Николай Коняев - Устроители Святой Руси

Можно было бы возразить тут, что летописцы, в отличие от современных ангажированных писателей, были иноками, ушедшими от мирской суеты, и писание летописи порождалось не тщеславием или желанием заработать, а молитвенным деланием, стремлением постигнуть Божий смысл русской истории…

Разумеется, не все монахи были достойны того высокого звания, которое они носили, но все-таки выдумки и ангажированности в летописях по определению неизмеримо меньше, чем в светской литературе, а значит, и достоверность их не может быть сведена до уровня «косвенного указания на что-то».

Но все эти резонные возражения не срабатывают, ибо неоязыческое мышление не оперирует точными значениями, а движется в туманностях недоговоренностей и полусмыслов, отвлекая русского человека обманным светом от его русского пути.

«Как повествуют Древние Веды, за много тысячелетий до появления христианства Космическим Разумом человеку было дано Верное Целое Знание – Высшее Ведение, – охватывающее все многообразие бытия, обеспечивающее ему существование в гармонии с Природой»…

Этот же упрек можно адресовать и нашим так называемым государственникам, которые, меняя идеологические личины, изо всех сил пытаются идеализировать таких весьма и весьма противоречивых персонажей нашей истории, как Петр I, В.И. Ленин, И.В. Сталин…

И опять-таки можно повторить, что какими бы мотивами не руководствовались они, полагая, что будто бы противостоят антигосударственным тенденциям, задаваемым нашими либералами, по сути и они действуют заодно с этими врагами России, ибо способствуют укреплению мифов, на которых и базируется антирусская идеология либерализма.

И уточним, что это относится не только к идеологам нынешней КПРФ, но и к некоторым современным монархистам.

Любопытно тут вернуться к Н.М. Карамзину.

Мы уже говорили, что он считал, будто, вспоминая о своем прошлом, мы вырабатываем идею настоящего и можем постигать будущее.

Руководствуясь этими принципами, Карамзин и выбрал свою точку отсчета русской истории.

«Начало Российской Истории представляет нам удивительный и едва ли не беспримерный в летописях случай: Славяне добровольно уничтожают свое древнее народное правление и требуют Государей от Варягов, которые были их неприятелями».[6]

Идея добровольного призвания варягов славянами легендарна не только потому, что не находит подтверждения в иных, кроме летописи, свидетельствах, но и потому, что такое действие осуществимо лишь при условии четкой государственной структуры, объединяющей все славянские племена.

Легендарной была эта идея и для нашего первого историка – Нестора-летописца, поскольку он записывал ее по двухвековому преданию, обосновывающему власть киевских князей – Рюриковичей.

Зачем нужна эта точка отсчета Н.М. Карамзину, тоже понятно – только для того, чтобы синхронизировать начало монархической династии Рюриковичей с началом русской истории.

Так, говорит он, было основано государство, которое соединило «в пределах своих три части мира».

В 1815 году Аляска была еще не продана, и формально Николай Михайлович Карамзин был прав, но – вот беда! – получается, что выработанная с помощью такого воспоминания о прошлом идея настоящего не позволяла заглянуть в будущее даже на несколько десятилетий…

Очевидно, что монархическое устроение страны – единственно возможное для России, ибо только оно способно поставить надежный заслон либеральной русофобии и воровской демократии.

Но есть монархия и – монархия.

Есть монархия как некая абсолютная деспотия, отстраняющая народ и Церковь от какого-либо участия и контроля в государственном управлении и строительстве и тем самым ставящая надежный заслон развитию любых реформационных настроений, если только они не исходят непосредственно от носителей высшей власти.

Такую антинародную монархию пытались построить в нашей стране первые Романовы, от Алексея Михайловича до Екатерины II включительно.

Как правило, устанавливалась и поддерживалась такая монархия-деспотия группой или общественным слоем людей, получающих за эту поддержку определенные привилегии. Дворяне, превращенные Романовыми в рабовладельцев, яркий пример этому. Рабы, которыми они владели без каких-либо ограничений, были не завоеваны в других странах во время военных походов, как, например, в рабовладельческом Риме, а являлись коренным населением империи. Время от времени эти бесправные крепостные крестьяне должны были к тому же превращаться в доблестных защитников своего Отечества, где они были рабами.

Но есть и другая монархия.

Монархия, которая базируется не на своевольной деспотии, а на полном подчинении личности монарха монархическому долгу, на беспрекословном служении монарха Богу и Народу, а не обуревающим его страстям.

Такую монархию пытались возродить в нашей стране императоры, начиная с Павла и до царя-страстотерпца Николая II.

Эту монархию выстраивали в нашей стране наши святые, о которых и расскажем мы в нашей книге.

Завершая это вступление к книге, хочется сказать, что на вопрос «Что есть история?» наиболее полный и точный ответ дан все-таки не у Николая Михайловича Карамзина, а в Первом послании к коринфянам Апостола Павла:

«Не хочу оставить вас, братия, в неведении, что отцы наши все были под облаком и все прошли сквозь море; и все крестились в Моисея в облаке и в море; и все ели одну и ту же духовную пищу; и все пили одно и то же духовное питие; ибо пили из духовного последующего камня; камень же был Христос.

А это были образы для нас, чтобы мы не были похотливы на злое, как они были похотливы. Все это происходило с ними, как образы, а описано в наставление нам, достигшим последних веков…»

Вдумываясь в эти великие слова, понимаешь, что все ответы на наши вопросы даны самой русской историей и, чтобы услышать их, достаточно лишь беспристрастно взглянуть на исторические события и персонажи, преодолевая собственную духовную лень и навязанные воспитанием и образованием стереотипы мышления…

Еще в этих словах Апостола удивительно точно сформулировано нравственное значение истории. Самое важное в истории – это Божие Наставление нам, чтобы мы стали лучше, чтобы мы не были похотливы на злое…

Россия – сравнительно молодая страна. Ее история занимает чуть больше одного тысячелетия. Расцветали и гибли цивилизации, а здесь, на безбрежных просторах нынешней России, казалось, и не существовало исторического времени.

859 годом помечено первое упоминание Новгорода. Киев уже существовал тогда, как и Полоцк, Ростов, Чернигов, Любеч, но предания о возникновении этих городов неясны, туманны…

Часть из преданий о живущих на севере славянских племенах сохранилась в русском героическом эпосе, хотя и созданы были эти былины значительно позднее.

Например, былина рассказывает о Скимен-звере…

Зверь этот лютый, шерсть у него булатная, серебряная, золотая, а на каждой шерстиночке – по жемчужине. Ощетинится Скимен-зверь, рыло становится, как копье заточенное, глаза, как звезды, горят… И вот встал этот Скимен-зверь на берегу Днепра на задние лапы. Зашипел по-змеиному, засвистел по-соловьиному, заревел по-звериному. И от шипа того трава повянула, от свиста того темный лес к земле приклонился, а от рева и течение в Днепре остановилось. Поднялась вода, затопила луга.

Тосковал же Скимен-зверь неспроста. Почуял, что народился на земле могучий богатырь…

Рождение русских богатырей всегда было связано с земными катаклизмами…

Когда княжна Марфа Всеславьевна наступила в саду на змея и у нее родился сын Волх Всеславьевич, на небе посветлел месяц, а в Индийском царстве землетрясение произошло, рыба пошла в морскую глубину, птицы полетели в небеса, туры да олени, на всякий случай, за горы ушли, зайцы и лисицы в чаще попрятались, а волки и медведи – в ельнике.

Полтора часа было Волху от роду, когда заговорил он, потребовал, чтобы запеленала его мать в булатные латы, а не в шелковые пеленки, чтобы надела на голову золотой шлем, чтобы положила по правую руку палицу весом в триста пудов.

В семь лет Волх научился грамоте, а в десять – разным оборотневым премудростям. Умел он оборачиваться и ясным соколом, и серым волком, умел превращаться в гнедого тура с золотыми рогами.

В двенадцать лет Волх подобрал дружину себе, а в пятнадцать отправился в поход на Индийское царство.

Но погиб Волх не в Индийском царстве, не в бою, а у себя дома, на Новгородчине…

Очень не понравилось новгородским водяникам и лешим, что умеет Волх разными зверями и птицами оборачиваться, подгадали они, когда Волх в крокодила превратился, и пошли по реке Мутной (водяные – по воде, а лешие – по берегу), давя всех встречных крокодилов. Вместе с ними задавили и Волха.