Павел Шехтман - ПЛАМЯ ДАВНИХ ПОЖАРОВ

13 декабря 1904 года в Баку началась забастовка, быстро переросшая во всеобщую. Полмесяца город был парализован. Не ходил транспорт, не выходили газеты, не работали почта, телефон, телеграф. Встали нефтепромыслы. После ряда кровопролитных столкновений с полицией и войсками рабочие добились заключения коллективного договора - первого в России. 31 декабря стачка прекратилась. Но вскоре пришло известие о расстреле 9 января, о, баррикадах на Васильевском острове…

Как раз в эти дни (12 января) произошло одно, с виду малозначительное, происшествие. А именно, два солдата-армянина конвоировали от следователя в тюрьму восемнадцатилетнего Була-Ага-Реза-оглы, обвинявшегося в покушении на убийство богатого армянина. Молодой человек попытался бежать и получил штыковое ранение, оказавшееся смертельным. В татарских кварталах стали поговаривать, что армяне нарочно убили мусульманина. (См.: «Р.С.», 9.2.1905). Между тем жизнь шла своим чередом. Забастовали типографские рабочие, и город остался без газет. На 19 февраля была намечена демонстрация рабочих; напуганные полицейские думали, что демонстрация будет вооруженной.

Именно в этот момент невидимая рука привела в действие механизм межнациональной вражды. Очевидно, одним ударом надеялись убить нескольких зайцев: «проучить» непокорных армян, напугать интеллигенцию, дезорганизовать рабочее движение и направить энергию недовольства в безопасное для властей русло.

Чины полиции сообщили татарам, что армяне собираются устроить им резню, и настойчиво советовали опередить армян. Пошли слухи, будто армяне готовятся напасть на мечети, резать там свиней и перебить всех мулл (см.: «Санкт-петербургские ведомости», 4.3.1905, в дальнейшем - «СПб вед.»), что они для этого заготовили склад бомб и, по выражению сотрудника «Каспия» А. Агаева, “выписали известного турецкого главу армянских шаек Андраника” («СПб вед.», 22.4.1905). Околоточный Шахтахтинский раздавал татарам “листки, в которых… указывалось, что армяне на Кавказе издавна являлись нацией, подавляющей и угнетающей другие национальности, в том числе и татар, что они деятельно агитируют в пользу уничтожения царской власти и что их поэтому следует бить” (Старцев, гл. 3). Впрочем, раздавали не только листки, но и оружие (там же). И это при том, что в Баку с разрешениями на ношение оружия было строго…*. Особенно зорко следили, чтобы не оказалось недозволенного оружия у армян.

____________________

* “Для того, чтобы купить какого-нибудь несчастного «револьвера-бульдога»… необходимо подать прошение высшим чинам администрации и ожидать разрешения… на протяжении целых месяцев”, - жаловался современник («СПб вед.», 30.8.1905)

____________________

В народе все упорнее поговаривали, что скоро будет “бунт между армянами и татарами”. (Заявление Монтина. Цит. по: «Рабочее движение…», стр.100) Интеллигенция, долго посмеивавшаяся над слухами, распускаемыми, по ее мнению, “с целью отвлечь общественное мнение от рабочей манифестации”, наконец спохватилась. В редакции газеты «Каспий» состоялось совещание армянской и татарской интеллигенции. Избрали комитет из 5 человек “для предотвращения возможных недоразумений” («СПб вед.», 22.4.1905) А между тем иные члены этого совещания (Тагиев, Топчибашев) участвовали и в других совещаниях, чисто татарских и отнюдь не миротворческих…

Затем на татарских домах появились надписи мелом и углем: “Я Алла”! (С Богом!). Русские дома отметили надписями: «урус». (См. Старцев, гл. 3).

Наступил февраль.

“Воскресенье, 6 февраля, был действительно ясный, солнечный, хотя и ветреный день, - пишет корреспондент «Русского слова» К. Миров. - На огромной, обсаженной чахлыми деревьями площади перед армянским собором - так называемом Парапете, как всегда по праздникам, толпился народ.

Парапет перед армянским собором - это, если можно так выразиться, форум бакинских армян. Кучки их перед церковью вы можете увидеть здесь даже в будни… Встречаются, говорят о городских и семейных делах.

В праздники толпа пестрее. Мелькают в ней и русские, и татарские лица.

В то злополучное воскресенье в толпе на Парапете шатался влиятельный и зажиточный… татарин Бабаев.

Он из Сабунчей сюда приехал, и в толпе бродил неспроста” («Р.С.», 20.2.1905).

Дело в том, что Бабаев был родственником убитого Була-Аги-Реза-оглы. Он давно поклялся отомстить убийце - и теперь искал его в толпе на Парапете.

“Бабаев, как я уже сказал, был влиятельным коммерсантом, но пользовался репутацией коморриста. Другими словами: свой престиж в округе он поддерживал, не стесняясь в средствах, при помощи двух-трех дюжих родичей и клиентов.

Подобная коморра в миниатюре обычна местным нравам.

Само собою разумеется, что родичи Бабаева осведомлены были о его планах на месть и в воскресенье готовы были помочь своему патрону в случае надобности.

Настороже был, конечно, и солдат-армянин, знавший об угрозах Бабаева. Несомненно, и он, со своей стороны, принял меры, чтобы не оказаться одному в случае нападения…

6-го февраля на Парапете Бабаев встретил своего врага.

Показания очевидцев о подробностях этой встречи сбивчивы. Несомненно лишь, что Бабаев стрелял в армянина, но неудачно, и что сам ли солдат или подоспевшие к нему на помощь друзья тут же на площади кинжалами и револьверами покончили с Бабаевым.

Это убийство послужило сигналом к началу кровопролития.

У татар, явившихся вместе с Бабаевым, засверкали револьверы, загремели выстрелы, упало несколько человек… Толпа в паническом страхе разбежалась” (там же).

Сразу же пошли слухи: “На Парапете толпа армян убила мусульманина!” “Армяне нападают на мусульман!“ Тело Бабаева взвалили на тележку и повезли по татарским кварталам, призывая правоверных защищаться от армянских убийц.

Однако “вечером того же дня город еще жил своей обычной жизнью… в клубе перекидывались картами, в театре шел спектакль.

А на окраинах города, на Шемахинке, на Балаханской происходил уже в это время форменный бой на улицах.

Банды татар, вооруженные берданками, кинжалами и револьверами, бродили по улицам, расстреливал, встречных армян, раненых дорезывали кинжалами…” Чуя беду, армяне засели за ставнями домов, и оттуда ”раздавались иногда более или менее удачные выстрелы по проходившим мимо кучкам татар.

Перестрелка 6-го февраля ограничилась районами, Шемахинки и Балаханской, куда извозчики не решались возить.

Ночь, однако, на этот раз скоро прекратила побоище, и уже к первому часу ночи в городе все затихло.

Привыкшие к уличным дракам обыватели ложились спать спокойно, не подозревая ужасов, которые ждут их завтра” (там же).

В тот день было убито до 35 человек, “из них 3-4 татарина, остальные - армяне”. («СПб вед.», 25.5.1905).

Этим могло бы обойтись, если бы не неусыпные старания властей.

По свидетельству Азизбекова, вечером 6 февраля пристав Мамедбеков объехал всех кочи и главарей и говорил им, чтобы они не дремали, а то армяне ворвутся в татарские дома и всех там же перережут. “А чтобы им было чем защищаться, раздавали револьверы и патроны.” (См.: «Рабочее движение…», стр.101)

Татары были уверены, что существует приказ полиции и даже губернатора - бить армян в течение трех дней. Губернатор Накашидзе, конечно, открыто приказа не давал, но действительно запретил войскам вмешиваться в течение трех суток.

Ночью или на рассвете в окрестные татарские деревни были отправлены верховые с требованием прислать подмогу.

Между тем Баку просыпался и приступал к повседневной жизни. Открывались лавки. О вчерашнем мало кто вспоминал.

Около 10 часов утра в городе появились группы крестьян, вооруженных ружьями, кинжалами и револьверами. “Очевидцы рассказывают, как жутко становилось при одном взгляде на этих людей дикого вида, возбужденных видом крови и подхваченных воинственным азартом…

От селения к селению весть, что в городе «дерутся», перелетала с быстротою птицы, и «храбрецы» каждого селения спешили в Баку «потешиться дракой».

Поезда из Сабунчей привозили вооруженных татар сотнями. Пришлось прекратить движение поездов по этой ветке.

Иные примчались верхами…

Из селений, расположенных на линии железной дороги, татары приезжали даже на товарных поездах.

Они останавливали их среди пути и под угрозой смерти заставляли поездную прислугу везти себя в Баку.

В «Сумгаите» (ближайшая к Баку станция Закавказской дороги) в пассажирский поезд влезла шайка человек в тридцать вооруженных берданками татар.

Станционный жандарм, знавший, что в городе происходит побоище, хотел было помешать отъезду этой шайки, но под наведенными на него дулами винтовок быстро стушевался.

– Боялся очень опоздать - объяснял мне… один из этих татар. Он… хвастался, что «прикончил своею рукою человек семь армян»…

Как я уже сказал, шайки убийц появились одновременно в разных частях города. Загремели выстрелы… После первых же выстрелов закрыты были лавки не только армян, но и татар… Улицы опустели. В домах запирали двери, наглухо закрывали окна.