Армен Гаспарян - Россия в огне Гражданской войны: подлинная история самой страшной братоубийственной войны

Первая конная армия. Главная ударная сила Рабоче-крестьянской красной армии

Следующим в иерархии красных командиров гордо шел будущий маршал Советского Союза Александр Ильич Егоров. Начало его карьеры было исключительно неблагоприятным с точки зрения новой рабоче-крестьянской религии. В годы Первой мировой войны был ранен пять раз, награжден орденами и Георгиевским оружием за храбрость. Вполне заслуженно стал командиром полка. Но на Дон к Корнилову не спешил, а напротив – вступил в партию большевиков.

Ему необычайно повезло. Но благодарить за это он должен был не свои военные таланты, которые действительно были, а генерала Мамантова. Уверен, что многие о нем никогда не слышали. Или вспомнят многочисленные мифы советского времени, имеющие весьма косвенное отношение к подлинной истории Гражданской войны. Давайте хоть сейчас восполним этот пробел.

Биография Мамантова полна неточностей и разночтений, а порой и просто легенд. Взять хотя бы фамилию. В Советском Союзе ее писали с одним «а», которое приходилось на первый ударный слог, тогда как в правильном написании должно быть два «а» – «Мамантов». Дело в том, что инициатором изменения имени легендарного атамана был Троцкий, который по одному ему ведомой причине сознательно искажал фамилию «белобандита» в своих приказах. Он же почему-то причислил Мамантова к потомственным казакам. Говорят, что уж очень не нравились пламенному трибуну революции знаменитые на всю Россию усы Константина Константиновича. Но носил их генерал вовсе не по донской традиции, а в память о лейб-гвардии Конно-Гренадерского полка, где и начинал свою службу еще в конце XIX века в чине корнета.

Именно с его именем многие связывают успехи белых армий летом 1919 года. Его знаменитый казачий рейд по большевистским тылам моментально оброс легендами, причем до такой степени, что установить истину сегодня чрезвычайно сложно. Начать хотя бы с того, что, по воспоминаниям участников, план похода был разработан лично Мамантовым, который дерзко проигнорировал распоряжения руководства Вооруженных сил Юга России. Не случайно барон Врангель в своих мемуарах впоследствии отметил: «Действия его считаю не только неудачными, но явно преступными. Проникнув в тыл врага, имея в подчинении массу прекрасной конницы, Мамантов не только не разгромил противника, но явно избегал боя с большевиками».

На всем пути партизанского рейда Мамантов уничтожал склады большевиков и взрывал железнодорожные мосты. Красных обуяла паника. Троцкий, очутившийся в районе набега, предпочел сразу уехать в Москву. По дороге он писал: «На облаву, рабочие, крестьяне. Ату белых! Смерть живорезам!» Призыв пламенного трибуна революции, однако, остался неуслышанным. В том числе и потому, что Мамантов распорядился немедленно распустить по домам десятки тысяч крестьян, насильно мобилизованных в Красную армию. На Тамбовщине и в окрестностях Липецка заполыхали антисоветские восстания. Большевикам срочно понадобились контрмеры: против Мамантовского корпуса был создан Внутренний фронт. Органам ВЧК в приказном порядке предлагалось расстреливать на месте взятых в плен участников рейда.

Впоследствии точно такое же зверство стали приписывать Константину Константиновичу. Действительно, пощады многим не давали. Для Гражданской войны это было, увы, повсеместной практикой. Но справедливости ради стоит сказать, что известно и другое: Мамантов приказал взять с собой всех пленных чекистов и комиссаров. После окончания рейда их сдали командованию Добровольческой армии, которое и устроило в Харькове суд над большевиками. Не всех из них расстреляли, многие из захваченных коммунистов досидели в тюрьме до нового появления в городе Рабоче-крестьянской красной армии.

Мамантов вообще всячески подчеркивал освободительный характер своего похода, соблюдение законности и свою близость к простому народу. Он демонстративно раздавал рабочим и крестьянам захваченные у большевиков «керенки» и советские «пятаковки». Генерал в тот момент вообще настолько проникся ролью лидера антибольшевистского сопротивления, что даже отдал приказ о подготовке похода на Москву. В телеграмме атаману Краснову он писал: «Дела наши блестящи, пленных забираем тысячи. Ведем бои без потерь и скоро сокрушим комиссарское царство». А в самом деле, мог ли Мамантов дойти до столицы? Большинство его подчиненных свято в это верили. Среди них был и полковник Добрынин: «Можно считать вполне вероятным, что коннице удалось бы взять Москву. Вопрос же ее удержания находился бы всецело в руках населения и готовности его к борьбе с большевиками. Опасности для нас никакой не было, так как поймать отряд советская власть не могла, да и в случае угрозы конница легко могла в любом месте выйти на фронт и соединиться с армией».

В сентябре 1919 года Тихий Дон торжественно встречал героя похода генерала Мамантова. Его наградили почетным оружием – серебряной шашкой. На эфесе красовался вензель «КМ» и герб Всевеликого войска Донского – олень, пораженный стрелой. На клинке красовалась надпись «Герою Родины от правительства за беспримерные в мировой истории рейды казачьей конницы в войне с большевиками». Однако далеко не все считали этот поход триумфальным. Так, барон Врангель открыто раскритиковал действия генерала, назвав рейд издевательством над мирным населением. Ведь не секрет, что полки вернулись с богатыми трофеями – возами мануфактуры, столового и церковного серебра. Мамантов счел нужным ответить. В своей телеграмме Петру Николаевичу он писал: «Доколе вы будете распоряжаться донцами как пешками, я не считаю возможным занимать ответственную должность». Через несколько недель генерал был отправлен в отставку.

Так вот, именно тот легендарный рейд сыграл ключевую роль в судьбе Егорова. Троцкий начал спешно формировать красную кавалерию. Именно Сталин вместе с Александром Ильичом и развернули конный корпус Буденного в Первую конную армию и утвердили Ворошилова членом Реввоенсовета. Потом на протяжении многих лет эта четверка будет идти по жизни неразлучно. Будущий маршал Советского Союза Василевский напишет в своих воспоминаниях: «Многие из нас, знавших Егорова, помнят его покоряющую улыбку, его мягкий, истинно народный юмор, человеческое обаяние, какую-то особую душевность, сочетавшуюся со стальной полководческой волей». Но только ли этим запомнился современникам один из создателей красной кавалерии?

Разумеется, нет. Особых теоретических трудов по военному искусству он не оставил. Если, конечно, не считать за таковые совершенно правильный вывод, что грядущая война станет битвой моторов, а не кавалерии. Но в чем Егоров действительно преуспел, так это в написании многочисленных панегириков товарищу Сталину. Вот ярчайший образец его творческого наследия: «С каким восторгом я вспоминал эту тесную совместную боевую работу, проходившую под тактическим руководством нашего горячо любимого вождя. Когда взвесишь, что история для решения своих задач потребует еще людей, способных проявить великие качества ума, воли, твердости, решительности – становится еще радостнее, и бодрость, как живая струна, наполняет все фибры организма».

Гитлеровского фельдмаршала Кейтеля за глаза все называли «Лакейтель» или «Секретарь». И было за что. Его услужливость перед фюрером не знала границ.

Он был готов выполнить любое указание Гитлера и отличался умением принципиально не иметь перед начальством своего мнения. Согласимся, для военного мыслителя это качество, мягко говоря, не полезное. С этой же точки зрения следует подходить и к Егорову. Он был правильным коммунистом, но не самым блестящим полководцем. Классический продукт той эпохи со всеми своими плюсами и минусами.

Про Тухачевского и Буденного говорить подробно не приходится. Они и так не уходят с медийного пространства. Приглядимся лучше к тем, кто вниманием потомков незаслуженно обделен. Например, на Иону Якира. В 1957 году эту жертву политических репрессий торжественно реабилитировали. Нынче он, конечно, в ряду великих военных теоретиков и лихих кавалеристов не значится. Все больше про другое рассказывают. Каким, например, он был замечательным оратором, как умел замечать ошибки и советовать, как их устранять.

Не спорю, это прекрасное качество. Каждому стоит им обладать. Но мы ценим Якира все же не за умение произносить пространные монологи. Он ведь у нас активный деятель Гражданской войны. Так чем же он знаменит? В первую очередь тем, что первым освоил практику привлечения наемников. Да, вы не ослышались. Забудьте навсегда про глупый штамп «воин-интернационалист» в отношении событий 1918–1920 годов. Он существовал только в многочисленных работах советского агитпропа. Реальность была иной. Китайцам платили, разумеется, не «керенками», а золотом. Сам Якир об этом с гордостью поведал всем в своих мемуарах: «На жалованье китайцы очень серьезно смотрели. Жизнь легко отдавали, а плати вовремя и корми хорошо. Приходят это ко мне их уполномоченные и говорят, что их нанималось 530 человек и, значит, за всех я и должен платить. А скольких нет, то ничего – остаток денег, что на них причитается, они промеж всеми поделят. Долго я с ними толковал, убеждал, что неладно это, не по-нашему. Все же они свое получили. Много хорошего было у нас с ними в долгом многострадальном пути через всю Украину, весь Дон, на Воронежскую губернию».