Иосиф Бентковский - Ставрополь в географическом, историческом, топографическом и статистическом отношениях

Князь Горчаков, ознакомясь со Ставрополем, заметил, что между его жителями не было той общежительности и доверия, при каких город мог бы скорее совершенствоваться; поэтому князь старался сблизить между собою общество, чтобы оно совокупными своими силами шло по указанной ему правительством дороге. Далее он увидел, что армяне, прибывшие в 1808 и 1810 годах, развили первоначально торговую деятельность в Ставрополе, предложил еще нескольким семействам этого промышленного народа переселиться из Георгиевска в наш город. Армяне, из любви к генералу, беспрекословно исполнили его желание, и в начале 1826 года в Ставрополе явилось их еще около 30 семейств. Затем князю Горчакову поручено было для окончательного образования областного города переселить казаков на Кубань.

Это новое поручение, возложенное на генерала Горчакова, вполне знакомого с тогдашнею жизнью и характером казаков, было исполнено им не вдруг. Он старался прежде приготовить их сколько-нибудь к этому переселению и для того давал им время и возможность продавать понемногу свои дома и угодья жителям города, которые при посредстве самого князя платили казакам довольно выгодные цены за их имения. Но при всех стараниях оставить казачьи постройки в городе и окрестностях нетронутыми и не заставить казаков ломать дома и везти их за собою, князь Горчаков не мог успеть в этом. Причина, отчего это желание не осуществилось, заключалась в том, что население станицы против города было тогда почти вдвое более. Наконец, в июле месяце 1826 года, князь Горчаков сдал управление Кавказской области генералу от кавалерии Эммануэлю и вместе с тем окончательные заботы о переселении казаков и об устройстве города Ставрополя.

Много бы можно было сказать о служебной деятельности генерала Эммануэля; но как главная цель нашей статьи — представить только картину постепенного развития Ставрополя, то мы и должны ограничиться здесь теми распоряжениями и заботами Эммануэля, которые предприняты были им в отношении областного города.

Генерал Эммануэль по прибытии в Ставрополь прежде всего занялся окончанием начатого князем Горчаковым дела, то есть переселением казаков. Казаки, как мы видели, были уже несколько приготовлены к этому; генералу Эммануэлю оставалось только окончательно побудить Хоперский полк к переселению или, лучше сказать, расшевелить его, чтобы он, не мешкая, искал бы скорее для себя нового счастья и славы не в мирной станице, а вблизи врагов, от набегов которых вверялась ему защита земледельца, не привыкшего носить оружие. В один весенний день 1827 года казаки потянулись из Ставрополя длинной вереницей к берегам Кубани, оставив за собою в городе некоторых товарищей, не успевших приготовиться к переселению. В следующем же году и остальные донцы по протоптанной дороге двинулись в новую станицу, которая приветливо встретила и приютила их у себя и не смотрела на этих пришельцев враждебно, как смотрели на первых выходцев в Ставрополе.

Ставрополь после этого переселения мог свободно развиваться и распространяться во все стороны; гражданам не с кем было теперь вести споров за земли и усадьбы: казаки все оставили в полное их владение. Одним словом, Ставрополь должен был с этого времени изменять свою наружность и стараться придать ей несколько более щеголеватости и красоты, чем прежде. Об этом именно заботился генерал Эммануэль. Первый шаг, сделанный им к усовершенствованию Ставрополя, была забота водворить в нем чистоту и опрятность, на которые до того мало обращали внимания. Каждому домохозяину велено было около своего жилища сделать тротуары и устроить для стока воды канавы и другие необходимые при доме учреждения. За чистотою улиц и жилищ предписано было полиции иметь строгое наблюдение; а чтобы она сильнее могла действовать и побуждать граждан к соблюдению опрятности и ему самому обо всем этом иметь верные сведения, Эммануэль назначил полицейским чиновником одного из своих родственников, о котором у граждан до сих пор сохранилось воспоминание, что он действовал и наблюдал за работами по городу без устали и тем успел завести в нем сколько-нибудь желаемую опрятность.

В это же время Эммануэль, чтобы оставить по себе в Ставрополе память, задумал соорудить в нем какое-нибудь капитальное здание, которое послужило бы на общую пользу гражданам. Здесь же надобно кстати заметить, что дом командующего войсками на Кавказской линии и в Черномории начал строиться также при Эммануэле. Место, где он теперь расположен, и все идущее от него пространство, занятое в настоящую минуту частью Александровской и Театральной улицами, составляло площадь, известную под именем Татарского базара. Сюда по понедельникам съезжались ногайцы и другие горцы из-за Кубани с лесом и мелочными статьями домашнего хозяйства: здесь шла у них, выражаясь словами граждан, деятельная сатовка, или торговля; но татары, сбыв свои произведения в городе, очень редко отправлялись с полною выручкою в аулы, а по большей части оставляли ее снова в Ставрополе, потому что нуждались для домашнего своего быта во многих необходимых предметах. По сбыте товара они тотчас же отправлялись в русские или армянские лавки и закупали там железные и стальные вещи, бумажные и другие изделия. Несмотря на то, что ставропольские купцы с подобными товарами разъезжали по аулам, ногайцы и вообще горцы предпочитали нужные для них предметы покупать в самом городе. Эти небольшие, по-видимому, обороты также много содействовали к обогащению жителей и вместе с тем к расширению торговли. Купцы начали приобретать на значительных русских ярмарках, против прежних лет, гораздо более товаров; но тут они опять встретили небольшое для себя затруднение. В Ставрополе не было прочных, хороших мест и лавок, где бы могли сохраняться запасные товары. Это обстоятельство сделалось известно Эммануэлю и осуществило давно задуманный им план о сооружении на общую пользу в городе капитального здания. Однажды в Собрании ставропольского общества генерал, изложив пред гражданами настоящую их торговую деятельность и указав на недостатки складочных магазинов, начал убеждать к постройке каменного гостиного ряда на большой улице, обещая им со своей стороны всевозможное содействие. Эта неожиданность и заботливость генерала о нуждах жителей была принята с живейшею признательностью гражданами, которые не стали много думать о благом предложении и тут же спросили Эммануэля, когда они могут начать сооружение гостиного ряда. Эммануэль, довольный таким ответом, чтобы не откладывать полезного дела, открыл тотчас же подписку, кто именно из граждан желает участвовать в этом, и между тем поручил архитектору своему составить план. Когда подписка была окончена и представлена Эммануэлю, генерал, увидев из нее, что исчисленные архитектором расходы совершенно покрываются пожертвованиями, велел тогда же приступить к постройке, которая была окончена в 1828 году. Об этом свидетельствует и надпись, сохранившаяся до сих пор в гостином ряду. Содержание надписи следующее: «Сей гостиной рядъ выстроенъ попечениемъ областного начальника, генерала отъ кавалеріи Еммануеля, иждивеніемъ Ставропольскихъ купцовъ, в 1828 году». Таким образом генерал достигнул своей цели и вместе с тем доставил гражданам удобное место для хранения запасных товаров. Ряд этот существует до настоящего времени почти в том самом виде, каким был в 1828 году. Если в нем и сделаны были после какие перемены, то совершенно незначительные. Разница против прежнего времени состоит в том, что три складочных магазина, из которых два расположены по углам гостиного ряда, а один в средине, теперь служат совершенно для другой цели. В среднем помещается церковь, известная под названием Гостинорядской, а крайние обращены в торговые лавки; но об этом подробнее мы расскажем в своем месте.

Эммануэль, окончив свое главное дело, обратил еще внимание на расположение как самого города, так и его окрестностей. До сих пор мы видели, что Ставрополь строился по всем правилам архитектурного искусства, особенно станица, а теперь ни один из граждан не мог начинать ни одной постройки без совета архитектора; предоставлялось только некоторым бедным мещанам, селившимся по речкам Ташле, Мутнянке и Мамайке, где они по большей части занимались садоводством и огородничеством, производить для себя постройки сообразно с местностью, которая мало представляла возможности к устройству правильных улиц.

В 1829 и 1830 годах в Ставрополе образовалось несколько новых улиц, хотя и незначительных, но не менее того служивших неким доказательством, что народонаселение города увеличилось; город распространялся теперь более и более к югу и именно в верхней своей части, известной ныне под именем Солдатской слободки. Эта часть города была в то время самой беднейшей по своим постройкам, но превосходила несколько своей опрятностью жилища граждан, селившихся по северному горному скату от нынешних присутственных мест и бывшей крепости. Зато поселения по Ташле и Мамайке вполне могли называться богатейшими по хозяйственным заведениям и служить своими садами и рощами украшением городу. Эммануэлю так сильно понравилось Ташлинское поселение, что он устроил там для себя загородный дом и дачу. Дача эта существует до сих пор, и хотя давно уже принадлежит почетному гражданину Волобуеву, но в народе носит название Эммануэлевской. Она расположена по обеим сторонам речки Ташлы и составляет как в прежнее, так и в настоящее время крайнее население Ставрополя на северо-востоке.