Дети гарнизона - Седов Сергей Юрьевич

основном кустовые и бухгалтер. Учредители вовремя отмахнулись и ушли в парламент,

чертыхаясь. Лешка отдал все, что «нажировал» за это счастливое время, и получил пару лет за

мошенничество. Отсидел, вернулся к тетке, занялся извозом на своей старой девятке, которую не

забрали в обмен на свободу, уж больно жалкой и дряхлой смотрелась. Прознал про детский дом,

приехал на Тарханкут, пристроился потихоньку возле Ленки. Старался сдерживать себя, остро

почувствовав усталость и возраст — ведь не мальчик уже! Смирился и обрел желанный покой,

приобщенный к благородному делу воспитания беспризорных детей. Пока так. Кто знает, как

дальше будет?

…Мальчишки помогали бережно снять одежду с больного, почти обезноженного товарища,

осторожно свезли на коляске в воду. Тот, кто обезножен, на суше приговорен, тот хорошо поймет

это состояние погружения, — думала, глядя на радостные вскрики больного ребенка — когда в

водной стихии невесомо парит тело, а точки опоры вовсе не нужны, когда возвращается к

человеку чувство свободы — свободы от своих неподвижных членов. В воде, в морской стихии,

возвращаемся к своей первооснове — живая жизнь вышла из воды. Русланчик в маске парил в

подводном царстве в компании Дениса и Петрика, рядышком ныряла, переливаясь мокрым

русалочьим телом, Лена, и счастье ее было почти беспредельно. Почти...

Дети барахтались в теплой прозрачной воде, она загорала, подставляя стройное тело

горячему летнему солнышку, изредка посматривая за резвящейся «молодежью». Задумалась,

вспомнила везунчика Ната, его оригинальное исчезновение из той жизни, уход подлодкой в

неведомые морские дали. По-киношному картинно, смешно, романтично. И печально. Хороший

Толя Соколов, симпатичный. С ним тогда почувствовала нужной, желанной. Но не свершилось…

Вздыхала, всматриваясь в море, вспоминая, как одела Толе Соколову на прощанье семейный

оберег.

— Ждешь? — вырвал из раздумий голос.

Повернулась, сняла солнцезащитные очки, увидела маленькую, под старым бамбуковым

зонтиком, женщину. И маленькие крылышки за спиной, крылья Аргимпасы, затрепетали.

— Жду, — простодушно ответила. — И ничего не ожидаю!

— Жди, скоро уже.

Неожиданно пришло понимание: посланница! Чего-то хорошего? Старушка удивительно

напоминала Елене кого-то. В ней было что-то от папы и немного от бабушки Веры. Хотя в

старости все становятся похожими. А может, это и есть бабушка Надя? — осенила догадка. Не

умерла тогда в тоскливом одиночестве, а бросила все, уехала далеко-далеко, в женский

монастырь? К своим — писала в тетрадке. Сколько может быть ей сейчас? Девяносто с лишним?

Но этой загорелой и жилистой старушке в шортах и примятой шляпке из вьетнамской соломки не

более шестидесяти пяти!

— Молодец, сделала много добра, — произнесла бодрая старушка, оглядывая купавшихся

детишек. — Твой-то есть среди них?

— Нет, — грустно ответила Лена.

— Еще будет, обязательно. Ну, счастья тебе, внучка, — несмотря на годы, проворно

взобралась на камни крутого берега, помахала рукой. — Прощай, дочка, все будет хорошо! — и

скрылась за срезом утеса.

Задумчиво глядя на языки пламени атлешского костра, отставной капитан Александр

Иванович произнес:

— Меня ребята, казаки украинские надоумили. Тоже надоел им этот бедлам в стране,

вообще хотят, границу по Хортицу объявить, кордоны поставить. Я принципиально подписался

под посланием как наследный князь Готии, Приднестровья и Побужья, как потомок Палеологов-

Комнинов! Не верите? От медальона все идет семейного. И Денис Тархан-Маревич, урожденный

Небоженко, — мой сын!

— Это еще перепроверить надо, и ваши, как вы говорите, царственные корни, и с Денисом,

— отозвался критически настроенный Сергей Викторович, подкидывая в костерок порубленные

ветки, — сейчас, знаете, в Интернете можно все найти. Хоть кал этих самых Комнинов, можно

что хочешь проверить на генетическом уровне.

— Чувствовал родословную, с детства. Ноосфера помогала. Ленка моя все

конкретизировала. Про фамильные корни, даже генеалогию, по Интернету. Так что «Я»

уполномочен заявить, вместо «ТАСС». Как порядок навести? Клин клином вышибают. И если

депутаты не смогут привести к порядку такое богатое государство, я думаю, в этом помогут

Галактические Сущности, — контактер гордо осматривал слушавших.

— Вот Александр Иванович гонит! — восторгался Юрочка. — Вся надежда и осталась для

страны, что на зеленых лупоглазых. Эти помогут!

— Составили челобитную на очищение? — ехидно улыбался Сергей Викторович.

— Ничего, воспрянет Родина, из большей халепы поднималась, — азартно продолжил

контактер. — Будет еще более обольстительная в страдании своем. И она еще поблагодарит вас за

то, что вы ниспровергли ее, разрушители. Дайте ниспровергнуть себя, и вы снова вернетесь к

жизни, а добродетель вернется к вам.

— Потому, пока вы разбираться будете, кто там что наведет, за обществом контроль нужен.

Видите, какой разгул преступности? — вступил в разговор плотный мужчина в выцветшем

камуфляже. — Их душишь, а они все равно лезут.

— Правильно говорит полковник, — вставился Юрочка. — Как вспомню ваши «маски-шоу»,

как «крутых перцев» прямо здесь молотили!..

— Да, чего только на Атлеше не було!.. — согласно мотал головой Рачибо.

— Они только силу и понимают. Мордой в землю, чтобы помнили! — отозвался Шульга.

— Говорю вам, очищение грядет! — пророчески предрекал контактер. — Последний срок,

если не изменимся — конец цивилизации. А там уже новый календарь, новые отношения,

очищение от скверны духовного прелюбодеяния!

— Какое вам еще большее очищение? — вопрошал Севик, — Нет, в самом деле, что вы

предлагаете? Анархию? Хаос? Или «новый переход»? Все само собой крутится. Выборы на носу.

— Мне эти выборы перманентные надоели. Нам подскажут по ящику, и будем голосовать за

кого надо. Без разницы Я лично против всех голосовать буду. Не сотворю себе кумира.

— А как же гражданская позиция? — пытался подковырнуть капитана Севик.

Юрочка подлил в стаканы «беленькую», предложил примирительно:

— Ну, будем!

Мужчины потянулись к стаканам, выпили: кто, морщась, кто, закусывая хрустким луком с

солью:

— Эх, да не последняя…

— О, аккурат ушичка поспела, — лыбился Рачибо. — Щас подивимся, что оно и как. —

Поднялся, попробовал ложкой варево, плеснул в котелок немного водки и снял ушицу с огня,

зажмурился от удовольствия: — Ах! Всяк выпьет — не всяк крякнет! Вот вы, пан учитель, не

верите в силу Тарханкута! Одних принимает, других пугает, а третьих ховает. Тарханкут людей

чует! — Сергей Викторович критически наблюдал рассказчика, в готовности оппонировать. —

Прикатился на джипе, як лыхо. Бесарабом кликали. Ваш знакомец, пан учитель! Всех запугал,

пригнобил — что твое крепостное право! Раскопки делал древностей, все курганы разрыл, многое

отнял у могил. Бизнесмен то такий, що не кажить. Как увяжется кто с ним в бизнес — то со скалы

упадет, то утонет на мелководье. Казалы люди, и контрабандою баловал, и земельки багато

«прихватизировал». То у военных прикупит оставленные батареи и зачухану казарму задарма, то

еще щось. Не брезговал ничем. Агенцию держал, и все шло у него как по маслу, килька рокив,

при любой власти.

— Амфибию мою арестовал, негодяй, — вставил отставной капитан, подбрасывая палочки в

костер,

— Отож! А тут последнюю кошару присмотрел. Думал «отелю» построить. В таком

распадочке, с выходом к бухте. Ждал, когда сама кошара развалится, да еще народ подбивал —

разнести на части. Чтобы потом прикупить за копейки. Приехал той Бессараб в распадочек,

когось дожидается. А тут ветер с моря — шквал! Как дунул, тай гудить, не переставая. А