказывания авторитетных горожан.

Сергей Цыпляев, президент Фонда «Республика», представитель Президента РФ в Санкт-Петербурге в 1993–2000 годах:

«Россия — федеративное государство, и Конституция даёт большой простор для действий каждого субъекта Федерации. Она содержит закрытые перечни предметов ведения Федерации и совместного ведения Федерации и субъектов. Вне этих пределов субъекты России обладают всей полнотой государственной власти: твори, выдумывай, пробуй. Уровень открытости органов власти, прозрачности бюджетов и итогов их исполнения, степень вовлечённости гражданского общества в выработку важнейших решений города — всё это определяется в Санкт-Петербурге. Но мы, к сожалению, давно перестали быть лидером в деле построения республики и движемся в общей колонне. <…> У Санкт-Петербурга есть уникальная возможность самостоятельно построить систему местного самоуправления в городе. Что мы имеем сегодня? Более сотни “жилконтор" без полномочий и средств (около двух процентов бюджета) и более тысячи депутатов. Они неинтересны горожанам, которые по каждому вопросу (снег, сосульки, протечки и т. д.) обращаются к губернатору» [6].

Юрий Светов, журналист, политолог:

«Петербург как субъект Федерации, с которого Россия может начать переход к реальной демократизации страны, — нет, такая идея не кажется фантастической. На рубеже постсоветской эпохи он уже был первопроходцем в демократизации. Именно у нас начали выбирать главу города, появилось Законодательное собрание, что сразу резко повысило его статус и смысл по сравнению с городскими и областными Советами (от ни к чему не обязывающих советов перешли к принятию законов), возникли Устав города и Уставной суд, флаг, герб, гимн, возрождённый институт почётных граждан города. Эти первопроходческие действия отнюдь не расшатывали Федерацию, наоборот, способствовали её становлению как демократического государства» [5].

1. Анциферов Н.П. «Непостижимый город…». СПб., 1991.

2. Марголис А. Для возвращения столичного статуса нет предпосылок // Невское время. 2013. 29 января.

3. Островский В. Мы утеряли авангардистский дух // Невское время. 2013. 29 января.

4. Протасенко Т Как назовём корабль? // Петербург: место и время. 2004, № 2.

5. Светов Ю. Единство не означает одинаковость // Невское время. 2013. 27 марта.

6. Цыпляев С. Стань европейцем! //Невское время. 2013. 27 февраля.

7. Ягъя В. Великий город и великая страна — две части единого целого // Петербург без России: pro et contra. СПб., 2004.

Августовским воскресным утром отец взял сына за руку, и они отправились в писчебумажный магазин. Один шаг — отца, три — сынишки. Свернули за угол, пересекли улицу, дошли до следующего угла… И вот она, яркая, в зеркалах, витрина с несказанными богатствами, о которых мальчик мечтал с самой весны. Потом они сидели в кафе: папа читал газету и курил, а сын пил лимонад из высокого стакана, прижимая к себе новенький портфель с тетрадками, цветными карандашами и деревянным пеналом. За окном неспешно прогуливались прохожие и не спеша катились автомобили и автобусы. На календаре был 1950 год.

Когда мальчик вырос и сам стал отцом, он точно так же вышел с сыном из того же дома, и они отправились в тот же писчебумажный магазин, и затем сидели в том же кафе. Только было это уже в конце 1980-х. Тот мальчик тоже вырос, недавно женился, и скоро у него родится сынишка, и, когда наступит пора этому малышу идти в школу, всё повторится вновь…

Эта история — про Париж. Её однажды рассказал мне приятель, проживший там несколько месяцев.

А вот про Петербург подобных историй нет. Потому что и быть не может. У нас всё вокруг постоянно меняется: взамен одних маршрутов городского транспорта появляются другие, на месте дешёвого кафе — дорогой ресторан, там, где был обувной магазин, — бутик, а… Да что перечислять, ведь вы не в Париже живёте и сами всё знаете! Причём эта наша круговерть происходит не раз в столетие, а постоянно.

Недавно днём я оказался на Невском, и было у меня около часа свободного времени. Дай, думаю, пройдусь, прошвырнусь, как случалось в былые, юные, времена. Ничего не скажешь, красив стал наш главный проспект. Особенно в сравнении с обшарпанностью 1990-х и зияющими пустотами вырванных зданий 2000-х.

Но это уже не мой Невский. От того Невского, на котором я вырос, теперь не осталось и следа.

Вот перекрёсток, на котором сходятся три проспекта — Невский, Литейный и Владимирский: самый центр Петербурга. По старому обычаю, ещё наши прапрадедушки и прапрабабушки назначали здесь любовные свидания. На какой бы край земли вы ни заехали, но если вам там вдруг встретится старый эмигрант-ленинградец, он первым делом наверняка спросит:

— Ну как там Невский? — И в воображении у него будет этот самый перекрёсток.

Но почти всё на этом перекрёстке теперь не так, как было. Да, дома стоят на прежних местах. По крайней мере, ближайшие и пока. Там, где прежде была гостиница «Москва», теперь иностранный отель. И слава Богу, вот только «Сайгона» давно уж нет. И парфюмерный магазин на противоположном углу тоже уцелел. Прежде здесь находился просто магазин «Парфюмерия», а когда-то — славившийся на весь Питер «ТЭЖЭ», и все думали, что это что-то французское, но на самом деле, как потом выяснилось, всего лишь аббревиатура уныло-советского: «Трест эфирно-жировых эмульсий». Теперь он французский по-настоящему — с тамошними интерьерами и тамошним ассортиментом. Там, где был кинотеатр «Титан», — огромный ресторан. Кинотеатрам «Знание» и «Октябрь» вернули старые названия, которые сейчас не помнят даже глубокие старики, — «Кристалл-Паллас» и «Паризиана».

Чуть поодаль, на Невском, сохранился уютный особняк Дома журналиста, едва было не захваченный под пикантно-хитрым соусом одной пронырливой фирмой. Пока сохранился — после пиратского сноса стоявшего рядом, на углу Фонтанки, огромного Литературного дома, Домжур пошёл трещинами и сейчас закрыт, а Союз журналистов, вместо того чтобы заниматься творческими делами, воюет за будущее своего любимого особняка. Но по другую сторону Литейного, на том же Невском, по-прежнему незыблемо высится ВТО (ныне СТД — Союз театральных деятелей), и во дворе поликлиника № 40, где, несмотря на поползновения некоторых очень заинтересованных лиц, до сих пор лечатся питерские творческие работники.

До 1930 года на Литейном проспекте, у решётки перед главным зданием Куйбышевской больницы (теперь вновь, как когда-то, Мариинской), стоял памятник знаменитому просветителю и благотворителю принцу Петру Ольденбургскому, а после — чаша, которую обвивает змея (в народе эта эмблема медицины называлась «Тёща кушает мороженое»), — на этом месте теперь зияет пустота. В последние годы на противоположной стороне Литейного почти полностью исчезла цепочка книжных магазинов…

Умом понимаю: многие перемены закономерны. Если коммерческое предприятие, занимающее квадратные метры в самом центре города, едва сводит концы с концами, а потому не в состоянии оплатить аренду, то по новым, рыночным законам оно должно съехать туда, где дешевле. Сверх того, такие вещи в определённом смысле даже по-своему хороши: более продвинутый и успешный предприниматель даст в городскую казну больше налогов, а, следовательно, и нам, рядовым горожанам, должно перепасть больше — в виде новых комфортных автобусов, благоустроенных подземных переходов, доплат к бюджетным зарплатам и пособиям.